А потом бы медленно прогулялся по Васильевскому спуску до моста, постоял немного там, посмотрел на Москва-реку и Кремль. И девушки проходящие оглядывались бы на него, желая познакомиться
Потом перешёл бы через Канаву и двинулся бы по набережной к Якиманке. Затем налево, в Старомонетный, чтобы увидеть свою школу. Там, конечно, все упали бы: как же, Шурка Цыганов вернулся домой героическим лётчиком, фронтовиком, с орденами на широкой груди, в шикарной лётной форме и с мужественным шрамиком на левой брови!
Место для шрамика он уже присмотрел
А потом Он медленно пройдёт мимо «Карлуши», где опять будут крутить кино мимо садика, где бабка Настя всегда кормит голубей подойдёт к двухэтажному старому дому, остановится на минуту возле тяжёлой двери с прорезью для почты Медленно вставит ключ в замок ключ Шурка специально берёг. Поднимется по тёмной лестнице с покатыми ступеньками. Мимо комнаты Ильи-глобусника, мимо тёмного чулана на второй этаж Тихо-тихо постучит в дверь с цифрой «1»
* * *
Послушай, зачем ты делаешь вид, что не узнаёшь меня? Это некрасиво Недостойно тебя.
Шурка оглянулся в недоумении.
Вообще говоря, он никакого вида вовсе не делал. Просто шёл к дому, старательно переходя на строевой шаг перед встречными офицерами и отдавая честь: глупо было бы попасть в комендатуру в такой день. Шёл не так, как планировал. Не от Белорусского и не героем, а от близкого Павелецкого и пока ещё только сержантом с предписанием явиться на следующий день по такому-то адресу. И погружённый в предвкушение дома и процесс раннего обнаружения офицеров, он действительно почти не обращал внимания на гражданских.
От неожиданности Шурка едва не вскинул ладонь к пилотке, но опомнился и лишь недоумённо воззрился на девушку, сказавшую эту фразу. Лицо было знакомым. Но что, откуда?
Та не стала дожидаться, пока его воспоминания обретут плоть. Отвернулась и торопливо пошла, едва не побежала вперёд, к Климентовскому.
Секунду Шурка стоял столбом, глядя ей вслед. Что-то ему показалось
Догнал девушку уже через десяток шагов, грубовато схватил за руку и повернул к себе. Та устало глянула на него, тяжело подняв веки.
Аня? сами проговорили губы. Аня Я действительно тебя не узнал. Отвлёкся
Девушка слабо улыбнулась:
Уже не важно
Подожди, подожди, торопясь, проговорил Шурка. Что-то Я не делал вид Просто Вот уж не ожидал кого увидеть! Я знаю, что это ты, но
Аня молча наблюдала за борьбой на его лице, не делая попыток уйти. Но помочь она тоже, как видно, не собиралась. Шурка еще что-то бормотал, уже не слыша сам себя, и всё напряженнее всматривался в её глаза. Боль её, казалось, стала проникать в его душу. Медленно, мучительно, тяжко начало проступать почти забытое. Нет, не забытое! Убранное. В угол. В кладовку. В «тёмную комнату».
Аня.
Тогда у неё были длинные волосы. Именно их отсутствие ныне сбило его.
В памяти отчего-то они отложились золотистыми. Длинные, очень длинные. Тогда, когда она как-то распустила косу
Вот только потом эта нелепая ссора в Парке Культуры. Господи, теперь уже и причину не вспомнить! А это уже весна, за ней выпуск, призыв, училище, новая жизнь, новые дела. И саратовские девчонки
Всё это промелькнуло у него в голове в одну секунду.
Аня!
Какой-то мужичок досадливо толкнул Шурку, чтобы не загораживал дороги. Тот глянул на него, не заметив.
Аня
Что было потом? Обрывки.
Солнце, как желтый мячик. Небо. Серая вода Москва-реки.
«Поехали в Парк Культуры?»
«Для чего?»
«А знаешь, я потом пытался догнать тебя. Обежал все тропки. Как ты умудрилась так быстро уйти?»
«Мне было плохо».
«А я обиделся. Дурак».
Май, солнце, лужи на асфальте.
«Тогда тоже был май».
«Не вспоминай больше об этом».
Эх, люди, ничего-то вы не знаете! Волнуетесь, спешите куда-то, бежите за трамваями. Хотите, одарю всех своей радостью?
Губы не хотят слушаться, расползаются в глупую улыбку.
«Давай не поедем туда».
«Почему?»
«Не хочу. Там было плохо тогда».
«Мы встанем на том же месте и проклянём его».
«Поздно. Столько времени»
«Мы можем вернуться. И начать снова».
«Там закрыто. Война».
«Да. Мне завтра на фронт»
«Уже завтра?»
«Да».
«Идём», проговорила она.
Зарывшийся в зелени домик. Нависающие над ним купола какой-то церкви
«Соседей нет. На заводе».
«А ты?»
Глупо спросил.
Она пожала плечами. Он не видел, но почувствовал этот жест.
«До завтра свободна».
Сердце Шурки забилось. Это значит
Анна затаённо улыбалась, глядя на него.
Шурка взял её за руку. Или она сама протянула он уже не соображал. Тёплая ладошка легла ему на глаза.
Всё замерло.
«Ань», глухо позвал он.
«Ты нашёл, наконец, что сказать мне?» отозвалась она.
Пауза.
«Я помнил. Всё это время. Просто спрятал».
«Ты помнил что?»
«Ты не вернёшься, сказала ты тогда».
«Но мы с тобою увидимся, сказала я тогда тоже».
«Да. Ты сказала так»
Она сняла ладонь с его глаз.
«Я побежал тогда за тобой. Я быстро остыл. И побежал искать тебя. Но не нашёл. Хотел подойти на следующий день. Но подумал, что так лучше. У меня уже повестка была»
Её ладошка погладила его по щеке.
«Закрой глаза».
Слышно было как она встала. Затем послышался шорох платья. Сердце Шурки замерло. Несколько невероятно долгих секунд он выдерживал характер, но потом глаза открылись сами.
Она стояла на фоне окна, отстёгивая чулок от какой-то своей женской штучки. Больше на ней ничего не было. И это было так огромно, немыслимо и прекрасно, что он едва не заплакал.
Она положила руки ему на плечи.
«Мы не могли с тобою не увидеться. Мы с тобою всегда видимся перед»
Казалось, она оборвала себя.
«Мы скоро увидимся», сказала она после паузы.
Шурка не успел удивиться. Его губы уже оказались в жарком кольце. И слов больше не было.
Только пузатый купол церкви в окне потихоньку погружался в сиреневую тьму
* * *
«19 мая на Керченском направлении происходили воздушные бои, в одном из которых участвовал Ваш сын. Было сбито четыре вражеских самолёта и два наших, в том числе самолёт Вашего сына»
* * *
Это было на пятом курсе.
К тому времени я уже владел различными психотехниками, научилcя внимательно ловить как собственные ощущения, так и незаметные сигналы того, что можно считать контактами с мыслесферой Земли.
Тем не менее, того, о чём рассказывали контактёры, не было. Не выходили со мной на связь пришельцы, не давали информацию со звезды Тэта Лебедя, никто не звал в Шамбалу. Так что вполне законный скепсис старшекурсника а нам ведь всем на последних курсах вуза кажется, что мир, хоть и велик, но постигаем, и мы есть главное орудие этого постижения этот скепсис у меня был развит весьма и весьма. Несмотря на то, что не реже раза в месяц по-прежнему удавались путешествия по граням реальностей.
Но когда ты психолог, хоть раз прошедший практику с настоящими шизофрениками, то прекрасно знаешь, сколь часто эти самые пришельцы оказываются всего лишь следствиями органического поражения сознания.
Как впечатляла, например, меня та девушка, с которой я занимался в больнице на улице 8-го марта! У нее были совершенно связные, четкие, абсолютно реальные ощущения от жизни в параллельном мире. Она могла запросто ехать на электричке из своего Серпухова, и внезапно оказаться вместе с электричкой посреди пустыни. Причем даже не земной, а, как она рассказывала, марсианской, с красными песками, необычными переливающимися растениями на горизонте, с тёмно-фиолетовым небом.
И в электричке всё преобразовывалось. Самое удивительное: пассажиры не меняли своих мест, не меняли и занятий. Вот только обликом они становились другими, превращаясь в неких монстров, не похожих ни на что земное. На динозавров? спрашивал я её. Нет! уверенно отвечала она. Динозавров я знаю, видела тоже. Это другие, не наши.
Не наши
Переходы её из мира в мир совершались с удивительной лёгкостью. Поначалу, когда я ещё не добился её доверия, она пыталась скрывать свои видения, утверждая, что ничего не было или просто спала. Разговорить больную было очень тяжело уж слишком жестоко «гоняли» её после таких переходов. Буйной она не была, но когда движения становились неосознанными, когда она словно ловила кого-то перед собой, персонал от греха подальше накачивал её препаратами, тормозящими работу мозга.
Впрочем, девушку молодая, даже красивая, а уже больная, жалко! лечили психотропами постоянно, ставя целью уже не вырвать мозг из параллельного «мира» шизофрении, а просто не дать тому «миру» захватить всё её сознание. Что, в общем, удавалось ибо сознание её бывало временами едва ли не полностью отключено. Атипичных антипсихотиков тогда ещё практически не было, и беднягу лечили всяческими нейролептиками со всей решимостью старой, но недоброй советской системы.
Мне было жалко эту девушку, тем более, что я вполне разделял если не позицию, то озабоченность Рональда Лэнга в его «Расколотом Я» : поведение пациента можно рассмотреть по крайней мере двумя способами. Можно смотреть как на признаки болезни, а можно как на выражение его экзистенции.
Но я, студент на практике, ничего не мог поделать. Просто старался, чтобы в моё дежурство девушке приходилось полегче. Она это видела. И постепенно, как это пишут в романах, её сердце открывалось передо мной.
Ничего оно, конечно, не открывалось. Но если перед местными ординаторами и врачами она откровенничать боялась, вполне резонно опасаясь, что её рассказы примут за очередную кататоно-галлюцинаторную симптоматику, то мне свои видения описывала.
Да, поначалу это завораживало. Картины были именно связными, по-своему логичными, почти непротиворечивыми. Так что одно время я всерьёз пытался вытащить из-под наслоений фантастических картин зёрна неизвестных реалий. В конце концов, кто-то кто-то! как мне казалось, там, на другой стороне границы, которую представляло собой её сознание, интересовался мной. Анализировал мои вопросы, передавал пациентке вопросы ко мне. Причём говорила она, находясь по эту сторону, то есть в здравом ну, или почти здравом уме. То есть, похоже было, что она передавала мне эти вопросы от Нечто!
Уже казалось, что пусть я лично не умею, не могу, не допущен вступить в контакт с информационной Вселенной но я смогу сделать это через мою пациентку.
Только один червячок исподволь точил этот оптимизм.
Картины жизни на «той стороне» были именно лишь почти непротиворечивы. Почти. Почему бы монстрам действительно не кататься на электричке по своим красным пустыням? Да, но!
Да, но вот почему они, скажем, играют при этом в карты совершенно земные? Бубы, трефы, черви Монстры не могут играть в «дурака», это противоречит всей логике допущения многообразности миров и множественности измерений. Воля ваша, пусть эти миры достижимы благодаря ли наркосодержащим веществам, псилоцибированным грибам, сосредоточению сознания, шизофреническим видениям или психоэнергетическим техникам. Пусть! Мы не будем спорить, существуют ли эти миры. Мы примем их существование как данность.
Но в них не могут быть наши, здешние, земные игральные карты! Пусть инопланетяне способны ездить на автомобилях, похожих на наши, и у них есть свои гаишники но у их «гаишников» не могут быть написаны по-русски буквы «ДПС» на спине!
Следовательно а пациентка настаивала именно на подобных деталях, видения её не были контактными. Это были картины по-своему замечательные, по-своему связные и логичные да. Но детали, выбивающиеся из этой логики, говорили всего лишь о внутреннем характере этих видений. Это не было контактом с другим миром или другими мирами. Это действительно была всего лишь работа больного мозга!
Ах, какое это было разочарование! Как не хотелось постепенно поникать и в конце концов сдаваться перед неумолимостью обычного научного и беспристрастного анализа! Собственно, я и не имел права изначально верить во все эти её контакты, пройдя почти пять лет психфака.
Но уж очень хотелось! И тогда я решился на страшное.
* * *
У многих людей хоть раз в жизни бывает случай, когда им кажется, что они проснулись, но сон продолжается. Если понять, что видишь «сон во сне», то можно позволить себе всё что угодно: летать, встречаться с людьми и вымышленными персонажами, приказывать себе стать здоровее, решать задачи, которые не поддавались наяву.
Сон вообще странное, непостижимое явление сознания. Хотя бы потому, что он действительно иногда становится вещим. Есть документально зафиксированные видения-предсказания.
Например, в 1812 году супруге генерала Александра Тучкова Маргарите приснилось, что над её головой висит рамка, и в ней кровавыми буквами по-французски написано: «Твоя судьба решится в Бородине». «Где находится Бородино? Тебя убьют в Бородине!» бросилась она к мужу.
А вскоре Тучков уехал на войну, где всё и сбылось. Генерал погиб со знаменем в руках, возглавляя безнадёжную, но необходимую контр-атаку
На факультете, где я учился, большое внимание уделялось Фрейду. Ну, понятно, классик, блестящий психоаналитик, открывший, по сути, физиологию психологии. Так вот, Фрейд полагал, что мы видим в снах свои подавленные желания. Не имея возможности исполниться наяву, они «сбываются» на уровне подсознания, но зачастую символически.
Только это тоже упрощение. Как и у Юнга, который считал, что функция снов заключается в попытке восстановить целостное психическое равновесие человека. Да, конечно, значительная часть снов отсверки неврозов, поселившихся в душе. Но не все. Настолько не все, что необходимо искать какую-то новую, более общую теорию, куда укладывались бы все известные наблюдения.
И я обратил тогда внимание на гипотезу торсионной Вселенной. Даже постарался изучить высшую математику в том объёме, чтобы понимать формулы и логику доказательств.
Основной тезис этой теории сводился к тому, что наличествует объективная реальность, в которой нет материи!
Для понимания механизма этой связи я специально посетил несколько семинаров в Бауманке.
Оказалось, всё не очень сложно. Электрон в атоме можно представить волчком или мячиком, вертящимся вокруг своей оси. Импульс такого собственного вращения называется спином. Электрон способен, как спутник, переходить с орбиты на орбиту. А разве спин при этом переходе может оставаться постоянным? Нет, он тоже меняется в соответствии с законом сохранения энергии. А коли он меняется значит, обязан генерировать волны в пространство. Вот эти волны и получаются оторванными от материи ведь генерирует их даже не электрон, а процесс, связанный с ним. Но поскольку они несут сведения об этом процессе, то, получается, несут они информацию.