Какой странный, непривычный разговорсловно бы ни о чем. Вот у нас в деревненеужели так заметно по моему виду, что я оттуда, или по голосу услышал, так я только имя сестры назвала?обычно никто не говорит «просто так», разве что служитель Томас в своих проповедях. У нас всегда говорят конкретно и по делу, что нужно сделать или что еще не сделано.
Тем временем незнакомец отодвинул в сторону тканевый полог на одной из стен в глубине помещения служительского домика. За пологом оказались деревянные полки, уставленные разнородными глиняными чашами.
Деревянные полки напомнили о помосте и сожженной заживо девушке, лицо против воли скривилось.
- Не нравится? Да мне, честно признаться, тоже. Печка у меня самодельная, глина не лучшего сорта. Но служитель здесь принимает с удовольствием, да и люди иногда уносят к себе домой. Так что
Мне вдруг стало стыдно. Этот добрый человек, безусловно, болтает о всяких пустяках, чтобы я успокоилась и не боялась его.
- Хотите чашку в подарок? Под цвет ваших глаз,он протянул мне небольшую цвета лесного ореха и довольно изящную округлую чашу без ручек, и я, кивнув, приняла подарок.
- Простите мою молчаливость, лас - использовать традиционное обращение к мужчине было непривычно.
- Лас Виталит. А ваше имя, дитя?
Мне отчего-то не понравились его слова«дитя», как к несмышленому ребенку, а не «ласса», как ко взрослой девушке, словно наша разница в возрасте так уж велика. Но он был от силы на шесть- семь лет старше меня. Мой отец старше матери на целых две седьмицы лет.
Какие глупые мысли.
Я открыла бы рот, чтобы назвать свое имя, но тут в проходе появилась уставшая запыхавшаяся Саня с ворохом холщовых мешочков и узелков в руках. Пока я приходила в себя и любовалась чашками, она обежала ближайшие лавки и купила все, что нужно. Мне опять стало не по себе. Какая-то я непутевая.
- Лас Виталит, спасибо за Вашу доброту. Вы не могли бы проводить нас к Северным воротам, нас там уже ждет повозка? Проводить так, чтобы не проходить через
- Конечно, ласса Асания.
Не проходить через площадь, где, пришпиленная, точно муха к липкой от жженого сахара атласной ленте, к обугленному шесту горит девушка, чье имя уже мной забылось. Имя, но не лицо, искаженное приближающейся смертью.
- За что ее казнили?резко говорю я. Мы идем по улицам города, который больше не кажется мне ни волнующим, ни интересным.
Саня недовольно дёргает меня за рукав, и я, неожиданно, злюсь и на неё тоже. Почему она ведёт себя со мной как с малым ребёнком, который готов слушать только добрые сказки со счастливым концом? Я уже давно не ребёнок, да я всего на два года её младше, и совершенно не обязательно оберегать меня от всего на свете.
- Видите ли, ласса... - мужчина даже на ходу ухитряется обернуться и взглянуть мне в глаза, отчего щеки неожиданно теплеют. - Эта девушка кажется прекрасной и невинной молодой особой, но это лишь видимость. Как выяснил лас Старший служитель, она вступила в связь с миром теней и демонов. Демоны, проникающие в наш мир, нуждаются в людях, без чьей крови и жизненной силы они не могут существовать, паразитируют на людях. И некоторые из людей соглашаются быть их... - он замялся, - Предоставлять им свое... тело.
- Чего они хотят? - спрашиваю я, ощущая, как окаменевает внутри живое некогда сердце.
- Сложно сказать, - пожимает плечами лас Виталит. - У служителей неба, как вы понимаете, не было...прямых контактов с тёмным народом. Но однозначно, ничего хорошего, ласса. Демоны и тени несут с собой порок и смерть. Получая в руки демоническую силу, люди грабят и убивают. Эта милая на вид девушка, которую сегодня утром... осудили, пожелала смерти своих пожилых родителей, и их нашли жестоко убитыми накануне.
- Их убила она? - я не понимаю своего лихорадочного оживления. - Или её... демон?
- Ласса...
- Прекратите! - резко перебивает Саня. - Простите, лас, но моя сестра - совсем юная и очень впечатлительная, не стоит ей забивать себе голову такими жуткими вещами. Спасибо, что проводили нас. Вот наш экипаж.
- Всего доброго и прошу прощения...
Они с Саней обмениваются ничего не значащими словами. Я молчу, ощущая, как сердечный камень бьётся о ребра с оглушительным стуком. Саня кивает вознице и начинает аккуратно и спешно раскладывать купленные мелочи. Надо спешить.
- Простите, - решаюсь я. - Как ваше имя, лас?
Он неожиданно улыбается, серые глаза теплеют... И я понимаю, что знаю ответ ещё до того, как шевельнутся его губы. Восемь лет я его ждала, и пусть мне не ведомо, кто он, кем служит и где живёт, теперь-то я смогу его найти.
Наши губы движутся одновременно, как в поцелуе, хотя между нами локтя три, не меньше:
- Моё имя Вилор, ласса.
Я жду, что сейчас он задаст ответный вопрос и мне страшно и сладко до одури - вспомнит ли? В конце концов, тогда я была девчонкой, потерянной мокрой кошкой, а сейчас...
Саня выныривает откуда-то сзади, крепко ухватывает за локоть:
- Всего хорошего, лас. Ещё раз огромное вам спасибо за помощь сестре и мне.
Вилор кивает и делает шаг назад - утомившиеся от долгого стояния лошади начинают пританцовывать на месте.
- Садись! - требовательно говорит Саня, и я залезаю в экипаж, прижимая к груди подаренную Вилором глиняную кружку.
Глава 6.
Целый вечер дома я сама не своя. Слишком многое произошло за один день. Сероглазый Вилор! Я встретила его, спустя целых восемь долгих лет. Встретила, когда совсем уже и не ждала, когда смирилась с тем, что он, сказочный герой детских грез, останется только в воспоминаниях. К радости примешивалась обида, тоже детская, глупая: Вилор меня не узнал.
- Дуреха, вот же дуреха! - ругала я себя всю дорогу из города в деревню. - Он о тебе забыл сразу же, как ты сбежала тогда, а сейчас он уж и женат, наверное, и дети, вероятно, есть. Взрослый мужчина совсем, городской, привлекательный... Чем же он занимается? Как узнать?
Саня косилась на меня и молчала. Только перед самой родительской избой придержала за плечо, заглянула в глаза:
- Тая... ты не переживай. То, что мы в городе видели...у нас в деревне такого никогда не будет. Люди там другие...злые. Ты лучше о моих словах подумай.
- А? - я моргнула, тряхнула головой. Ну надо же, неожиданная встреча напрочь прогнала из моей головы страшные воспоминания о сожженой заживо девушке.
- Подумай, Тая, - настойчиво продолжала сестра. - Найдем тебе мужа хорошего, свадьбу справим, все у тебя устроится, а, Тая?
- Сань, - не выдержала я. - А лас Вилор...он...ты не знаешь, он чем занимается?
Асания смотрела мне в лицо несколько мгновений, но от смущения мне показалось, что молчала она не меньше горсти.
- Таська, а о ласе Вилоре ты и думать забудь.
- Почему? - прошептала я, опуская взгляд, пылая щеками, но не в силах уйти, не дождавшись ответа. - Он женат?
- Да я его знать не знаю, но такие, как он, не женятся, Тася. Забудь, слышишь?
Настаивать я не могла, не осмелилась. Ничего не поняла, кроме главного - скорее всего, жены у Вилора нет. Что-то странное творилось со мной. Очень странное.
...Ночью я проснулась, подавившись собственным криком. Одеяло прилипло к влажной коже, волосы облепили лоб и щеки. Я нацепила туфли и прямо так, как была, вышла, пошатываясь во двор. Стрекотала ночная мелочь. Шел месяц хладень - название его говорило за себя. Прохлада кусала голые ноги.
Во сне я шла через толпу. Беспокойную людскую полноводную реку, тревожную, колышущуюся, словно от ураганного ветра. Мне было страшно, хотелось спрятаться, сбежать, но люди были повсюду, жадно высматривающие кого-то, рыскающие глазами повсюду, принюхивающиеся, как звери. Чья-то крепкая рука дергает меня за косу.
- Вот она! Вот! Вот...
Я вырываюсь и пытаюсь побежать - но люди повсюду, они мигом разворачиваются ко мне, оскаленные, озверевшие, с горящими глазами, слюни текут из раскрытых ртов. Люди стоят вокруг непреодолимой преградой.
- Нет, нет, - бормочу я, примиряюще поднимая руки, - вы ошибаетесь, нет, нет, нет...
- Руки! - кричат зверелюди. - Посмотрите на ее руки!
Я в ужасе разворачиваю к себе ладони. Линии на них налились чернотой, живой, словно под кожей у меня течет расплавленный черный металл, прорывающийся, стекающий вниз... Горячий, но не обжигающий, его куда больше, чем может вместить мое человеческое тело.