Снизу послышался не то что бы писк - кто-то поскуливал в кустах, глухо, редко, и если бы сейчас не было такой, свойственной исключительно морозю тишины - я никогда не услышала бы этот стон боли и беспомощности. Но я услышала, и ребра заныли от нехорошего, гнетущего предчувствия. Покрутилась на месте, сделала пару шагов и наконец в полумраке увидела источник шума.
Деревенский кузнец с удовольствием делал капканы на продажу - на охоту у нас ходили нечасто, но любители были, особенно что касалось пушных зверей - лис, соболей и куниц. Для людей небольшие металлические ловушки не представляли опасности, разве что если совать в них пальцы, а вот любопытные лапки сжимали намертво. Несколько раз, натыкаясь на подобные сюрпризы, я палкой заставляла сработать хитрый механизм, а потом закапывала их в земле. Сейчас же я впервые увидела капкан с попавшей в него несчастной жертвой.
Это была лисица, небольшая, редкого черно-бурого окраса. Металлические, слегка заржавевшие челюсти ловушки, очевидно, раздробили кость на передней лапе. Меня замутило от вида лежавшего на земле и слабо сучившего тремя свободными лапами зверька, блестящей от крови пережатой и перемолотой четвертой, тяжело вздымавшихся боков. Вокруг не было никого, чтобы помочь и я заметалась в поисках палки. Это большая иллюзия, что в лесу, где полно деревьев с ветвями, крепкие палки имеются в изобилии. Мелкие и трухлявые - да, но быстро найти прочную ветку - большая удача. Удача не улыбалась мне в этот вечер.
- Шей, - позвала я, не особо рассчитывая на успех. - Шей, мне нужна твоя помощь! Шей!
Зверек приподнял голову на звук, посмотрел на меня мутно и равнодушно. Сердце кольнуло еще раз - мутный взгляд, слюна, словно кружево опутавшая морду - эта бедолага тоже болела, как и встреченная недавно её товарка. А если бы Вилор пристрелил ту - спасло бы это других?
Темнота постепенно сгущалась, но это была обычная неживая тьма. Почти две седьмицы до полнолуния, он не услышит меня. Ну и толку с тебя, тварь, жрущая кровь строго по расписанию, словно больной желудком! Я обхватила руками капкан, испугавшись на миг, что зверь меня укусит - но животное даже не дернулось. Плохо. Мне ни за что не разомкнуть металл, металл прочен и крепок, но и он может постареть. Вода, солнце, ветер - все, что природа может противопоставить человеку, желающему убивать тех, кто слабее его - но пройдут столетия, и любой металл рассыпется в прах...
Я опустила глаза. Насквозь ржавый, склизкий на ощупь полукруг окутывала тьма. Она уже не была столь упругой и ощутимой, как в прошлый раз, но она очевидно исходила от меня. Стоило потянуть полукружья капкана в стороны - и они развалились, беспомощно, без единой попытки удержаться друг за друга.
Зверь не вскочил, не побежал прочь. Лисица так и осталась лежать на земле, чуть поджимая искалеченную лапу. Слегка дернулся хвост.
- Эй, - тихонько сказала я. - Ну, чего ты?
Я протянула руку, все еще окутанную тьмой, и, преодолевая боязливость и страх, погладила пушистый бок. Видел бы Вилор вместе с этим своим умнейшим Герихом, как плачет над умирающей лисой прислужница тьмы, ведьма, заключившая договор с безликой тварью. Видел бы он, как черная мерцающая тьма исходит из ладоней его прекрасной невинной Таи - что бы он сделал? И смог бы он досмотреть до того момента, как обреченная на смерть лисица стала извиваться и хрипеть в сотворенном мною коконе, протяжно, жутко, словно все тени Серебряного царства кусали ее за хвост, а потом вскочила на четыре - четыре! - лапы и, бросив на совершенно изумлённую меня острый и ясный взгляд, бойко понеслась прочь.
- Что ты так долго, Таська, - прошептала мне мать на пороге. - Что-то случилось?
Я сказала правду - разве неполная правда перестает быть таковой?
- Лисица в лесу лапой застряла. Вытаскивала.
Мать погладила меня по голове и ничего не ответила.
Глава 13.
Тем временем Теддера Гойба в моих буднях было до смешного мало, что, вероятно, волновало и его самого, и наших родителей. Но не меня. Иногда казалось, что если просто не вспоминать о нём, не встречаться на улицах, не смотреть ему в глаза - всё как-то само забудется, закончится, и не состоится эта нелепая ненужная свадьба.
В гости к Гойбам мою семью пригласили накануне Снеговицы - большого общедеревенского праздника, проходящего в середине морозя. Считается, что собираться на Снеговицу нужно с добрыми и чистыми намерениями по отношению к присутствующим, поэтому такие походы в гости не редкость - находящиеся в ссоре мирятся, знакомые и родственники выясняют нерешенные вопросы и всё в таком же духе.
Нас с Теддером посадили рядом за большим, обильно накрытым столом. Странное дело: не так уж и мало мы виделись, и столько раз вели какие-то разговоры, хоть и в основном на улице, на ходу, но с первого званого ужина он не стал мне ни ближе, ни понятнее, ни приятнее...
Вот и сейчас - я мучительно пыталась придумать, о чем бы таком заговорить. Хочешь - не хочешь, надо же начинать когда-то.
- Как жизнь, Веста? - спросил жених, с удовольствием набив рот отварным картофелем - несмотря на нескладную худобу, он явно любил поесть.
- Нормально, Тед-д, - я стараюсь, чтобы голос звучал не слишком тихо. - Вчера я... весь день помогала матери, а вечером... спасала лису.
- Спасала лису? - парень удивленно повернулся ко мне, привычно тряхнув каштановыми кудрявыми волосами, которые могли бы быть довольно красивыми, если бы он их чаще мыл.
- Лиса застряла в норе, - про капкан во избежании лишних вопросов я ему, как и матери, говорить не стала.
- Зачем?!
- Лиса застряла, а я ее вытаскивала.
- Лису?!
Не клеится у нас разговор.
- А у тебя как дела, Тед?
Парень с легкостью переключился и стал отвечать с полнейшим энтузиазмом: всем известно, что у его отца большое стадо, за которым требуется уход, а еще, хотя торговля в городе мясом и молоком вполне налажена и процветает, требуется постоянно поддерживать...
Я скоро перестала улавливать нить разговора, как ни пыталась, тем более, что разговором длительный монолог Теддера назвать было трудно. Он болтал очень быстро и очень невнятно из-за постоянно набитого рта, и слишком тесно ко мне прижимался. Я ощутила, как нагрелись мои лежащие на коленях руки и, бросив на них взгляд украдкой, почти безо всяких эмоций обнаружила набухающие чернотой линии. Торопливо поднялась, прижимая ладони к платью - Теддер удивленно осекся на полуслове.
- Что случилось, Тая? - мать смотрит на меня с недоумением и толикой недовольства.
- Прошу прощения, - я опускаю взгляд. - Сама не знаю, от чего, у меня безумно разболелась голова, мне бы пойти домой и прилечь...
- Так сильно? - недовольства становится больше, кроме того, теперь все присутствующие пристально разглядывают меня, но я стараюсь не обращать на них внимания.
- Да, мне очень жаль, но, наверное, мне лучше пойти. Мне действительно... очень жаль.
- Я провожу тебя, - отец поднимается, но Теддер перебивает его:
- Лас, позвольте мне проводить Весту.
Все какое-то время молчат, потом отец улыбается и кивает, а Теддер выбирается из-за стола и идет вслед за мной.
На улице мычат вдалеке коровы, лают собаки, воздух охлаждает лицо и мысли. Я немного успокаиваюсь, но потом новая колкая мысль появляется в голове. Совсем недавно мы так же шли в полумраке с Вилором - но все было иначе. Совершенно иначе.
- Теддер, ты действительно хочешь на мне жениться?
- Конечно, хочу, - он нисколько не задумывается, и я невольно морщусь. - Почему ты задаешь такой странный вопрос?
- Ты совсем меня не знаешь.
- Что я могу о тебе не знать? - снова это ничем не замутненное удивление. - У тебя хорошая семья, ты красивая и скромная, мне уже двадцать лет, зачем тянуть?
- Но... - я опять теряюсь, а ладони начинают зудеть от нарастающего... раздражения? - Нам предстоит всю жизнь с тобой прожить, возможно, завести детей, и...
Мы стоим у входа в мой дом. В окнах нет света и вокруг никого. Тьма царапает кожу, рвется наружу. С каждым днем ее становится больше. Мне есть о чем поговорить завтра ночью с тварью, если она изыщет возможность проникнуть ко мне незаметно.
- Вот про детей мне особенно нравится, - ухмыляется Теддер. - Именно к этому мы с тобой и приступим. Хочешь, прямо сейчас?
Внезапно он делает шаг ко мне и обхватывает руками, неожиданно сильно, придавливает к себе резким толчком и прижимается ко рту влажными мягкими губами. Оцепенение прошло, и я забилась, пытаясь вырваться или хотя бы увернуться. Его губы слепо шлепали по лицу, а руки суматошно шарили по телу.