Я не знаю, о чем она думала. Она хотела извиниться, но ты не остановилась, чтобы поговорить с ней,мягко объяснил Люк.Она потеряла самообладание. Она была с тобой стервой. Она это знает. Потом, ты надрала ей зад перед всеми, и это тоже не помогло.
Старая Алекс рассмеялась бы, но мне не стало от этого лучше.
Тебе нужно поговорить с ней, Алекс. Вы обе нужны друг другу.
Я вытащила руку и вскочила на ноги. Комната внезапно стала душить меня и я не могла это больше выносить.
Мне не нужна ни она, ни что-либо еще.
В то же мгновение люк уже стоял рядом со мной:
И это вероятно самое незрелое из всего, что ты когда-либо говорила.
Я сузила глаза в его направлении.
И я могу сказать тебе еще кое-что более незрелое. Я едва удерживаюсь от того, чтобы ударить тебя.
Это не очень мило,поддразнил Люк, обходя меня.Тебе нужны друзья, Алекс. Каким мы красавчиком ни был Сет, он не может быть твоим единственным другом. Тебе нужен кто-то с кем ты можешь поплакать, кто-то, кто не будет пытаться залезть тебе под юбку. Тебе нужен кто-то, кто захочет быть рядом не из-за того, кто ты, а из-за того, какая ты.
Моя челюсть ударилась о мат.
Надо же.
Люк, должно быть, почувствовал моё потрясение, потому что он рассмеялся.
Все знают, кто ты, Алекс. И большинство людей думает, что это круто. Что действительно не крутои это причина того, что они тебя избегают,это твое поведение. Все понимают, что тебе больно из-за Калеба и из-за того, что случилось с твоей мамой. Мы это понимаем, но это не значит, что мы должны мириться с твоей постоянной стервозностью.
Я открыла рот, чтобы сказать Люку,что я не единственная, кто был стервой, что они обращались со мной как с собакой с тремя головами с моего возвращения, и даже до этого, но я не смогла. Кроме общения с Сетом, я изолировала себя от всех.
И иногда я была ужасным человеком. У меня были причиныхорошие причины, но они были просто предлогами. Мою грудь придавило тяжестью.
В темноте и тишине, окружающей нас, Люк нашел меня и обхватил рукой мои напряженные плечи.
Ну, может быть, нам придется мириться еще чуть-чуть. Помимо прочего, ты Аполлион,я слышала улыбку в его голосе.И даже не смотря на то, что ты была гигантской стервой, мы все еще любим тебя и беспокоимся.
У меня в горле встал ком. Я пыталась бороться с ним, правда, но я почувствовала, как слезы потекли из глаз и мышцы стали расслабляться. Моя голова каким-то образом нашла его плечо, и он успокаивающе погладил меня по спине. На какое-то время я поверила, что Люк это Калеб, и я представила, что рассказала ему обо всем, что случилось. Мой воображаемый Калеб улыбнулся мне, обнял меня крепче, и приказал мне вытащить голову из задницы. Неважно, что случилось, и что я узнала, конец света не наступил и не собирался.
И этого, казалось, было достаточно.
Айден ждал меня, когда я наконец-то заставила себя выйти из сенсорной комнаты. Он ничего не сказал и мы направились наружу. Мы оба вероятно сказали и подумали слишком много. Между нами не было неловкости, но было неуловимое чувство... неопределенности. Хотя, возможно, я просто проецировала на него свои чувства.
Мы дошли до тропинки, направляясь к общежитию. Ветер поднимал песок, в воздухе чувствовалась холодная влажность, когда мы приблизились к саду.
Двое чистокровных парней смотрели на статую Аполлона, протянувшего руку к Дафне, которая превращалась в дерево. Один толкнул локтем другого:
Эй, гляди. У Аполлона деревянный.
Они рассмеялись. Я закатила глаза.
Алекс,что-то в голосе Айдена, какие-то грубые нотки сказали мне что то, что он собирается произнести, будет значительным. Его взгляд перешел на мое лицо, потом куда-то позади меня.Что за черт?
Не то, чего я ожидала.
Айден протиснулся мимо меня, очевидно сфокусированный на чем-то другом. Проклятье. Я обернулась назад:
Ты не... Ох.
Теперь я увидела то, что прервало его.
Двое парней полунесли Джексона, едва ли находящегося в сознании. Я едва его узнала. Он выглядел так, как будто его избили до полусмерти. Каждый видимый дюйм его кожи был покрыт синяками и кровоподтекамиглаза заплыли, губы были рассечены, и глубокая, жестокая отметина горела на его левой щеке, и она подозрительно напоминала отпечаток ботинка.
Что с ним случилось?потребовал Айден, заняв место одного из полукровок и практически поддерживая весь вес Джексона.
Полукровка помотал головой.
Я не знаю. Мы нашли его в таком состоянии во дворе.
Я... я упал,сказал Джексон, из его рта текла кровь и слюна. Я думаю, у него не хватало нескольких зубов.
Лицо Айдена приняло двусмысленное выражение:
Алекс, пожалуйста, иди прямо в свою комнату.
Безмолвно кивнув, я отошла с дороги. Я все еще злилась на Джексона. Он пытался наступить мне на голову, но то, что сделали с ним было ужасно и расчетливо. По сравнению с тем, что Айден ударил его кулаком, когда Джексон...
Мои расширенные глаза встретились с глазами Айдена, за секунду до того, как он унес Джексона по направлению к медицинскому зданию. Мне вспомнился разговор с Сетом.
Итак, с кем ты спарринговала на занятиях?спрашивал он.
Меня всегда ставят в пару с Джексоном.
Боги, это сделал Сет.
Казалось, что Сет большей частью избегал меня в последние несколько дней из-за инцидента с сендвичем. Наши тренировки либо были отменены, либо состояли из работы над моими ментальными щитами. Целую неделю, когда я видела его, я спрашивала его насчет Джексона. С выражением полной невинности он говорил мне, что он этого не делал. Я не верила ему и говорила об этом.
Он смотрела на меня с прекрасным пустым выражением лица и спрашивал:
Как я мог сделать такую ужасную вещь?
Я не хотела верить в то, что он это сделал, потому что тот, кто избил Джексона, надолго вывел его из строя. Джексон практически не говорил. Его челюсть была в скобе и я слышала, что ему нужен стоматолог. Даже учитывая что он исцелялся гораздо быстрее, чем смертные, я знала, что он не заговорит. Мальчика напугали до смерти.
И хотя я не хотела верить, что это был Сет, я не могла отбросить подозрения. Кто еще сделал бы такое с Джексоном? У Сета был мотивмотив, от которого я чувствовала себя больной. Если он это сделал, это было из-за того, что Джексон натворил в классе. Но как он мог совершить что-то настолько... жестокое, настолько безумное? Этот вопрос преследовал меня.
Единственной хорошей вещью было то, что странный страх, который окружал меня как колючее одеяло, рассеялся. Я немного скучала по компании Сета по вечерам, и о том, как он умудрялся прекратить все мое тело в подушку по ночам, но с другой стороны, я чувствовала облегчение. Как будто от меня не ожидали больше ничего.
Даже не смотря на то, что никто не пытался опоить или убить меня, Линард и Айден все еще везде следовали за мной. И когда они были заняты, огромная тень Леона торчала где-то неподалеку. Я привыкла проводить время в комнатах для тренировок, даже в те дни, когда не занималась с Сетом. Я знала, что Айден в итоге найдет меня там. Мы не разговаривали больше о страхах, но мы просто... проводили время... в залах.
Это звучало глупо, но это было как в старые времена, прежде чем все так изменилось. Иногда Леон возникал рядом с нами. Он никогда не казался удивленным и ничего не подозревал. Даже в последний раз, когда мы сидели, прислонившись спинами к стене и спорили о том, существуют привидения или нет.
Я не верила в них.
Айден верил.
Леон думал, что мы оба идиоты.
Но черт возьми, я ждала этого. Просто сидеть и разговаривать. Не тренироваться. Не пытаться использовать акашу. Это время с Айденом, даже когда Леон решал присоединиться к нам, было самой лучшей частью дня.
Я не пыталась больше задушить Оливию, но отношения между нами были очень неловкими, что, впрочем, не было сюрпризом. Но я начала есть обед в кафетерии вместе с Сетом. На второй день к нам присоединился Люк, потом Елена, и, наконец, Оливия. Мы не разговаривали, но по крайней мере мы не орали друг на друга.
Однако, некоторые вещи не менялись. Праздники, которые отмечали смертные, Новый Год и Рождество пришли и ушли, прошла большая часть января. Большинство чистокровных ожидали, что каждая полукровка превратится в высасывающее-эфир-существо и набросится на них. Дикон, брат Айдена, был одним их тех, кто осмеливался сидеть рядом с нами в классе и разговаривать в кампусе. Еще одна вещь, которая не изменилась, это то, что я не могла написать письмо отцу. Что я могла сказать? Я не имела представления. Каждый вечер, когда я была одна, я начинала письмо, и потом останавливалась. Мой пол был покрыт бумажными шариками.