Я проснулась от шепота Скувреля.
Ты проснулась, кошмарик?
Я зевнула.
Как долго я спала?
Час. Может, больше.
Ннгх, часа было мало.
Он рассмеялся, и я протерла глаза. Было сложно видеть его в тусклом свете. Я едва могла различить профиль его лица, где его немного озарял лунный свет сквозь ветки дерева.
Я хочу помириться с тобой, прошептал он. Соблазнял шепотом. И идеей.
Ты? Зачем? мир точно не приходил в голову при мысли о Скувреле.
Он зарычал.
Разве мало того, что я предлагаю мир? Я еще никому этого не предлагал.
Это предложение? с опаской спросила я.
Мы можем обсудить сделку, если этому ты доверяешь больше.
Что именно ты хочешь?
Он рассмеялся, низко и опасно.
Ты учишься, да? Наш мир запутывает и тебя. Ты привыкла предлагать все, не спрашивая ничего взамен, но теперь ты заключаешь сделки. Еще дни назад ты спокойно приняла бы перемирие, но не теперь. Теперь ты хочешь знать условия.
И что? я фыркнула, села и поправила косу. Это просто означает, что я умная. Я учусь.
Да, в его голосе было сожаление. Тьма приобрела новое качество, бархатная и густая, но не такая мрачная, как до этого. Вот мои условия: я уже обещал тебе дружбу на всю жизнь в нашей сделке в твоем мире. Обещание немного потрепалось, особенно вчера ночью, когда ты сорвалась на мне.
Это не условие, парировала я. Вдали небо из черного становилось лиловым. И я не сорвалась. Ты заслужил мою злость.
Он издал раздраженный звук горлом.
Я почти дошел до условий. Но тебе не хватает терпения ждать!
Я ждала. Небо стало сиреневым.
Я хочу твою дружбу на всю жизнь. Я прошу лишь то, что уже дал тебе, сказал он.
А взамен? я напряглась. Что он предложит?
Взамен я помирюсь с тобой и не буду мешать тебе в том, как ты освободишь отца.
Я сглотнула. Это было справедливо. Он уже сказал, что приведет меня к порталу, чтобы отпустить моего отца, но тогда не было настоящей сделки. Теперь она была.
Согласна, прошептала я. Я клянусь быть твоим другом на всю жизнь.
Я клянусь дать тебе освободить отца, сказал он. Скуврель сделал паузу, свет стал тускло-белым, и красивые глаза смотрели на меня. Он снова заговорил. Хорошо, что теперь мы помирились, Кошмарик. Я не могу терпеть твой гнев.
Я сглотнула. Он выглядел так, словно не врал.
Что я должна была думать? Он играл с моим слабым смертным разумом или он был моим другом на самом деле?
Поспи, Скуврель, я скрывала эмоции в голосе.
Он лег и закрыл глаза, а я стала напевать. Я ведь собиралась быть его другом, могла начать делать это. Я напевала свою любимую колыбельную, пока мои веки не отяжелели. Я прислонилась к сумке с ценным семенем и снова уснула.
Я проснулась в свете полуденного солнца, Скуврель стоял наполовину обнаженным, осматривал рану на боку.
Почти зажила, сказал он с улыбкой.
Я без слов убрала бинты с ладони, она почти полностью зажила.
Это невозможно, выдохнула я.
Фейвальд работает не так, как твой мир, он пожал плечами. Готова полететь?
Это место исцеляет людей?
Он пожал плечами.
Не совсем. Просто время тут течет иначе. Но ты это знала.
Я поежилась.
Он надел белую кружевную рубашку и камзол из перьев ворона, даже не стал их зашнуровывать, хотя снаружи могло быть холодно. Он взял мою клетку и вышел из-под дерева. Я все еще удивлялась каждый раз, когда его крылья раскрывались. Они выглядели как дым. Они не должны были выдерживать даже птичку.
Но мы поднялись в воздух и полетели над деревьями.
Нам нужно миновать горы, и мы будем свободны, он звучал почти бодро, поднимаясь в небе.
Магия может закончиться? спросила я. Твои крылья растают, и мы упадем?
Не сегодня! он поднял клетку, чтобы я видела его счастливую улыбку. Он не выглядел так, словно поспал пару часов на земле и хвое под деревом.
Но я выглядела. Я поспешила расплести косу, расчесала волосы пальцами и заплела снова. Я сделала глоток из фляги, ополоснула рот и плеснула немного на лицо.
Давай освободим твоего отца, Кошмарик. А потом мы с тобой отправимся пугать врагов и подавлять их дух!
Я должна петь тебе перед сном каждую ночь, если это моя награда, сухо сказала я.
Да, Кошмарик, он подмигнул. Может, я заключу с тобой такую сделку в следующий раз. Это достойная награда.
Ты не можешь этого позволить, сказала я, но без яда в словах. Его радость этим утром была заразительной, и я невольно надеялась, что все получится.
Мы освободим моего отца, а потом кто знал? Может, убедим Хуланну не быть жутким злом. Может, я смогу даже освободить тех детей. Может, мы совершим невозможное вместе и выживем. Может, мы сможем быть друзьями.
Все казалось возможным сегодня. Я ощущала, как биение сердца и дыхание успокоились, и мне стало лучше, пока мы летели между гор и мимо красивых водопадов и острых скал.
Не все в Фейвальде было ужасным. В местах, где никто не жил, было довольно красиво. Я так привыкла ко второму зрению, что почти ничего не знала. Я могла оставаться тут достаточно долго, чтобы исправить ошибки. Может, мне понравится общество Скувреля, если он останется в таком хорошем настроении.
Мы остановились у одного из водопадов, чтобы Скуврель попил, а я пополнила свой наперсток и помыла другой. Мы поели сухофрукты и орехи, и кровь заката уже была на горизонте, когда мы снова поднялись в небо. Смех Скувреля был ясным, как хрусталь, и его глаза сверкали в последних лучах солнца.
Правда или Ложь? спросил он.
Мы снова играем в эту старую игру?
Мы и не прекращали. Правда или Ложь? Мы можем быть друзьями.
Правда, сказала я. И я так думала.
От этого было тепло внутри, словно я могла нести в груди личный огонек.
Он все еще улыбался, пока летел к дымопаду под нами. Все еще улыбался, когда мы опустились на мох у кольца камней, где мы впервые вошли в мир. Все еще улыбался, когда я вытащила семя из сумки и бросила на землю.
Но когда дерево поднялось, и к нему все еще был прикован мой отец, никто из нас уже не улыбался.
Глава двадцать девятая
Дураки! Кавариэль выскочил из ствола еще растущего дерева. Его глаза радостно сияли, ведь он удивил нас, а потом потемнели от злобы.
Я охнула, потянулась к луку будто он мог помочь мне в этот миг. Я вытащила его, пристегнула колчан. Я вытащила стрелу и вложила ее, готовая стрелять.
Кавариэль вытащил меч, сверкающий клинок с золотой гардой и рубинами. Он поднял его, сжимая расслаблено, но это беспокоило меня. Только великий мечник был бы так расслаблен, да?
Скуврель вытащил иглу из ножен рапиры. Он так и не поменял ее? Он взмахнул ею, рассекая воздух, будто он вытаскивал меч для спектакля, а не боя. Я бы фыркнула с презрением, но я видела, как он этим убил двоих фейри.
Что такое, Кубки? спросил он, приподняв с вопросом бровь.
Я услышала, как отец застонал, и что-то во мне похолодело. Кавариэль был тут, чтобы помешать его освободить. Я не могла этого допустить.
Умная ловушка для умной добычи, сказал Кавариэль. Он перебросил меч в другую руку, закружил его. Он был серьезен? Фейри думали, что такие слова грозным тоном и трюки напоказ могли вести к той части, где пронзал кого-то мечом.
Я могу превзойти тебя, еще и так быстро, что смогу выпить чаю с дамой, холодно сказал Скуврель, рассекая воздух иглой, словно проверяя равновесие. Я старалась не прыгать на носочках. Я не могла выйти из клетки, пока Скуврель не выпустит меня.
Но слова и драматическое поведение, похоже, были их оружием.
Не думай, что я пришел только с мечом в моей руке, Валет. Я привел Равновесие, сказал Кавариэль.
Над нами раздался треск, а потом двуликий и двукрылый Равновесие вышел из коры дерева и опустился, свиток и ручка были в руках. Скуврель застыл, я смотрела на его лицо, а он глядел то на одного прибывшего, то на другого.
Лучше бы ты взял Убийцу рода, сказал он, но звучал потрясенно.
Остались лишь мгновения для ставок. Ты же сказал семь дней? сказал Кавариэль. И моя дорогая жена сделала ставку Равновесию.
Выше моей ставки быть не может, сказал Скуврель.
Кавариэль ухмыльнулся.