- Что, прям на улице доставать? - замялась я, опуская глаза. Пара серебряных монет у меня была спрятана заранее в лифе платья.
Проследив за моим взглядом, Сайнур пробурчал что-то вроде "мог бы и сам догадаться", завел меня в подворотню, прижал спиной к стене и, нависнув надо мной, сказал: "Показывай".
В голову почему-то полезли всякие глупости, начиная с: "только после вас" и заканчивая: "так сразу, а как же прелюдия". Не стала доводить мужика, кто его знает, вдруг шутку не поймет, и молча достала одну монету из лифчика. На то время, пока моя рука искала монету, Сайнур затаил дыхание и с волнением следил за моими действиями, только что не облизывался. Мне стало лестно, вон, как мужик завелся, всего от одного взгляда на мое декольте, но ровно на одну минуту до его слов:
- Ну что ты там копаешься, как будто клад ищешь, давай быстрее, а то сюда кто-нибудь зайдет.
После этих слов мне захотелось запихнуть ему эту монету в з... труднодоступное место. Не знаю, заметил ли он мой убийственный взгляд, вряд ли, все его внимание было приковано к раритету.
- Ты хоть знаешь, что это? - еще бы мне не знать, но будем косить под дурочку.
- Серебряная монета, старинная.
- Это не просто серебряная монета, это тулон империи Рукар, а она существовала до Великого Противостояния Магов, монете около полторы тысячи лет, - по-моему, у него сейчас глаз задергается. - Откуда она у тебя?
- В наследство досталась, на черный день берегла, - а что еще сказать, не на дороге же нашла, ведь потащит туда с целью отыскать весь клад. - Продать-то этот тулон получится?
- Городишко маленький, хорошую плату не дадут, - проговорил он задумчиво. - Эх, с этой монеткой бы да в столицу.
- А сколько здесь дадут? - меня интересовала точная сумма. Ехать в столицу, чтоб обменять деньги, не хотелось, да и если я скину в продажу все, что у меня имеется, оно сразу упадет в цене.
- Не больше трехсот золотых, - я впала в легкий ступор, Сайнур понял это как-то по-своему. - Понимаешь, после поражения империи их деньги изымались и переплавлялись, но серебряные тулоны иногда встречаются, поэтому за них много не дают, особенно в таких мелких городках, где нет истинных ценителей. Вот если бы у тебя был золотой эренс, их считанные единицы остались.
- Эренс - это который с солнышком? - интересно, когда я начну думать.
- С чем? - мечтательность слетела с него, остались подозрительность и что-то еще во взгляде, от чего мне стало страшно, вдруг он уже планирует убить меня. На его вопрос я молча ткнула в солнце. Как называлось светило в их мире, я не знала, надо было внимательней читать книгу.
- Откуда ты знаешь? Где ты её видела? У тебя она с собой? - с каждым вопросом он меня легонько встряхивал за плечи.
- С собой нет, дома осталась, - я могла бы соврать, что слышала об этих монетах, он наверняка стал бы допытываться где, когда, от кого, лучше сказать половину правды, сам он их все равно не найдет.
Он улыбнулся, так искренне, так ярко, у меня перехватило дыхание, сразу вспомнилось, что он стоит непозволительно близко ко мне, сердце забилось чаще. Медленно, как бы задумчиво, Сайнур наклонился ко мне и поцеловал, нежно, волнующе. Так, что мои губы сами шевельнулись в ответ. Его правая рука соскользнула с моего плеча на грудь, не, ну каков наглец, он меня за кого принимает? И прежде чем я его оттолкнула, он сам отстранился от меня. Хочу сказать все, что я о нем думаю, но слов нет, а если начну говорить, то они будут непечатные. Этот гад же смотрит на меня и улыбается, а в глазах чуть ли не чертики кувыркаются.
- Дорогая, ты у меня действительно дорогая! Кстати, ты не хочешь показать мне, что ты еще прячешь в столь пикантном месте? Я о второй монете.
Сволочь, получается, он меня целовал, чтобы обыскать, ну это я ему припомню. Понимание этого момента помогло мне восстановить душевное равновесие, значит, не внезапно возникшая симпатия или маньячные наклонности виноваты в его поступке. Самовлюбленный тип думает, что я растаю и сама брошусь в его постель, и золотом еще за это осыплю. Не на ту напал, альфонс хренов. Правда, озвучивать я свои мысли не стала, пусть помается в неведенье, как я восприняла его поступок.
- Как видишь, она точно такая, что ты спрятал в карман, - продемонстрировав монету, я убрала ее обратно. Я старалась говорить спокойно, но, видимо, мои глаза метали молнии.
- Не обижайся, хочешь, мы сегодня же сходим в храм и освятим наш брак? - странно он извиняется, хочется его чем-нибудь ударить тяжелым за это.
- Я замужем, а ты еще вчера паниковал от фиктивного брака, сегодня готов бежать в храм, с чего бы это? - я-то понимаю отчего, но хотелось услышать его ответ, точнее, как он будет выкручиваться.
- Я согласен быть твоим вторым мужем, - и глядя на моё опешившее лицо, рассмеялся громко и заразительно. - Да пошутил я, ты так смешно злишься, что я не мог удержаться. Пойдем, поищем антикварную лавку.
И мы пошли, а по пути я думала, какую страшную месть ему изобрести за эти оскорбления, но ничего страшнее, чем выйти за него замуж, в голову не приходило. Да, недаром мужчины считают, что мы, женщины, думаем об одном - о замужестве. Неужели подсознание готовит меня к тому, что я могу и не попасть домой? Нет, без мужа я бы прожила, а без детей не могу и не хочу.
Как Сайнур понял, что перед нами антикварная лавка, не знаю. Ни вывески, ни чего другого указывающего на это я не заметила. Внутри лавка напоминала сокровищницу Мага. Как хозяин находит что-то нужное ему и покупателям? Кстати, вот и он, седой дядечка с козлиной бородкой и цепким взглядом. Я только открыла рот, собираясь озвучить цель нашего посещения его заведения, как Сайнур несильно сжал мое плечо, буркнув: "Не лезь", отвел старичка в сторонку и начал тихо с ним что-то обсуждать.
Сначала я хотела возмутиться и влезть в обсуждение, ведь это моя монета, а вдруг они сговариваются обмануть меня. Но, подумав, решила не вмешиваться, в случае чего у меня еще деньги есть, не обеднею. Пока они спорили, я осматривала товары, чего там только не было. Резная мебель с позолотой и без, незнакомые мне музыкальные инструменты, кубки, шкатулки, драгоценности, статуи и статуэтки, книги. Вот у последних я задержалась, очень хотелось посмотреть, о чем они. Так, родословная королевской семьи в пяти томах, мемуары какого-то Аурелия, рецепты времен империи Рукар. Интересно было бы узнать, что готовили пару тысячелетий назад. Открыла книгу и закрыла, замутило с первой же иллюстрации, на которой у еще живого человека вытаскивают кишки. Вроде картинка нарисованная, но выглядит очень натурально, особенно беззвучный вопль и перекошенное от боли и ужаса лицо. Походу это были рецепты пыток, дальше книги, указывающие на империю Рукар, я не смотрела. О, "Таинственное, спрятанное под покровом ночи", неужели нашла книгу по некромантии? Открыла, оказалась местная "Кама Сутра", да... ничего нового в этом не придумали. Купить в подарок Сайнуру? Нет, он шутку не поймет, еще заставит практиковаться вместе с ним, не уверена, что я долго смогу отказываться, если он проявит настойчивость. В руки попала какая-то книжка в потертой кожаной обложке, небольшая, с альбомный лист. И это после "монстров" королевской родословной. Никаких надписей на обложке не было, я уже хотела заглянуть внутрь, как меня отвлек гневный вопль хозяина лавки:
- Двести семьдесят и не монетой больше!!!
- То есть как двести семьдесят? - тут же влезла я до того, как меня успел перехватить муженек. - В столице за неё пятьсот дадут. Пошли отсюда, нечего иметь дело с этим барыгой. Ты глянь, чего он удумал, решил пустить по миру честных людей, наших детей голодными оставить хочет. И не надо мне рот затыкать, это мое наследство, это мне мой бедный папочка оставил! Говорил он, что я с тобой еще наплачусь!
Я, наверно, настолько хорошо вошла в образ, что не только старичок выглядел ошеломленным, но и у Сайнура лицо перекосило.
- Ты что ж меня позоришь? - прошипел он, схватив меня за предплечье, но меня уже понесло. Остановиться сейчас и испортить весь спектакль? Нет.
- И нечего на меня руку поднимать! - взвизгнула я. - Ишь чего удумал! Зачем тебе сейчас деньги, на шалав спустить, небось, хочешь?!
Дедок, поняв, что вещь может уплыть, подскочил ко мне и начал говорить, что больше трехсот пятидесяти в столице никто не даст за монету. А туда еще доехать надо, расходы это большие, а если мужа одного отпустить, то он как есть на баб и выпивку все деньги спустит, и только из уважения ко мне, матери почтенного семейства, он готов предложить триста золотых. Сошлись на триста десяти. Сказав, что это я его пускаю по миру, хозяин лавки полез под прилавок, уже отсчитывая нужную сумму, как вдруг заметил у меня в руках книжку, в которую я так и не заглянула. Он сначала побледнел, потом покраснел, глазки забегали, лоб покрылся испариной, я уже подумала, что довела бедного старичка до сердечного приступа, но вот он справился с собой и сказал: