Ти Джей КлунВолчья песнь
Для Эли, из-за всех тех ссылок на Tumblr.
Ты знаешь, каких.
Эта жажда настоящая.
«О, пожалуйста, не уходи. Мы тебя съедим, мы так тебя любим!».
Морис Сендак, «Там, где живут чудовища»
ГЛАВА 1
ПЫЛИНКИ/ХОЛОД И МЕТАЛЛ
Мне было двенадцать, когда папа поставил чемодан у двери.
А это тебе зачем? спросил я из кухни.
Он обреченно вздохнул и, замешкавшись на мгновение, обернулся:
Когда ты вернулся домой?
Недавно, по коже пробежал зуд, словно что-то не так.
Папа бросил взгляд на старые настенные часы, пластик циферблата которых давно потрескался.
Что-то я припозднился. Слушай, Окс, покачал он головой.
Казалось, он взволнован и смущен. Папа бывал всяким. Пьяницейвспыльчивым и размахивающим кулаками. Очаровательным дьяволомсо смехом, раскатистым словно рокот мотора старого Harley-Davidson WLA, который мы чинили с ним летом. Но он никогда не испытывал неловкости и стеснения как сейчас.
Усилившийся зуд начал сводить меня с ума.
Знаю, ты не шибко умный мальчик, произнес он, глянув вновь на чемодан.
Что правда, то правда. Избытком мозгов я не страдал. Мама утверждала, что со мной все в порядке. Отец же считал заторможенным. Мама как-то высказалась, что жизнь не гонка. Тогда папа был сильно пьян, начал кричать и крушить все вокруг. Он не поднимал на нее руку. По крайней мере, в ту ночь. Мама долго плакала, но он не ударил ее. Я позаботился об этом. После того как он, наконец, захрапел в своем старом кресле, я прокрался в свою комнату и спрятался под одеялом.
Да, сэр, согласился я.
Отец снова посмотрел на меня, и даже на смертном одре я буду клясться, что увидел в его взгляде толику любви.
Не зря твое имя означает «бык». Ты и есть как бык, такой же тупоголовый, продолжил он.
Это не звучало как грубость. Просто факт.
Я пожал плечами. Не впервой приходилось слышать от него такое, хотя мама и просила его прекратить. Все в порядке. Он ведь был моим папой. И знал меня лучше, чем кто-либо.
К тебе будут дерьмово относиться, предупредил он. Большую часть жизни.
Я крупнее большинства сверстников, заметил я, как будто это все объясняло. Так и есть. Люди боялись меня, хотя я не собирался причинять им зла. Я был большим. Как папа. Он был крупным мужчиной, с пивным животом.
Люди не поймут тебя, продолжал он.
О.
Они не примут тебя.
Мне это и не нужно, я очень хотел, чтобы люди принимали меня, но понимал почему этого не случится.
Я должен идти.
Куда?
Подальше отсюда. Послушай
Мама знает?
Отец рассмеялся, но потом, похоже, понял, что смешного тут мало.
Конечно. Возможно. Она знала, что все к тому идет. И, наверное, уже давненько.
Я шагнул к нему.
Когда ты вернешься?
Окс, люди будут злыми. Просто игнорируй их. Не высовывайся.
Люди не злые. Не всегда, я знал не так уж много людей. У меня не было друзей. Но знакомые мне люди не казались злыми. Не всегда. Они просто не знали, как со мной быть. По крайней мере большинство из них. Оно и понятно. Я и сам понятия не имел, что с собой делать.
И тогда папа сказал:
Мы не увидимся какое-то время. Возможно, очень долго.
А как же автомастерская? спросил я его.
Он работал у Гордо. Когда папа возвращался домой, от него пахло маслом и металлом. А пальцы чернели от смазки. У него были рубашки с вышитым на них красными, белыми и синими нитками именем «Кертис». Я всегда думал, что это удивительно. Мне казалось, это знак великого отличия, раз твое имя вышито на рубашке. Иногда он брал меня с собой на работу. Показал, как менять масло, когда мне было три года. Как заменить колесов четыре. Как восстановить двигатель Chevy Bel Air Coupe 1957 годав девять. В те дни я приходил домой и чувствовал, что от меня тоже пахнет смазкой, маслом и металлом, а когда засыпал, то грезил о рубашке с вышитым на ней именем«Окснард». Или, может, просто «Окс».
Гордо плевать, все, что ответил папа.
Это показалось ложью. Ведь Гордо волновало многое. Он был грубоват, но однажды сказал мне, что когда я подрасту, то смогу прийти и договориться с ним о работе.
Парни вроде нас должны держаться вместе, сказал Гордо. Я не знал, что конкретно он имел в виду, тем не менее мне хватило самого факта, что он считал будто я достоин этой работы.
О, все, что смог вымолвить я.
Я не сожалею о тебе, признался папа. Но сожалею обо всем остальном.
Я ничего не понял.
Ты имеешь в виду?
Но я не знал, что он имел в виду.
Я сожалею о своем пребывании здесь, объяснил он. Не могу этого выносить.
Ну и ладно, сказал я. Мы можем исправить это. Можем просто уехать куда-нибудь.
Это не исправить, Окс.
Ты зарядил телефон? спросил я, потому что он постоянно забывал это сделать. Не забудь зарядить телефон, чтобы я мог позвонить тебе. У меня новая математика, которую я не понимаю. Мистер Ховс сказал, я могу попросить тебя помочь.
Хоть я и знал, что отец решит математических задач не больше, чем я. Новая математика называлась пре-алгеброй. Этот предмет пугал меня, потому что был трудным, пока был пре-алгеброй. Что же будет, когда начнется сама алгебра?
Я узнал его выражение лица. Ярость. Он был в бешенстве.
Ты что, блядь, не понимаешь? рявкнул папа.
Нет, ответил я, сдерживая дрожь.
Потому что действительно не понимал.
Окс, начал папа. Никакой математики. Никаких телефонных звонков. Не заставляй меня сожалеть и о тебе тоже.
О, произнес я.
Ты должен стать мужчиной. Вот что я пытаюсь вдолбить тебе. На тебя обрушится тонна дерьма. Ты должен отмахиваться и продолжать двигаться вперед. Его кулаки крепко сжались по бокам. Я не знал почему.
Я могу быть мужчиной, заверил я, надеясь, что от этого папе станет лучше.
Я знаю, сказал он.
Я улыбнулся, но папа лишь отвел взгляд.
Я должен идти, в итоге вымолвил он.
Когда ты вернешься? спросил я.
Пошатнувшись, папа подошел к двери. Вздохнул. Взял чемодан. И вышел. Я слышал, как завелся его старый грузовик. Тот чихал и пыхтел, пока разогревался. Видимо, ему требовался новый ГРМ. Нужно напомнить папе об этом позже.
* * *
Мама вернулась домой поздно вечером после двойной смены в закусочной. Она нашла меня на кухне на том же месте, где я был, когда отец вышел за дверь. Теперь все было иначе.
Окс? Что происходит? мама выглядела очень уставшей.
Привет, мам, произнес я.
Почему ты плачешь?
Я не плачу, ответил я.
И я не плакал, потому что теперь был мужчиной.
Она коснулась моего лица, большими пальцами вытирая влагу со щек. Ее руки пахли солью, картошкой фри и кофе.
Что произошло?
Я посмотрел на нее с высоты своего роста, потому что мама всегда была маленькой, а я за последний год сильно перерос ее. Жаль, мне не вспомнить день, когда это произошло. Он казался монументальным.
Я позабочусь о тебе, пообещал я. Тебе не придется ни о чем волноваться.
Мамин взгляд смягчился. Я видел морщинки вокруг ее глаз. Поникший подбородок.
Ты и так всегда заботишься обо мне. Но это она замолчала и прерывисто вздохнула. Он ушел? спросила она, и ее голос прозвучал так тихо.
Я накрутил ее локон на палец. Такие же темные, как у меня. Как у папы. У нас у всех темные волосы.
Что он сказал? спросила мама.
Что теперь я мужчина, ответил я. Это все, что ей нужно было услышать.
Она смеялась до тех пор, пока не сломалась и не расплакалась.
* * *
Уходя, он не взял деньги. Во всяком случае, не все. Не то чтобы у нас было, что брать.
Он также не взял фотографии. Лишь немного одежды. Бритву. Грузовик. Некоторые инструменты.
Не видь я его собственными глазами, то подумал бы, что отца никогда и не было.
* * *
Спустя четыре дня я позвонил ему. Посреди ночи.
Раздалось несколько гудков, затем я услышал сообщение о том, что номер больше не обслуживается.
На следующее утро пришлось извиниться перед мамой. Я так крепко сжал телефон в руке, что тот треснул. Она сказала, что все в порядке, и мы больше никогда не говорили об этом.