Послушайте, мисс, я Вас уверяю, что там, куда мы поедем, маникюр не представляет никакой ценности.
Пришла очередь Нате откашливаться, поскольку такого ей не смел сказать никто. Ната и маникюрсозданы друг для друга.
И я даже готов буду сам и лично оплатить любого мастера по издевательству над ногтями в случае Вашего отказа. Ведь я так понимаю, он обратился ко мне, если поедите Вы, то поедет и Ваша подруга?
Угу буркнула я. Ната ерзала у моих ног, подбирая слова для отпора врагу. Посягнуть на святоеозначало подписать себе же смертный приговор. А святым было все, что относилось к процедурамбудь то отбеливание зубов или посещение солярия.
Скажите, Ильнес, теперь поморщилась я. А я могу хотя бы узнать, где находится этот ваш офис? Или это тоже секрет? И какие у меня есть гарантии, что Вы меня не похитите, не продадите куда-нибудь в рабство?
А я бы не против попасть в рабство к арабскому шейху! Представь, богатый красивый муж-шейх, сидит на нефтяной вышке в окружении своих прекрасных жен
Нат, сажают только на кол, это раз, а во-вторых, паранджа тебе не пойдет и рабыня из тебя не очень.
Ильнес улыбнулся. Впервые. Как-то холодно и колюче.
Скажем так, в Европе. Долетим за пару часов. И если захотите, вечером уже будете дома. Готов буду возместить все Ваши неудобства и обещаю, что Вы меня никогда не увидите больше.
Опять загадка. Он подошел к двери, подразумевая, что наш разговор закончен.
Если примите мое предложение, буду рад видеть Вас утром на ресепшене. Увы, мое пребывание тут закончено. И завтра в любом случае, я покидаю это приятное место.
Ната всю дорогу до нашего номера молчала. Видимо, она просчитывала личный ущерб от отмены маникюра и, как оказалось потом, одного свидания. Когда она успела?
Как-то самособой решилось, что ехать надо. Я не авантюрист по натуре, но, наверное, впервые в жизни мне захотелось рискнуть. Хотя, собственно, чем? Одним днем отдыха? Смешно. Своей жизнью? Еще более смешно. Этот риск у нас ежедневный. В метро взрывы, самолеты падают, автомобили попадают в аварии, в домах взрывается бытовой газ и происходят пожары. Я думаю, достаточно.
Ната принялась паковать чемодан. Из тех пяти, что она взяла на две недели отпуска она решила сформировать один. Или два. Но не больше трех. И что, что на один день? Мало ли, мы можем пойти на прием к президенту, поехать кататься на лыжах, на яхте, на воздушном шаре, мы можем попасть на мега-крутую вечеринку, мы можем Короче она уложила обратно все вещи, оставив в номере только пляжный халат и туфли, которые ей сильно были малы. На вопросна фига она их покупала, Ната не нашла ответа. Понравились и все тут.
Я решила поступить более благоразумно и взять только сумку с паспортом и деньги.
* * *
Я не знаю, как люди некоторых профессий и слоев изображают радость, но наш новый друг, увидев наше «семейство», готовое к пикнику, едва ли не откусил от удивления сам себе язык. То, что вчера вечером называлось «Я буду рад Вас видеть», сегодня утром превратилось в немую сцену с оцепенением всего организма. Впереди процессии гордо шествовала Ната на тринадцатисантиметровых шпильках. За ней шли три румбоя и тащили за собой четыре чемодана, злобно посматривая друг на друга. До этого они минут пятнадцать ссорились на темукому достанется наиболее тяжелый чемодан. И за ними скромно плелась я, перекинув через плечо любимую сумку и радуясь любимым кроссовкам. В концеконцов, никто не говорил о том, что нас ждет званый ужин у президента, а значит, я вольна одевать то, что считаю нужным. Логично?
Вполне.
Доброе утро! Мы готовы! Ната вытянулась струной перед Ильнесом.
Я помахала приветственно рукой. Театральная пауза явно затянулась. Ильнес переводил совершенно квадратные глаза с чемоданов на Нату, потом на меня и опять на чемоданы.
Ну, мы едем? хозяйка багажа явно изнывала от нетерпения.
Эээ Да. Доброе Эээ я несколько То естьэто Вам зачем? Он указал на сумки кивком головы, и прежде чем Ната успела пуститься в долгие объяснения, которые вполне могли бы сорвать любую поездку, я сказала:
Этостратегический запас на случай войны, катаклизмов, Армагеддона и рабства. Пожизненного. Короче это неприкосновенный запас.
На один день? Уточнил молодой человек.
Угу. Ответила я тоном, словно это само собой разуметься.
Ната преданно смотрела в глаза всемот румбоев до меня. Честное словощенок спаниеля. Наивный. Доверчивый. Непроходимо глупый.
Это Это придется оставить. Я не то, чтобы против Но эээ это явно лишнее.
Следующий час у нас ушел на приведение в чувство Наты, которая почти что грохнулась в обморок от такой наглости. Если маникюр и свидание она пережить еще могла, то вот расставание со своей одеждой, обувью и косметикойуже перебор. В итоге мы нашли компромисс. Ей разрешили взять косметичку, а я ей пообещала двухдневный шопинг. По возвращению. Ко входу подъехала черная машина, разумется, с тонированными окнами, разуметься. Водитель каким-то шестым чувством понял, что мы погрузились и усадили одну особую Мадам на место, пристегнули, на всякий случай, и только тогда тронулся с места. До аэропорта ехали молча.
Нас провели мимо регистрационных стоек и зоны досмотра. Впереди бежала смуглая девушка с рацией, болтающейся на цепочке и с черной папкой в руках. Она нас встретила у дверей, бледная, не смотря на свою смуглость, как смерть, словно увидела призрака и тут же пустилась рысцой, расталкивая пассажиров и охрану. По мановению ее руки перед нами распахнули двери, у которых нас ждала уже служебная машина аэропорта, которая и отвезла нас к самолету. Никакого тебе паспортного контроля, никакого тебе досмотра. Ната восхищенно озиралась вокруг, гордая своим особым положением и искренне пыталась угнаться за нами на шпильках.
Самолет стоял со включенными двигателями, пилоты проверяли закрылки на крыльях и хвосте, и это создавало впечатление, что самолет нервно подергивается. По сравнению с большим лайнером, на котором мы летели сюда, он казался совершенно крошечным, но по сравнению с другими частными самолетами, которые я часто вижу в аэропортахон был огромен. Наверное, с наш Ту-134. Может, чуть больше. Однако выглядел он по сравнению с нашим Ту-134фантастически.
Во-первых, самолет был черным. Абсолютно черным. И матовым. С затемненными стеклами иллюминаторов. У него была какая-то особая конструкция фюзеляжа, которая придавала самолету вид хищной птицы. Обтекаемые крылья венчали два двигателя и ярко-мигающие фонарики довершали облик. А ближе к кабине серебристыми буквами были выведены уже виденные мною инициалы. Видимо, это название фирмы. Правда, не подозреваю, когда это НАШИ конструкторы и техники могли изобрести такую красоту и самое главное, как они могли утаить ее ото всего мира. Я не фанат самолетов и ничего в них не понимаю, но довольно часто бываю в аэропортах, да и несколько раз была на международных авиасалонах. Из интереса или по долгу службы. Но ничего даже отдаленно похожего там не наблюдалось.
В салоне нас встретила стюардесса, поклонилась и мне, и Нате и само-собой, Ильнесу, что-то пролепетала ему, по-моему, на немецком и сразу же закрыла дверь. Мы даже не успели рассесться по местам, как самолет дернулся и быстренько побежал к взлетно-посадочной полосе, не думая и пропускать никого перед собой. Хотя одновременно с нами к той же самой полосе ползли еще два пузатых лайнера. Пилот второго из них, которого мы почти «подрезали», выражаясь языком автомобилистов, удивленно уставился в окно, изрядно матеря всех наших родственников, потому как такое хамство он видел впервые. Я, к слову, тоже. В принципе то да, вполне вероятно, что это правительственный самолет и пилот волен поступать так, как ему удобно. У него наверняка свой диспетчер и свои указания. Еще через несколько минут и мы взлетели, очень быстро и почти бесшумно набрав высоту. Гула двигателей не было слышно, но скорость и плавность, с которой они подняли самолет в воздух, говорила об их невероятной мощности.
Корочееще одна загадка. Надо будет попробовать найти в поисковике что-нибудь о новых самолетах. Ната все еще пребывала в некотором шоковом состоянии, смотрела вниз, на мелькающую землю и попросила принести ей коньяка. Лучшемного. И можно без закуски. Стюардесса вежливо объяснила, что спиртного на борту нет, но поймав на себе строгий взгляд нашего спутника, извинилась и через несколько секунд принесла пузатый бокал с коньяком и тарелочку с шоколадом, лимоном и какими-то еще фруктами, очень ароматными и вкусными с виду. Мне ни есть, ни пить не хотелось. Впервые меня укачивало в самолете. Наверное, потому, что я впервые летела с такой скоростью. Привычное неторопливое мелькание земли за окном, когда летишь обычным самолетом ничто, по сравнению с изменением пейзажей на этот раз. Города мелькали один за другим. Поля, лесавсе проносилось с невероятной скоростью, и даже Средиземное море мы пересекли удивительно быстро. Самолет летел строго по прямой, лишь изредка корректируя свой курс небрежным креном то на правое, то на левое крыло. Меня укачивало. И сильно. Ильнес, по-моему, спал. Меня это бесило все сильнее. Мы летим по его милости неизвестно куда и неизвестно зачем, никаких деталей, подробностей, объяснений. Ни-че-го.