Почти три гектара первозданной природы«Оазис» был самым экологически безупречным местом во всей Чистой зоне. Здесь был совсем другой воздух. Стоило мне чуть отбежать от ворот, у меня закружилась голова: организму требовалось привыкнуть к запаху озона, а глазамк разнообразию зелени. На теперешних улицах не росли цветы, а кусты и деревья были хилыми и кривыми, здесь же череда высоченных раскидистых клёнов, растущих вдоль моего любимого бегового маршрута почти закрывала небо, всегда голубое. Воткнув наушники, я включила радио с симфонической музыкой и побежала, стараясь ни о чём не думать и не слишком сильно клацать зубамичелюсть ещё давала о себе знать.
У фонтана меня настигла Дебби Левицки. Я остановилась перевести дух и поправить спадающую лямку спортивного лифчика. Стоило затянуть их потуже, моя приличных объёмов грудь часто мешала мне заниматься спортом, а в юности она наплодила мне ещё и парочку комплексов: будь ты плоская или большегрудая, подростки всегда найдут, за что обсмеять. Левицки, сияя улыбкой, помахала мне рукой и остановилась. Я отметила про себя её стройную фигуру и высокий рост. Хотя с моими пятью с мелочью футами невысокими мне казались только дети.
Флоренс! Привет.
Я равнодушно улыбнулась ей, снимая один наушник.
Ты тут недалеко живёшь, да? Я ниже по Скай-лэйн, приходится ездить на машине
Она, кажется, ещё что-то сказала, но я слушала журчание воды и пыталась представить, как шумел океан
Можно с тобой?
Её детская непосредственность и напор сбили меня с толку. Я точно была против компании вообще и компании для пробежек в частности, но что-то меня остановило. Возможно, я просто не хотела обидеть коллегу.
Только я не болтаю во время пробежки.
А и не надо, звонко обрадовалась Дебби, пружиня на месте по прорезиненному покрытию площадки, готовая стартовать вот прямо сию секунду.
Когда мы вышли на прямую, я поняла, что с наушниками придётся проститьсяда, Левицки не заставляла меня отвечать, но сама болтала без остановки, я даже позавидовала такой сильной дыхалке. В школе Дебби всерьёз занималась спортивными танцами и мечтала о карьере на развлекательном канале, но все её планы обрушила травмаэто поведала мне Левицки на первом круге. И, конечно же, она не могла придумать ничего лучше, чем пойти на факультет аналитики и it-технологий и каким-то чудом пройти конкурстуда, где требовались сильные мозги, а не ноги. Она могла выполнять простые операции, но всё же аналитиканаука тонкая, требующая не только цепкой внимательности, усидчивости, хорошей памяти и высокой «производительности» ума, но и всесторонней эрудированности, умении считывать и сопоставлять разрозненные, казалось бы, факты. Я не видела этого в Дебби. Возможно, я её недооценивала или мне просто было плевать.
Слушай, а ты ведь давно знаешь Дэмиана?
Дэмиана? Какого Дэмиана? Я и забыла, что у Браунинга есть имя. Недоверчиво покосившись в сторону раскрасневшейся от бега Левицки, я со скрипом зашевелила мозгами.
Лет шесть, семь, наверное
Действительно, давно. Мы поступили в Академию в один год и весь первый курс проходили на одни и те же занятия. На втором курсе произошло распределение, предметы стали более узкоспециализированными, и мы могли гордо называться будущими полицейскими, инспекторами и аналитиками. С Браунингом мы пересекались всё реже, а после выпуска оказались в одном Подразделении. Работали бок о бок мы почти три года. Всего этого, я, конечно же, вслух не сказалая не болтаю во время пробежки.
О, значит, ты хорошо его знаешь, да?
Это вряд ли. Уже на вступительных испытаниях я познакомилась с Патриком и кроме Патрика я не знала и, похоже, не хотела никого знать. Это был сладостный период розовых очков и крепких шор.
Что он вообще любит? Чем интересуется?
Не дождавшись от меня вразумительного ответа, Дебби продолжила словесный артобстрел. Она действовала словно бы издалека, но и напрямую, её интерес стал мне чётко понятен.
Я поймала себя на мысли, что никогда не воспринимала Браунинга, как мужчину. Да чёрт, я почти шесть лет воспринимала, как мужчину, только Патрика. Больше для меня никого не существовало, а послетем более. Меня бросало в дрожь от одной лишь мысли о том, чтобы снова вступить с кем-то в отношения. И вот передо мной возникла живая и бойкая Дебби Левицки с вполне нормальными человеческими интересами, и у меня случился ступор, потому что я до сих пор не могла понять, каким боком это касалось меня. Почему именно мне должна достаться слава почётного сводника? Я вообще не по этому вопросу, сложно найти кандидата хуже. У нас с ней всего пять лет разницы, а я чувствовала себя иссохшейся старухой.
Ты хочешь поговорить о Браунинге? я запоздало прикинулась тупой, старательно оттягивая момент объяснения. Я всё ещё не хотела её обидеть.
Ну да, он классный. Смешно шутит, очень умный, симпатичный, высокий
Если честно От меня мало толку, мы общались только по работе, я прервала перечисления достоинств Браунинга. Мне отчего-то было жутко неловко всё это слушать. Ты оченья замешкалась, пытаясь подобрать синоним к слову «приставучая», активная я уверена, у тебя получится всё, что ты задумала.
Я выдавила из себя самую милую улыбку, на которую только была способна. Дебби в ответ зацвела румянцем, словно моё одобрениеединственное, что ей сейчас было нужно. У меня в смартфоне сработал таймер, тренировка была закончена. Через час двадцать мне нужно было быть на работе.
Глава 3
Совещание должно было начаться через пятнадцать минут, и я решила, что успею выпить ещё один кофе. Закрывшись у себя в кабинете, я села за свой большойпочти во весь мой крохотный закутокстол и ткнула в висящую над ним панель-монитор, запустила последние сводки аналитиковза мерцающими строчками меня будет не так хорошо видно. Я достала фляжку, отвинтила крышку и налила в стакан виски с десертную ложку. Алкоголь, растворяясь в огненном кофе, испускал заманчивые пары, а память снова играла со мной злые шутки.
«Тыничтожество, которое не заслуживает ничего, кроме смерти».
Это была моя точка невозврата, моё дно, от которого я оттолкнулась. Слова Патрика так глубоко вросли в меняслова, которые он сказал абсолютно осознанно, спокойно, взвешенночто я начала этому верить.
Максвелл сразу заметил этот надлом: я стала халатнее относиться к своим обязанностям и к технике безопасности, словно действительно хотела поскорее отмучиться. Тогда же у меня появилась эта фляжка, только вот заполняла её я гораздо чаще, чем раз в неделю. Именно тогда что-то во мне взбунтовалось, и я предложила Патрику развод. Патрик пообещал мне хрен, а не развод, а после хладнокровно и профессионально врезал мне ребром ладони под дых. Нет, он и раньше толкал меня в стену и хватал за руки, и я, вот же дура, относилась к этому, как к появлению сильных эмоций, но он никогда не бил меня, чтобы ударить.
Патрик не давал мне развода. Развод в одностороннем порядке был исключён. Я оказалась в западне, единственным выходом из которой для меня была смерть при исполнении.
Максвелл пригласил меня на обед к себе домой, задал прямой вопрос. Не сдержавшись, я вывалила на него всё. Два часа он слушал мои рыдания и гладил меня по голове, словно одну из своих дочерей, а после сказал мне несколько простых слов, но эти слова окрылили меня:
Флоренс, ты отличный инспектор, талантливый и способный. Ты прекрасный, добрый, отзывчивый человек. Ты умная и красивая, Флоренс. И никто, никакой Патрик не сможет это отнять у тебя.
Он разработал план моего «освобождения» и отправил на больничный к психологу. Терапия помогла мне вернуть саму себя, несмотря на то, что моя «семейная жизнь» не прошла бесследно. Со мной остались воспоминания, «триггеры» и панические атаки, но этих врагов я теперь знала в лицоя их понимала, принимала и могла теперь с ними бороться.
На мониторе замигал красный прямоугольниквызывали на совещание. Я, взяв недопитый стакан, отправилась вниз, в зал переговоров.
Яркий свет, длинный стол и стеклянные стены настраивали на деловой лад и даже немного пугали: на совещаниях полагалось что-то говорить, а выступать на публику я не очень-то любила. Для того, чтобы высказываться, нужно иметь собственное мнение на той или иной счёт, а у меня оно начало проклёвываться совсем недавно. Оно напоминало мне слабое блеяние, а не мнение. С этим нужно было ещё много работать.