Господи, молю, пусть он уйдет.
Слезы разочарования смешиваются с дождем. И зачем я только согласилась? Сама виноватапродалась как Иуда. И вся разница, что он сделал это за тридцать сребреников, а я за жалкий кусок ткани.
Наконец, темный силуэт исчезает. Я осторожно высовываюсь из-за кадки и, крадучись, подбираюсь к углу. Поблизости никого нет, можно перевести дыхание.
Хвала Создателю. Обошлось.
Я уже собираюсь перебежать улицу, когда сбоку, словно ниоткуда появляется тень.
Не так резво, Райли, Люцифер за крыло разворачивает меня к себе.
На перекошенное лицо стыдно поднять глазас распахнутыми крыльями он нависает сверху и всем своим видом демонстрирует неприязнь. И ведь не поленился дождаться, чтобы в очередной раз продемонстрировать, как сильно я его раздражаю.
Не трогай меня! я с опаской делаю шаг в сторону.
Почему? Люцифер не дает себя обойти. Ты ведь собиралась обслужить шестерых. Может, я хочу перекупить?
Ничего я не собиралась!
И цену назвала просто так? продолжает глумиться он. Кстати, дороговато для шлюхи.
Тебе не перепадет даже за двадцать! в сердцах выкрикиваю я.
И, оттолкнув Люцифера, кидаюсь к спасительной двери в магазин.
Опасное пари
И было то дитязачатое в кровосмешениислабым телом, а дух его нес в себе погибель, Данталион смотрит не на строки в свитке, а обводит пристальным взглядом темный уголок, где мы расселись вдоль стеллажей. И тогда Господь карающей рукой уничтожил зарождающееся зло.
В полумраке библиотеки ада царит необъяснимое спокойствие. Нет ни чарующего пения ангельского хора, ни умиротворяющих солнечных лучей, но даже мрачные фрески на стенах не вселяют страха. Под потолком висит всего один светильник, в котором зажжено с десяток свечей, и их потрескивание навевает мысли об уютевопреки ожиданиям занятие в аду оказывается в разы безмятежнее, чем в небесной академии.
То есть демоническая сущность Дамаила была сильнее ангельской? уточняю я.
Данталион хмуритсяего явно раздражают подобные высказывания.
Тьмы не существует без света, поясняет он, понимая, что иначе я не отстану. Дух младенца был един. Но плоть оказалась слишком слаба, потому что он нес в себе два начала.
Я собираюсь задать закономерный вопрос, почему же Господь не дождался его естественной кончины, но недовольное выражение лица Данталиона намекает, что лучше этого не делать.
Поверить не могу, что история Дамаила и ему подобных такая скучная, возмущенно шепчет Лэм. Айри тысячу раз говорила, что ребенок ангела и демона опасен тем, что может убить своих родителей, а на самом деле двукровный вряд ли бы выжил сам. К чему тогда запрет Близости?
Я пожимаю плечами и облокачиваюсь на ближайший стеллаж. Стена возле прохода, у которого я стою, испещрена полустертыми письменами. Сначала я разбираю лишь часть словчто-то о могуществе ада и каре за грехии незаметно для себя принимаюсь за дальнейшую расшифровку. Старинный текст тянется в глубину одного из многочисленных коридоров библиотеки, но меня не пугает возможность заблудиться.
Крадучись, я пробираюсь вдоль тисненых строк, выхватывая взглядом знакомые сочетания: «не укради», «не возжелай», «не убий». Заповеди заканчиваются в тупике с фреской, на которой людские души корчатся в языках пламени. В голове почему-то мелькает злорадная мысль, что я желаю такой же участи своему убийце. Наверное, мне пока еще рано выбирать сторону рая, раз вместо прощения я думаю о мести. Жаль, только не помню, кому именно желать зла.
Сны про аварию по-прежнему яркие и болезненные, но я не вижу в них того, кто стал причиной моей смерти. И это странно! Я не могла не рассмотреть водителя подрезавшего нас фургонаон пронесся слишком близко. Я слышала гул двигателя и испуганный возглас Тимми; помнила, как выкрутила руль, чтобы избежать столкновения, как прочувствовала удар, от которого мы перевернулись, но дальше в сознании зияли пробелы.
Вопрос «почему» мучает меня с первого дня на небесах. Быть может, всему виной воздействие Люцифера?
От догадки я замираю. Неужели мерзавец силен настолько, что скрыв произошедшее на стадионе, неведомым образом повлиял и на более поздние воспоминания?
Прогуливаешь занятие, необращенная?
Вкрадчивый голос за спиной заставляет меня испуганно отскочить от фрески, хоть я и не делала ничего запрещенного. Излюбленная привычка Люцифераподкрадываться бесшумновызывает желание наорать, но я лишь хмурюсь, стараясь сдержаться. Он считывает вспышку гнева и ехидно улыбается, с ленцой прислоняясь к стене:
Надоели сказочки о Дамаиле?
Своим несносным характером Люцифер непременно доведет меня до нервного истощения. Когда-нибудь. Но не сегодня.
Я вскидываю подбородок и бросаю с вызовом:
Хочешь сказать, Данталион лжет?
Пусть только попробует признать, что один из них несовершенен, и я использую это против него самого.
Всего лишь вещает то, что положено знать вам, низшим, Люцифер пренебрежительно поджимает губы.
А ты, конечно же, венец творения, и знаешь больше, я не хочу язвить, но его общество вынуждает. Я больше не пытаюсь сдерживать сарказм: Ну и что, по-твоему, Данталион от нас утаил?
Об этом лучше спроси у своей святоши-матери.
Едкий выпад достигает целия замираю словно от удара под дых. В груди сжимается от боли, и кажется, даже плечи опускаются под тяжестью крыльев. Я почти не помню маму, и неизвестно, увижу ли ее когда-нибудь, ведь высшие ангелы являются избранным. Даже у сына Сатаны в разы больше шансов на встречу с архангелом.
Ты ее видел? шепчу я, не узнавая звука собственного голоса.
Что я слышу? Заносчивая выскочка сменила тон? Люцифер подходит ближе и нависает надо мной, упиваясь властью. Я всегда возьму верх, уясни это, наконец.
Красная радужка знакомо темнеет.
Ты бьешь по больному, заведомо зная, что соперник слабее, я отвожу глаза, проиграв дуэль взглядов. Это не победа.
Он удерживает мое лицо за подбородок:
Это здешний уклад. И тебе придется к нему привыкнуть.
Ныряем! сложив крылья, Зепар резко пикирует в просвет между облаками.
Лэм, Ферцана и Айри с радостными воплями устремляются за ним, а я с опаской зависаю в воздухеоткрывшийся перед глазами разлом в скале выглядит как пасть гигантского чудовища.
Не бойся, там вода, успокаивает Фариэль, подлетая ко мне. Она смягчит удар.
До сегодняшнего дня сеноты представлялись мне живописными пещерами с прозрачными источниками на днекак на фотографиях Юкатаназдесь же так почему-то называли тоннель, утопающий в зелени.
А нам обязательно нестись сломя голову? я пристально изучаю камни под густой листвойподозрительно ровные и идеально подогнанные друг к другу, словно строительные блоки.
Вовсе нет, смеется Фариэль. Зепару просто не терпится поплавать.
Окутанный побегами ствол при ближайшем рассмотрении оказывается шпилем башнимы парим над полуразрушенным замком! И пугающий разлом под намивсего лишь часть обвалившейся крыши. Массивное строение практически целиком ушло под землю и слилось с природным ландшафтом.
Это заброшенный храм, поясняет Фариэль в ответ на мое изумление. Когда-то здесь молились жители старого Эдема, но потом
Хватит болтать! Лэм взмывает из зарослей и за ногу утягивает меня вниз.
Побеги цепляются за крылья и хлещут по лицу, лианы царапают кожу, а пальцы никак не могут ухватиться за что-нибудь прочное, чтобы замедлить падение.
Время веселья! хохочет Лэм, не отпуская мою щиколотку.
Мы с визгом обрушиваемся в воду, подняв волну брызг. Не успев захлебнуться, я выныриваю на поверхность, и, наконец, замечаю сходство с сенотомна стенах с остатками фресок разрастается вьюн, с неровных краев дыры в пробитом своде свисают длинные корни деревьев, а падающие сверху лучи пронзают лазурную воду до мозаики затопленного пола.
Скорее бы наступило завтра, воодушевленная Лэм вылезает на поваленную колонну и усаживается верхом, спустив босые ноги в воду. Я так долго ждала первое задание на земле!