О твоих пирожках, ответил я, с трудом возвращая свой взгляд к звездам.
Даже не успел понять, что произошло, как щека загорелась пощечиной. Я вскочил на ноги, роняя ароматный хлеб на землю.
Да что с тобой не так?! вскрикнул я. Сейчас-то за что?
За пирожки! гневно воззрилась на меня Акада, прикрывая рукой вырез платья.
Дура! Я имел в виду твои пирожки с капустой, которые ты там, в прежнем мире, готовила.
Тогда я имела в виду комара, что впился в твою щеку! надулась Акада, отвернувшись в костру.
Вот и помирились! Теперь она обиделась еще сильнее.
Весь следующий день, пока мы шатались по пристани, она со мной не разговаривала. Лишь к вечеру, убедившись, что нас бесплатно никто на свою шхуну не пустит, она выдавила из себя дельный совет:
Наймись в работники. Скажи, что грузчиком подработаешь.
Да? тут же вскинулся я. Может, ты капитану себя предложишь? Это и быстрее получится, и я спину не надорву, таская неподъемные тюки да бочки.
Сволочь!
Нашлась тут королевна! гневно отшвырнув камень, что лежал рядом с моей ногой, вскипел я. Почему женщины считают, что мужчины им должны?! Ездят на мужиках, как на ослах. Причем во всех измерениях! Сам факт, что ты женщина, вовсе не означает, что я обязан спину гнуть и тебе путь облегчать. Только и слышно, что «мужчина должен мужчина обязан». А, собственно, почему он что-то кому-то должен?!
Она сузила глаза, уставившись на темнеющее море, и не издала больше ни звука, пока я изливал на нее всё негодование, что скопилось в моей душе. Простояли мы так недолго. Ненавидя Акаду за правотуили саму ситуацию за безысходностья пошел наниматься моряком-разнорабочим на ближайшую шхуну.
Переночевали мы в портовой гостинице. На этот раз Акада даже рта не раскрыла, когда я вечером завалился спать рядом с ней. На двуспальную кровать у нас денег не хватило, иначе мы бы остались без ужина, поэтому, хоть и скрипя зубами, но девушка стоически вытерпела нашу вынужденную ночную близость.
За следующий день мне удалось заработать больше, и я уже был готов к тому, что Акада запросит отдельную комнату для себя, но, к моему несказанному удивлению, она потребовала иное.
Вот, уперев руки в бока, заявила Акада, указывая на два ведра воды и корыто.
Что «вот»? этим и ограничивалось наше общение.
Мойся, а то я рискую задохнуться ночью от портового парфюма.
Может, поможешь? ухмыльнулся я, видя, что девушка впала в ступор, следя за моим раздеванием. Но тут она очнулась, раскраснелась и выбежала из комнаты в коридор.
Несмотря на горячую воду, мне так и не удалось смыть с себя дикое напряжение мышц. Завалившись в постель, я вытянул ноги, сокрушаясь, что впервые в жизни устал настолько сильно, что не могу ни расслабиться, ни заснуть. Да и близость Акады этому, мягко говоря, не способствовала.
Учитывая развратные нравы этого государства, было решено переодеть Акаду в парня, дабы не смущать женским полом команду корабля, на котором нам предстояло отплыть следующим утром.
Объяснялись мы с Акадой исключительно жестами. Такими же жестами я послал куда подальше Мотю и Маню, всё это время ошивавшихся возле портового отеля. Пес и кошка ни в какую не соглашались залезать в ящик и притворяться товаром.
Тогда вообще здесь останетесь! шикнула на них Акада, поддержав мои рьяные жестикуляции. Через пятнадцать минут отчаливаем. Быстро в ящик!
После чего Акада развязала узелок тканевого мешочка и вытащила пирожки, купленные у уличной торговки.
Возьми, стесняясь самой себя, предложила она мне, ты почти ничего не ешь в эти дни.
С чем пироги?
С мясом.
Ты же знаешь, что я не ем мяса. Я ловил тебе рыбу и приносил птицу для Моти, Маньки и тебя, но сам не ел. Зачем сейчас подсовываешь?
Что за глупости? Ешь, тебе нужны силы. У тебя серьезные физические нагрузки.
От поедания трупов силы не прибавляются. Это самообман.
Ты так исхудаешь.
Разве? не стесняясь прохожих, задрал я свою кофту. Где ты здесь немощь углядела? Акада отвела взгляд от рельефного тела, которым я не столько гордился, сколько принимал, как должное. Отравление дает эффект насыщения, так как организму требуется чистка и срочный отдых, оно же оказывает стимулирующее воздействие. Такое же наблюдается у кофеманов, например.
Первый раз такое слышу, возмущенно фыркнула она, натянув мою кофту обратно. Хватит здесь своим прессом светить! У вас все нефилимы вегетарианцы?
Почти. И люди когда-то были вегетарианцами, и сейчас таковыми оставались бы, если бы не разучились слышать ушами и уразуметь сердцем. Вам еще в Библии всё сказано было: «Не убий!» и «Только плоти с душою, с кровью ее не ешьте» или «Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека», ибо «заклающий волато же, что и убивающий человека». И много, что там сказано было на эту тему, но половину священного знания никто и никогда не увидит, а другую половинунеправильно переводят и заведомо искажают ложными разъяснениями.
Там и про мясо сказано, съехидничала она. Даже животные перечислены, коих есть можно.
Теперь там много, что сказано, в тон ей передразнил я. И даже про месть, и про то, как нужно обращаться с иноземцами, и как лицемерить, и про многоженство, и про многое-многое другое. Что же теперь, всему следовать? Почему-то святые отцы вашей церкви сами мясо не употребляли. Не говоря уже об Иисусе.
А вот и неправда! весело отсекла она.
Правда, даже заморгал я. Как-то непривычно было спорить с простым человеком, хоть и полукровкой, на темы, которые я знал наверняка. Доказывать ничего не хотелось, но и позволить Акаде одержать верх я не мог. Акада, я не стану с тобой спорить. Просто ты пойди и сама проверь: убей хотя бы Маньку. Сможешь?
Что?!! раздалось из ящика.
Да-да, закивал я головой, пнув ящик ногой, перережь засранке горло. Хватит за ней лотки выносить! Одна кошка, а сколько какашек! И перережь ей горло так, чтобы с первого раза получилось. Посмотри ей в глаза, впитай её муки и крики, а затем сдери с неё шкуру да кожу.
Акада, испуганно мяукала Манька, ты же не станешь этого делать? Ты же любишь меня!
Нет, конечно, она не любит тебя! вещал я, смотря в расширенные глаза Акады. Она всего лишь в одном шаге от твоего убийства, Манька. А после тебяв одном шаге от убийства человека. Что ты на меня вылупилась, Акада? Об этом все древние религии твоего мира говорят: и буддизм, и индуизм, и джайнизм
Индуизм и буддизм здесь совершенно ни при чем! авторитетно заявила Акада. И я сразу вспомнил ее домашнюю библиотеку, состоящую из теософской и эзотерической литературы. Люди испокон веков держат скотину и птицу ради этих целей
Ты тоже Маньку держишь, чтобы она крыс да мышей гоняла. И Мотю, чтобы он сигнализацией работал.
Меня ты тоже предложишь на ужин? подал голос Мотя.
Пусть на ком-нибудь из вас поучится. Пусть увидит, как коченеет труп, эзотеричка фигова. Как после этого приходится ждать следующей стадиистадии созревания мяса. После чего нарежь ломтиками и поджарь с приправами, или сделай шашлычок из кошатины. Думаешь, такая пища принесет тебе здоровье и пользу? Ты реально так думаешь? Или полагаешь, что всё, описанное сейчас мной, не происходит с говядиной на скотобойне? Да там во сто раз хуже и страшнее! Если у твоей Маньки и Моти души да мозги имеются, почему бы и корове душу с разумом не иметь?
Что за гадости ты говоришь?! замахнулась на меня Акада.
Только правду, которую ты не хочешь знать! поймал я ее руку. Страшную правду, на которую омерзительные трусы-люди закрывают глаза, ссылаясь на свою нежную душевную организацию! Вы все насквозь больные. И запах от людейзапах смердящей плоти и гниющей души. Ничто не проходит бесследно. Кара всех настигает. От ваших святых, кстати, иной запах исходит.
Акада побледнела.
Что ты позеленела вся? сощурился я. Как и все остальные, даже не задумываешься над тем, что ты ешь. И какой ценой всё это добывается, какие стадии проходит, прежде чем лечь тебе на стол. Вы все рассуждаете о добродетели, о грехах и морали, но о том, что происходит ежедневно за вашими столамидаже боитесь подумать! Открытыми глазами смотрите, да не видите. Знаешь, как раньше веки назывались при открытых очах? Веждами. Догадываешься, что такое «невежды»?