На самом деле пахло от меня потом. Лошадиным. Да и не пахлоразило. Въедливый он.
Душ я приняла с радостью.
Вода весело билась о края белоснежной ванны, разбрасывая радужные зайчики по кафелю, а меня охватила хандра.
Я даже всплакнула. Хотелось домой. Сегодня тоска была сильнее, чем накануне. Я соскучилась по маме.
По моей родной дорогой маме, у которой кроме меня никого и на свете-то не было.
Когда я глянула на отражение в зеркале, увидела, что от слёз покраснели глаза и кончик носа.
Чтобы как-то успокоиться, села за рисование. И снова карандаш принялся набрасывать профиль кузена Винтера. С полчаса ничто от процесса творчества меня не отвлекало. А потом за спиной щёлкнуло.
Повернувшись, я с ужасом увидела, что рама у окна поднимается. Через мгновение предмет моих девичьих грёз перекинул ногу, в безусловно безупречно начищенным ботинке, через подоконник, и проник в комнату.
Кузен! возмутилась я. Что вы здесь делаете?
Очень мило! рассмеялся он. И натурально. Знай я тебя меньше, решил бы, что ты возмущаешься искренне.
Так и есть!
Я поднялась из-за стола, прикрывая рукой незаконченный набросок, но в нём, однако, уже угадывались черты того, кто явился вдохновителем сей живописи.
Дорогая Эмма, что за ворожба тут творится? Ты разучилась ездить верхомя застаю тебя за мольбертом. Что дальше? Рукоделие и книги по домоводству? И что ты там пытаешься ваять? Весну, переходящую в лето? Свет девичества на пороге женственности в мечте о возлюбленном? Красавицу, представляющую, какой верной и нежной она будет будущему мужу?
С издёвкой тянул Винтер, прохаживаясь по комнате, вертя в руках то один предмет, то другой, потом возвращая их на место. В движениях его была нервозность, тщательно замаскированная под бесшабашную весёлость.
Юность полна надежд, парировала я.
Эмма? Ты девушка, которую я люблю. Я готов всегда хранить тебе верностьи в юности, и в зрелости. У нас с тобой у обоих в будущем будет полно денег. Так о чём нам беспокоиться? Давай сбежим и поженимся втайне ото всех? Рано или поздно родные смирятся с этим фактом. Куда они денутся? Только скажи «да»!
Я бы с радостью согласилась на это предложение, так как от одного взгляда на солнечного мальчика у меня в груди теплело. Но я понятия не имела о намерениях и чувствах настоящей Эммы.
Паузу держать становилось всё труднее.
Винтер фыркнул, саркастично и горько.
Обойдя стол, разделяющий нас, потянулся к моему рисунку:
Так что ты там всё-таки рисуешь, кузина? потянул он к себе мой рисунок.
Я ухватилась за ватман обеими руками, не давая его перевернуть.
Ничего! Это просто наброски.
Ну так мне нравятся наброски. Дай взглянуть?
Я вцепилась в рисунок, как клещ в собачий хвост.
Не помогло. Винтер оказался проворнее и сильнее.
Перевернув листок, он с радостной улыбкой мог созерцать свой светлый лик в моём дремучем исполнении.
Ну надо же! А у тебя прорезался внезапный талант? Я вышел весьма удачно.
Отдай немедленно! притопнула я ногой, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
Они наверняка теперь пылают, как маков цвет.
Я настаиваю! Он мой! Какое у тебя право брать его?!
Раз он тебе так дорогвозвращаю. Не горячись.
Но я горячилась. Ещё как. В сердцах разорвала рисунок пополам, отчего в янтарных глазах Винтера вспыхнули опасные золотые огни как у тигра, заметившего добычу.
Какое-то время мы гневно пялились друг на друга. Потом меня схватили, с силой дёрнули и пихнули на огромную кровать, игнорируя протестующие возгласы.
Что ты творишь?! кричала я. Что себе позволяешь?!
Ничего такого, чего бы не позволял себе раньше. Ничего такого, что ты сама не позволяла бы мне!
Я замотала головой, выражая протест подобным произволом.
Винтер щурился, глядя мне в глаза. И я, теряясь под этим взглядом, тщетно пыталась разобраться в эмоциях, что он во мне вызывал.
Кузен Эммы пах разогретой солнцем полевой травой и ещё, совсем чуть-чуть, табачным дымом.
Зачем ты порвала мой портрет?
Потому что ты меня разозлил.
Ты меня сейчас тоже злишь.
Но ты менябольше.
Мне было жарко под весом его горячего тела. Почти нечем дышать. А когда он меня поцеловал я и вовсе задохнулась.
А ведь ничего особенного и не происходило. Винтер просто склонился и коснулся своими губами моих губ, но в глазах поплыл туман. Он словно стал порывом коварного ветра, обещавшего раздуть огонь, о наличии которого в себе я даже не подозревала.
Меня сводили с ума широкие плечи, невыносимые ухмылки, растрепанные волосы цвета янтаря.
Но слава богу разойтись со своими поцелуями мы не успели. В дверь постучали:
Эмма?
Дверная ручка заплясала вверх-вниз.
Эмма, дорогая? Открой.
Вот чёрт! прорычал кузен, порывисто вскакивая. Принесло же!
Я последовала его примеру, на ходу поправляя пеньюар, приводя себя в приличный вид.
Винтер метнулся к окну, послал мне оттуда воздушный поцелуй и растворился в ночи. Не забыв опустить за собой раму.
А я открыла дверь:
Мама?
Перестаралась, однако. Мамой леди Диану я до сих пор не называла ещё ни разу.
Леди стремительно ворвалась в спальню, оглядывая мебель ястребиным взором и так явно к чему-то принюхиваясь, что мне стало смешно.
Я закашлялась, стараясь скрыть охватившее меня неуместное веселье.
Ты одна? подозрительно сощурилась она.
С кем мне быть? наивно распахнула глаза я.
Почему тогда так долго не открывала?
Задремала. Спросонья не сразу поняла, что происходит.
Она смерила меня очередным взглядом из серии «ищет и подозревает», но кивнула в знак доверия:
Я зашла узнать, как ты себя чувствуешь после сегодняшнего инцидента?
Эликсир сотворил чудо. Будто и не было ничего.
Что ж? Отдыхай. Завтра сложный день.
Но я не собиралась отдыхать. Образ золотоволосого кузена не давал покоя. Кажется, он не давал покоя и моей предшественнице?
Интересно, а моё поведение не вызвало подозрений у этого красавца? Ещё раз лишнее подтверждение тому, что мужчины понятия не имеют о том, что у женщин в голове. Им это даже и не интересно.
Накинув на плечи шаль, чтобы укрыться от гуляющих по коридорам сквозняков, я направилась к Эвелин.
На моё счастье сестра Эммы ещё не ложилась. Она даже не очень удивилась моему приходу.
Заходи, Алина-Эмма. Выкладывай.
Что выкладывать?
С чем пожаловала?
Я потопталась немного на месте, терзаясь сомнениями. Никогда не любила ябедничать. Но что же делать?
Ты знаешь, что у вашей сестры роман с кузеном Винтером? резко спросила я, радуясь, что слово уже сказано и одновременно страшась, что пути к отступлению больше нет.
Эвелин, смерив меня взглядом, молча кивнула.
Тебе не кажется, что меня следовало бы об этом предупредить?
Я предупреждала.
Наткнувшись на мой недоуменный взгляд, Эвелин пожала плечами:
Говорила же, что моя старшая сестра не предмет для подражания. При условии, конечно, что собираешься подражать достойным людям. Они путаются с Винтером лет пять. Не исключено, что кузен был её первым любовником.
Первым? нахмурилась я. А что? Был кто-то ещё?
Эмма девушка больших аппетитов, горячего темперамента, к тому же любительница нарушать правила. Я наверняка знаю о пяти её признанных любовниках. Но, думаю, их было куда больше.
Признаться, в опытных руках Винтера мне тоже хотелось расстаться со своей девственностью. Которой в теле Эммы у меня в добавок давно уже и не было. Красавица Эмма распрощалась с этим атавизмом в детстве и, кажется, не жалела об этом ни минуты.
Мужикам она умела головы крутить, этого у старшей сестрицы не отнять, не без яда в голосе вещала Эвелин. Для неё это зачастую был новый эксперимент, очередной трофей, развлечение. А для многих из них всё было куда серьёзнее. Они в неё влюблялись. Вот и кузентоже. Но, боюсь, он до конца не осознаёт, что для неё значит.
А что он для неё значит? на всякий случай уточнила я.
Эмма называла их отношения домашним перепихоном. Ну не с конюхом же ей тут спать? А три месяца без секса для неё слишком много.
Я окинула Эвелин взглядом, пытаясь понять, как она сама-то к такой позиции относится. Ятак точно не разделяю. Наверное, неспроста загремела я в это чванливое викторианство? Мне в отношениях пола всегда свойственны закрытость, сдержанность и брезгливость. С кем попало где попало и как попалоэто не моё.