Дадут ли они мне шанс стать кем-то большим? Сегодня я собственной рукой вытащила волшебный камень из горла мёртвой женщины. У меня больше нет сил, чтобы бороться с Марго. Но за меня заступается Дез, вопреки моему желанию.
Давай на чистоту, Марго, Дез смотрит на всех с вызовом, побуждая их возразить. Ты злишься, потому что я вернулся за Рен? Или потому что именно она спасла жизнь мальчику? Ведь это не ты была рядом, когда я вошёл в горящую деревню.
Ты приказал нам оставаться на месте! взрывается Эстебан. Мы должны были пополнить запасы.
Дез обнажает зубы в невесёлой улыбке:
Вот видите? У каждого была своя роль. Кроме того, мы все живы, а Рен раздобыла камень Селесты.
И попалась, ворчит Марго.
Когда мы попадаемся, а это случается даже с лучшими из нас, мы продолжаем бороться до конца. Главноевыполнить миссию. Уничтожить Руку Правосудия. Восстановить наше королевство и территории наших предков. Разве не так?
Так, соглашается Эстебан.
Отлично. Мы все живы и всё ещё вместе. К сожалению, Селесты Сан-Марина больше нет с нами, Мы все киваем, и он выдерживает небольшую паузу, прежде чем продолжить:Саида, зашьёшь рану Рен, пожалуйста?
Сделаю, что смогу.
Игла и нить уже лежат на обрезке чистой ткани, а Саида моет руки с мылом в реке.
Остальные помогают разбить лагерь, инструктирует Дез, одновременно пытаясь поймать мой взгляд.
Но я не могу на него смотреть. Он ведь не понимает. Не может понять. Я не хочу, чтобы он заступался за меня. Это только усложняет мои отношения с остальными.
В небе над нами плывут тёмные тучи, дует прохладный ветерок. Может быть, богиня всё ещё присматривает за нами. Возможно, в этой отсрочке от жары и духоты проявляется её милосердие к мятежникам, вечно бегущим от свирепого короля.
Я сижу на клочке сухой травы, пока остальные обустраивают место для костра. Саида отрезает ещё часть относительно чистой ткани, чтобы вытереть кровь вокруг моей раны.
Пытаюсь смотреть на её лицо и не обращать внимания на жжение, усиливающееся в плече. Глаза и волосы Саиды полночно-чёрные, а в левой ноздре сверкает крошечный алмазный гвоздик, тем самым ещё больше подчёркивая маленькую горбинку на носу. У неё светло-коричневая кожа, типичная для жителей песчаных пустынь Захары, а на груди целая россыпь родинок. Саида всегда слегка подкрашивает губы красным цветомэта привычка осталась у неё ещё с тех времён, когда она была певицей. Это было четыре года назад, сейчас ей почти девятнадцать. Она словно соловей среди шепчущих, поскольку по-прежнему любит напевать, когда занимается нашими ранами. Её голос даже немного отвлекает от боли. Но лишь чуть-чуть.
Она слегка надавливает на рану, отчего я болезненно морщусь и напрягаю плечо.
Прости! Матерь всего сущего, у тебя глубокий порез, Рен, комментирует она, не отрывая взгляда от своих проворных пальцев. Нервный смешок срывается с её губ. Но ты это и сама знаешь.
Теперь у меня будут парные шрамы по обе стороны шеи, плаксиво тяну я. Вселенная явно пытается меня обезглавить.
Или Госпожа послала своих хранителей присматривать за тобой, Саида зажигает спичку и подносит иглу к пламени.
Я хочу рассмеяться, но при взгляде на огонь у меня перехватывает дыхание и подкашиваются ноги. Это так нелепо, даже унизительно. Я разводила костёр в лесу, бежала по горящей деревне и смотрела, как пламя охватывает стражника в воспоминании Фрэнсиса Но сейчас начинаю задыхаться из-за крошечного огонька.
Рен?
Это опять происходит. Почему сейчас? Саида сжимает мои руки, пытаясь вернуть к реальности. Но моё тело парализовано, а глаза застилает пелена боли. В итоге воспоминание, ранее надёжно запертое в Серости, вырывается наружу.
Дворец. Детские ладошки вцепились в подоконник. В оконном стекле я вижу своё отражение. Чёрное ночное небо рассекают красно-оранжевые всполохи рассвета. В моих покоях повсюду дым. Он проникает через дверные щели. Огонь! Это не рассвет, а огонь.
Голова идёт кругом. Я сажусь на землю и обхватываю колени руками, пытаясь дышать ровно. Кто-то зовёт меня по имени, но звук доносится словно издалека, а воспоминание в своих ярчайших красках всё ещё стоит перед глазами.
Я ощущаю мягкое прикосновение к щеке. Дез. Мозолистая подушечка его большого пальца легонько поглаживает мою кожу. «Успокойся». Это слово обволакивает меня и проникает внутрь. Моё тело расслабляется, а мышцы отпускает напряжение, точно потянули за невидимую ниточку и распустили весь гобелен, сердцебиение снова замедляется, пока тёплая волна магии Деза заполняет всё моё существо. Внезапно я отчаянно нуждаюсь в спокойствии и тишине. И вдруг мой разум проясняется. Серость отступает, а я захлопываю за ней дверь. Саида и Дез перенесли меня подальше от лагеря и разместили на мягкой траве. Неужели я настолько погрузилась в воспоминание, что даже не почувствовала этого?
С моих губ слетает ругательство, я с размаху бью Деза ладонью в грудь и сразу жалею об этом, поскольку боль пронзает мою раненую руку.
Я же просила, чтобы ты не
Прости, тихо, но твёрдо перебивает он. Видимо считает, что всё сделал правильно. Саида не может накладывать швы, пока ты так трясёшься.
Вы там уже закончили? спрашивает Марго, её голубые глаза прожигают Деза насквозь. Нам нужна помощь со спальными мешками.
Затем её взгляд перемещается на меня, и верхняя губа изгибается в уже привычной презрительной усмешке. Я не уверена, что именно её расстроило: использование Дезом своего дара на другом шепчущем или наше близкое общение. Возможно, верны оба варианта. Но наверняка дело в том, что независимо от того, сколько я буду бежать, бороться или истекать кровью во имя шепчущих, само моё существование служит вечным напоминанием об утраченном.
Дез бормочет извинения и беззвучно отходит, чтобы подбросить поленья в костёр.
Приступим, призывает Саида, возвращаясь к своему набору для наложения швов. Эстебан, будь добр, поделись своей флягой.
Эстебан, уже начавший готовить еду, хмурится.
Да там уже наверняка занесена инфекция. Пустая трата хорошего пойла.
Дез сверлит Эстебана таким взглядом, который заставил бы даже самых отважных наложить в штаны.
Только каплю, ворчит он и передаёт флягу Саиде, глядя на меня с прищуром.
Не обращай на него внимания, шепчет мне на ухо Саида. Это не так уж больно, хотя можешь прикусить свой кожаный ремень при необходимости.
Мне кажется, у нас разные представления о боли, шучу я. Но я смогу выдержать.
Она хихикает, заметив мой пристальный взгляд на тонкую флягу с агуадульсе. Хоть напиток и получается из стеблей сахарного тростника, широко распространённого в южной провинции, но в этом чистом ликёре нет ничего сладкого. Некогда Дез вылил его на открытый порез на моей ноге прямо перед тем, как вытащить оттуда толстый осколок стекла. После этого я не могла ходить неделями, а запах этого пойла ещё долго не давал мне покоя.
Саида ласково улыбается.
Что произошло? Ты никогда раньше так не реагировала на огонь.
Саиде не нужно использовать свой дар персуари, чтобы повлиять на моё настроение. В ней есть нечто такое, что побуждает меня поделиться всеми своими секретами. Даже теми, которые я не решусь озвучить Дезу.
Ой, да сущий пустяк. Просто вспомнила кое-что из детства.
Она удивлённо приподнимает свои густые брови.
Так это же хорошо. Ты ничего не могла извлечь из Серости с тех пор, как тебя спасли из дворца, верно?
Я убираю волосы назад и смотрю на траву, пока Саида промывает рану и обтирает кожу вокруг.
Мы с Илланом пытались вытащить что-нибудь из воспоминаний того времени, когда я была с Королевским Правосудием. Что-нибудь, что можно было использовать против них. Но у нас ничего не получилось. Он считает, что я отделила свои воспоминания, чтобы спасти свой разум. Создала Серость, чтобы хранить там все воспоминания того времени. Другие старейшины полагают, что Серостьэто побочный эффект. Точнее, наказание тем робари, которые опустошают других людей. Видимо, я это заслужила.
Не говори так, Рен, Саида хмурится и прижимает сухую ткань к горлышку фляги. Я готовлюсь к тому, что сейчас будет жечь. У каждого из нас есть тёмные пятна в прошлом. Богиня говорит, что мы все заслуживаем прощения.