- Арнава...
- Там родился святой князь Елизар Ревнитель, первый из династии Эскабиан, и там же встретил будущую княгиню Фрею Харзу. Тогда Арнава была столицей, а Равенна крохотной крепостицей. Теперь всё наоборот.
- Только не говорите, что вы и с ними были знакомы...
Эльф мечтательно закатил глаза.
- И даже стрелял из изобретённого Харзой первого в Нэа Веррэа арбалета, ныне являющимся главной достопримечательностью оружейной Его Величества.
- О, Боже...
- О нём больше моего осведомлён другой мой старинный приятель, святой странник Бахмут Твареборец, - л"лэрд откровенно расхохотался. - Сударыня, у вас такое лицо, как будто вы увидели привидение!
Триш всплеснула руками.
- Но эти люди жили в седую старину!
- Так ведь и я не новый, разве что не седой.
- Мне уже страшно представить, кем окажется... эта ваша знакомая белка, - действительно, что нормальный человек может забыть в Сумеречном лесу?
- Тогда открывайте портал и узнаете.
Триш решительно очертила чёткий прямоугольник, как будто вырубленный прямо в воздухе. Он вспыхнул ярко-зелёным насыщенным светом, подтверждая, что заклинание сработано идеально и переход пройдёт без помех. Ещё пару месяцев назад даже короткие перемещения вызывали у магички панический ужас, но теперь благодаря наставнику и заколдованные стены столицы не казались серьёзной преградой. Да, на телепортацию тратилась магия либра, она искажала пространство мира, однако, раз л"лэрд сам дал добро, значит, это оправдано.
Взявшись за руки, путешественники шагнули в портал.
***
Чёрные деревья отбрасывали размытые сумерками тени, будто невод, заброшенный как раз на незваных гостей; в чернильной чаще скрипело, стонало и подвывало голосом, подозрительно смахивающим на вурдалачий. Звёздное небо давило, снег, напротив, толкал в ступни, словно каучуковый, и Триш чувствовала себя между молотом и наковальней. Было трудно дышать, а вздохнуть полной грудью вообще невозможно. Даже собственная тень казалась существующей сама по себе, готовой вот-вот вцепиться в глотку. Мороз по коже бежал не только из-за вечерней стужи северной окраины страны.
- В обморок не падать, - напомнил л"лэрд, сложив руки рупором. - Морокун! Линдрэ!
Сумеречный лес сжирал даже эхо, недаром слухи о нём ходили как о самом гибельном месте Неверры, за исключением, разве что острова Альвия с его туманами, порождающими жуткие видения.
- Мороку-ун! Линдрэ! Эге-гей!
- Чего боярин так расшумелся, ровно с него исподнее в базарный день сымают? - укоризненно отвечал звонкий женский голос, но принадлежал он вовсе не девушке...
...а развесистой орцойе саженей восьми в высоту, по какому-то недоразумению среди зимы приветственно машущей зрелыми крылатками! Видимо, оживший сумеречный ясень притаился совсем рядом, по крайней мере, Триш не слышала, как он крадётся через обычный лес. Да обычный ли? Сколько таких вот говорящих деревьев прикидывается простыми растениями, чтобы подобно миелл-тьяррам выпрыгнуть из засады и сожрать незадачливых гостей?!
Трисса Крутоярская не страдала пугливостью, но когда на тебя с распростёртыми ветками надвигается эдакое нечто... Затравленно глядя на орцойю снизу вверх, девушка попятилась, однако эльф крепко сжал её руку.
- Привет, Линдрэ! А где твой боярин? - дрожь выдавала плохо скрываемое нетерпение, а, может, магичку саму трясло.
- Здесь я, разве её одну далеко от дома отпустишь? Пустит где-нибудь корни и счёт времени потеряет, а мне потом искать, - по стволу мелькнуло гибкое чёрное тело с белой искрой на кончике хвоста, и на нижнем суку осклабил клыки мелкий сумеречный хищник.
Сударь Шантэль схватился за голову:
- Пресветлая Богиня, она превратила тебя в белку!
- Нет! - пушной зверёк с достоинством скрестил лапы на груди. - Мне так теплее.
- Уж признайся, боярин, что тебе просто нравится ездить на моей шее! - проворчала орцойя, подбоченясь ветками.
Потеряв опору, белка ухнула в сугроб, откуда выбрался уже добрый молодец - почему-то именно это слово первым пришло на ум. Кем бы он ни был, но выглядел вполне живым мужчиной лет тридцати с ранней сединой в густых тёмно-русых волосах. Лицо худощавое и скуластое, вполне привлекательное, особенно взгляд приманивали глаза - ярко-голубые, как будто светящиеся.
Дерево приплясывало с корня на корень, радостно хлопая в ветви.
Триш прикинула, а, может, правда того, в обморок? Снег вон какой мягкий...
Незнакомец отряхнулся, просиял и бросился обнимать л"лэрда, что по крепости мало отличались от удушения.
- Шип! Как же я рад тебе, дружище!
- Морокун! - сударь Шантэль тоже с удовольствием намял бока человеку-белке. - И я рад видеть вас обоих. Смотрю, Линдрэ, ты ещё подросла?
- За три-то сотни лет, что ты не навещал нас, боярин! - рассмеялось дерево, ветвями сгребая в охапку обоих мужчин. - А вот ты ничуть не изменился, и оттого мне улыбается.
Триш тихо стояла в сторонке, удивляясь чудным оборотам речи незнакомцев, но больше поражало то, как рядом с ними преобразился наставник. Тот, наконец, вспомнил, что в Сумеречье телепортировался не один.
- Моя ученица, сударыня Трисса.
- Боярыня? - одобрительно уточнила дриада. Прежде магичка не видела, чтобы эти духи передвигались внутри материнского дерева, поэтому не сразу поняла, кто перед ней.
- Боярышня, - поправил эльф. - Супруги Морокун и Линдрэ, мои старые добрые друзья.
- Раз добрые, чего так редко в гости заглядываешь? Рады приветствовать, боярышня Трисса, - мужчина с деревом отвесили земной поклон обычной магичке, как будто самой императрице! Девушка изобразила ответный реверанс.
- И я счастлива познакомиться с друзьями сударя Шантэля, - честно говоря, до сих пор девушка сомневалась, что у л"лэрда есть хотя бы приятели. - Господин Морокун. Госпожа Линдрэ, - невольно вспомнив "учебное пособие" демоницы, Триш едва сдержала хихиканье. Уж куда там семерым эльфам до этой парочки!
- Чьи мы господа, ёк-ковылёк? - недоумённо переспросил белкооборотень. Супруги обернулись к л"лэрду, но тому внезапно стало так холодно, что пришлось прятать лицо в воротник.
- Идёмте скорее домой, чай, не лето в лесу, - предложила дриада. - Полезайте-ка на меня, домчу с ветерком.
"А я ещё кэльпи удивлялась, когда тут - целое ездовое дерево", - подумала маг воды, вскарабкиваясь по ветвям.
Магия дриады защищала от мороза наездников, угнездившихся на самой макушке, но орцойя двигалась с такой скоростью, что встречный ветер растянул и прилепил улыбки к ушам. Она не сворачивала, не уклонялась, не петляла, и казалось, будто деревья расступаются с её пути. Или сам путь непостижимым образом ложится под корни.
Избушка появилась из ниоткуда. Только что была пустая поляна, Триш на мгновенье отвлеклась на какую-то птицу, по-кошачьи мяукнувшую над головой, и - вот, впереди уже светятся обналиченные окошки приземистого дома, вместо дратвы покрытого снегом. К нему, словно грибы к пеньку, притулились сараюшки; из самого большого доносилось хриплое фырканье и топоток когтистых лап. Примерно так лектор по зельеделанию описывал звуки, издаваемые сумеречными барсуками, отмечая при этом, дескать, их жир не только целебен, но и входит в состав ряда алхимических декоктов. Из колоды торчал топор, а на топорище вместо обычной вороны дремала грая в шипованном ошейнике. Услышав шум, мелкая гарпия приветственно каркнула, распахнув усаженный клычками клюв, и, потянувшись перепончатыми крыльями, прыгнула на крыльцо к пустой деревянной миске.
- Сейчас-сейчас, Чернышка, - засуетилась дриада, ссаживая мужа и гостей. - Охранница ты моя верная, славно пошугала всяких... мышек.
Только внизу Триш заметила тёмные кляксы на снегу и ошмётки длинного меха, принадлежавшего явно не мышке, и непроизвольно вздрогнула. Хозяин вошёл в избу первым, дриада осталась покормить граю. Сударь Шантэль придержал дверь и с широченной улыбкой сделал пригласительный жест.
- Сударыня, милости прошу в мою семью. Мечтал сказать это с тех пор, как познакомился с вашей.
***
Дриады обожают рукоделие, и Линдрэ исключением не была. Без тканых половичков, расшитых рушников, вязаных скатерти, салфеток и занавесок обстановка избы смотрелась бы скудно, если не сказать убого. Мебель мастерил мужчина по принципу "лучший узор - из гвоздей", но женщине удалось создать уют среди колченогих табуретов, лавок, стола и топчана. Триш завистливо вздохнула: шитьё и плетение никогда ей не давалось, а, впервые попробовав стряпню Верреи, девушка поняла, что и в кулинарии она - жирный минус, до сих пор не потравивший друзей лишь благодаря расположению к ним Бога Удачи. Теперь на кухне безраздельно царствовала демоница. За исключением печки, единственным источником света в избе была глиняная плошка, но ровно горевшего в ней пламени хватало, чтобы рассмотреть даже паутину в углах.