Судя по блеску алебард и алым перевязям под плащами, к нам подоспела жандармерия.
Как всегда, вовремя. В последний момент.
Спасибо, хоть вообще появились.
Арестовали нас всех. Связывать не стали, хотя нападавшие мужчины, особенно дважды обиженный мною херувим, на том сильно настаивали. Где логика, спрашивается: агрессоры они, а задерживать предполагалось только нас. Хорошо, что жандармы поступили по совести и забрали всех. Хотя нас могли бы и отпуститьмы, вообще-то, пострадавшие.
Повезло, что Софи жандармам оказалась знакома. Ее почивший муж начинал новобранцем вместе с начальником отряда, поэтому отнеслись к нам со всем возможным уважением.
Но в участок проводили все равно.
Мы с Софи шли в середине, с каждой стороны нас сопровождало по трое жандармов. Впереди гордо шествовали маги, будто это они нас всех поймали и ведут в участок. Глава отряда замыкал небольшое шествие. Редкие прохожие оборачивались и с любопытством смотрели нам вслед, стайка детей и пара собак даже увязались следом, добавляя колорита происходящему. Я чувствовала себя клоуном в цирке, только вот смешно мне не было. Было страшно.
Располагалась жандармерия неподалёку. В каждом районе имелся небольшое отделение, нам повезло попасть в самое многолюдное и крупноецентральное. Всех задержанных с почетом провели по просторному холлу, полному высоких мускулистых мужчин в однотипных кожаных колетах с алыми перевязями. Я засмотрелась, но не потому, что увлеклась их брутальной красотой. Очень уж их форма напоминала мне одежду трупа, рядом с которым я очнулась. В темноте цвета было не разглядеть, но шелковистую полосу мокрой ткани поперёк его живота я помню.
Получается, тот тоже был жандармом. Да и Клеменс упоминала принадлежность плаща, просто я тогда не сильно осознавала происходящее. А сейчас вот вспомнилось.
Прикусив губу, я завертела головой, пытаясь высмотреть доску разыскиваемых преступников и убедиться, что мой портрет не висит там на самом почетном месте. Ничего подобного не нашла, да и на меня никто внимания не обратил.
Возможно, это всего лишь случайность? Молодой жандарм зашёл вслед за девушкой в переулок и умер рядом с ней.
Конечно. Чистой воды совпадение.
Жандармы готовились к смене караула, собирались группами и, горласто смеясь, беззаботно переговаривались. Кто-то поправлял форму, несколько групп, как наши, разбирались с преступниками, прямо там, в общем зале, за длинным столом проводя допрос с пристрастием. Приглядываться я не стала, отвернулась сразу. Не люблю вид разбитых лиц, по крайней мере, если лично мне они ничего не сделали.
Нам ничего подписывать или заполнять не предложили, сразу проводив в подвал. Я почувствовала некоторое облегчениераз не принялись избивать и допрашивать, значит, не все так плохо.
Забранные частыми решетками камеры в основном пустовали, так что нас разместили с комфортом. Меня и Софи заперли в одной, мужчин в другой, напротив. Глухо лязгнули замки, отгораживая от мира. Жандармы развернулись и, не говоря ни слова, ушли.
Эй, а защитника? А сообщить кому-нибудь о нашем задержании? крикнула я им вслед, но ответом мне стал глухой звук захлопнувшейся двери. Щелкнула, отодвигаясь, ставня на окошечке, то есть без наблюдения нас не оставили. Но большеникакой реакции на мои вопли. Что ж, не буду тратить силы впустую.
Я отошла от решетки и огляделась. На полу лежали мешки, набитые соломой. На них я не рискнула бы даже присесть, не то что спать. В дальнем углу стоял глиняный выщербленный горшок, неплотно прикрытый побитой крышкой. Заглядывать я не стала, понадеялась только, что он хотя бы опорожнен, потому что мыт был вряд ли, судя по запаху. А еще хорошо бы, чтобы нас выпустили поскорееширмы или другой загородки не предусматривалось, а присаживаться под пристальными взглядами троих мужчин, должно быть, то еще удовольствие.
Можешь горло не драть. Пока они сами не решат нас выпустить, никто не придёт, хмуро буркнул херувим, потрогал свой нос и скривился. Мерд! И магию заблокировали.
Терпи, неженка, фыркнул менее пострадавший брюнет. Ему хорошо говорить, у него хоть ничего не сломано. Проговаривал слова он, правда, довольно невнятноязык, наверное, распух.
Но жалеть их обоих я не собиралась: прилетело им за дело.
Что же теперь будет?! всхлипнула Софи. Я обернулась к нейв глазах бедняжки стояли слезы. Она бессильно сползла по влажной стене, не обращая внимания на окончательно испорченное платье, и, обхватив себя за плечи, принялась раскачиваться из стороны в сторону, как в трансе.
Думаю, они скоро разберутся, что произошла ошибка, и нас выпустят, с бодростью и оптимизмом, которых на самом деле не чувствовала, заявила я. Подумав, присела рядом с ней на корточки и приобняла за плечи, притягивая к себе. Пол все же холодный, а подруге сейчас нужна поддержка.
Мама будет волноваться. А детям сегодня нечего есть вечером, я обещала принести, забормотала девушка, сжавшись в комок и закопавшись мне под мышку. Ее начинало знобитьто ли от нервов, то ли от холода подземелья. В камерах было промозгло и сыропробирало до костей, несмотря на слои ткани.
Не переживай, к вечеру точно будешь дома, подбодрила ее я, клацая зубами.
Я бы предложил плащ, но боюсь, не доброшу, холодно предложил брюнет. Из всей троицы он производил наиболее благоприятное впечатление. Сам к Софи не приставал, ко мне полез, помогая подельнику, да и то, обращался достаточно осторожно. Мог бы и шею сразу свернуть, хотя с трупом, конечно, не позабавишься И сопротивления почти не оказывал, и бить не пытался в ответ.
Иллюзий по поводу благородства местных мужчин я не питала. Мы с Софидобыча легкая, искать или защищать нас некому. Что может та Клеменс? Разве что на могилки нам цветочки поднести. Не факт, что в больнице после всего помогли бы. Уровень медицины мне еще только предстояло оценить, но, глядя на уход за зубами, напрашивался вывод, что остальное тоже не очень.
Попользовались бы втроём и бросили умирать в переулке. Учитывая, что мырасходный материал, его предложение просто верх галантности. Так что на общем фоне брюнет казался вполне приличным человеком.
Благодарю, не стоит утруждаться, ответила я вполне миролюбиво.
Брови его взметнулись вверхвидимо, не ожидал куртуазности от цветочницы. А у меня ноги сами собой дернулись, чтобы еще и в книксене присесть, еле удержаласьна корточках неудобно получится.
Память тела не подводит.
Первым все же не выдержал тот самый блондин, который предлагал мне не орать.
Вы нас долго собираетесь тут держать? Я из-за вас обед пропустил! рявкнул он во все горлоя аж подскочила от неожиданности.
Ноги слушались плохо, продрогла я вся, не помогало даже то, что мы жались с Софи друг к другу, как два птенца в гнезде. Брезгливость свою по отношению к мешкам я давно преодолела: не до нее, когда вот-вот околеешь от холода. Так что мы часть подложили под себя, а два прислонили к стене, образовав подобие дивана. Но сено внутри оказалось подгнившим и тоже влажным, так что помог манёвр мало.
То ли к блондину все же питали некое уважение, то ли к нам все равно собирались заглянуть, но дверь заскрежетала и распахнулась, явив жандарма в полном вооружении. Он настороженно косился на мужчин, явно неловко себя чувствуя от того, что их приходится держать в заточении.
Приношу свои извинения за доставленные неудобства, господа маги, кивнул он. К сожалению, ситуация неоднозначная и просто отпустить мы вас не можем.
А нас? я все же встала и подошла к решетке, но на меня даже мимолетного взгляда не бросили. Все внимание жандарма занимали мужчины, будто нас в соседней камере и не было вовсе.
Мы уже уведомили мсье де Бельгарда. Он скоро прибудет и сам решит, как поступить, уважительно, но без подобострастия отчитался стражник и вернулся за дверь, не забыв ее тщательно запереть.
Блондин раздраженно саданул кулаком по решетке, отчего та даже не дрогнула, а он сам поморщился. По перекладинам пробежал едва заметной змейкой золотистый разряд.
Мы точно пропали, прошелестела Софи, и снова начала всхлипывать. Они же маги! Да еще и ученики самого де Бельгарда! Нас четвертуют или колесуют, за то, что подняли на них руку.