Раиса? удивилась Лука.
Сразу представилась дородная тетка-буфетчица из университетской столовой, в белом фартучке и белой кружевной наколке в высоко взбитых фиолетовых волосах.
Зверя видишь на стене? Вот ее все и называют Раисой! Только не спрашивай почемуповелось с незапамятных времен.
Друзей в компании Муни оказалось пятеро. Две девушки и три парня. Близняшки Оля и Юля даже одевались похоже. А вот парни кардинально различались. Александр, Саня, был невысоким крепким блондином с улыбчивой мордахой и взглядом прожженного бабника; Дмитрий, Димыч, спокойным крупным шатеном в очках, как у Гарри Поттера, которые, несмотря на дорогую одежду в стиле casual, придавали ему вид полного фрика. Третий, Виталий, или Вит, худощавый брюнет с пронзительными голубыми глазами и резкими чертами лица, встретил Муню страстным поцелуем.
А ты хорошенькая, Лука! сообщил Саня, едва узнал ее имя. Парень есть?
Отстань, ей сейчас не до парней! засмеялась Муня. Возьмите нам мой любимый коктейль, а мы пока сгоняем на крышу, хочу кое-что ей показать.
Ребята понимающе переглянулись, а Лука напрягласьво всех разговорах, в самой атмосфере этого странного места она ощущала двойное дно, и ощущение было не из приятных. Во что же все-таки она вляпалась?
Мысль вернуться домой с повинной мелькнула и пропала, едва она вспомнила лицо говорящей о детском доме матери Нет, не матери! И как теперь ее называть? Валентина Игоревна?
По кованой винтовой лестнице они поднялись этажом выше. Здесь был еще один зал, куда не доносилась музыка снизу. Полумрак, тяжелые красные шторы и диваны, обитые малиновым и коричневым плюшем, сонный покой и скромное обаяние буржуазии. Пролетом выше оказалось темное помещение, где стояли вдоль стен запасные столы и стулья, какие-то ящики, пара холодильных камер. Отсюда наверх вела еще одна лестница, на этот раз обычная, деревянная. Муня, поднявшись по скрипучим ступеням, поманила Луку за собой.
На летней веранде, в которую переоборудовали располагавшуюся чуть ниже крышу соседнего дома, было пусто и прохладно. На небе висела почти полная луна, заливая землю жемчужным светом.
Положив ладони на холодный мраморный парапет, огораживающий веранду, Лука замерла от восторга: отсюда прекрасно просматривался старый город, мерцал огнями, подобно шкатулке с драгоценностями, где каждый дом в сиянии окон казался наборной бусиной, каждый фонарьсамоцветом, а красные и белые фары стоящих в пробках машинразноцветными цепочками.
Помнишь, я просила тебя рассказать о том случае с братом? Когда он руку обжег, а ты нет? развернувшись к ней, спросила Муня. Не из праздного любопытства и не по причине рецидива шизофрении спрашивала. Когда мне было пять лет, я упала с лестницы на дачеполезла на чердак, куда мама строго-настрого запрещала лазить, и наступила на подгнившую ступеньку. И знаешь что, я видела гниль в глубине дерева, но не придала этому значения!
Как ты могла видеть гниль внутри? изумилась Лука. У нее появилось ощущение, что без сигареты в таком разговоре не обойтись, и она полезла в рюкзак за новой пачкой дешевого курева, купленной в каком-то ларьке еще утром.
Сейчас покажу, сказала Муня и наморщила нос, заметив пачку. Подожди, не кури! Дай мне лучше руку и закрой глаза!
«С крыши сбросит?» спросила саму себя Лука, но пачку уронила обратно в рюкзак и взяла Муню за руку.
Глаза! напомнила та.
Лука послушно прикрыла веки. Что она должна была увидеть в темноте под ними?
И вдруг поняла, что темноты нет. Мир расцвел танцующими всполохами, а стена дома, стоящего напротив, приблизилась так резко, что Лука вскрикнула и отшатнулась от парапета, вырвав руку из пальцев Муни.
Та хотела было что-то сказать, но промолчала, лишь раздраженно цокнула по плиточному полу каблучком. Лука тоже молчала. С испугом граничило крайнее любопытство. Она покосилась на луну, и в ее желтом глазе ей почудилась насмешка.
Давай еще раз! решительно сказала она. Прости!
Ничего, улыбнулась Муня, я понимаю. Доверься мне!
Лука вновь вложила пальцы в ее теплую ладонь и закрыла глаза. Мир расцвел дивным садом, которым она не успела налюбоваться, поскольку стена дома придвинулась, гостеприимно распахивая окна. За ними перемещались призрачные силуэты, внутри и вокруг которых переливались, как нефтяные пятна на поверхности воды, поля разного свечениязеленого, голубого, оранжевого, багрового
Присмотрись к нему, услышала Лука шепот Муни, да, вон к тому, с темной сердцевиной. Через пару месяцев он покинет этот мир, правда, я еще не вижу как
Оцепенев, Лука смотрела, как кандидат в покойники достает из холодильника палку колбасы и отрезает кусок себе и красному длинному облаку, вьющемуся вокруг его ног. Спустя мгновение перспектива измениласьу облака появились уши, лапы, хвост и усы, а Лука откуда-то узнала, что это котсиамский трехлетка по кличке Бакс.
А теперь правее, в другой квартире, золотистый легкий силуэт и голубая искорка внутри. Это молодая женщина, и она беременна, только пока не подозревает об этом! Когда узнает, разделит радость с мужем, видишь его в другой комнате? Ему бы аппендицит вырезать в ближайшее время, а то потом будут осложнения и придется долго лечиться А теперь на этаж ниже Видишь старушку внутри сиреневого сияния? Мы все так светимся, кто-то бледнее, кто-то ярче. И тытоже!
Лука широко распахнула глаза и переспросила:
Мы? Ктомы?
Мы, серьезно глядя на нее, ответила Муня, ведьмы.
* * *
Держа сигарету в трясущихся пальцах, Лука слушала негромкий голос подруги. Та рассказывала о хранителях, что с незапамятных времен жили рядом с человеком, оберегая его от капризов природы, а природуот слишком агрессивного вмешательства людей. Однако первоначальная цель хранителей, увы, спустя всего несколько человеческих поколений стала неактуальной, поскольку освоение новых территорий шло с ужасающей быстротой. И была заменена на более простуюсохранение тайных знаний о природе в частности и мироздании в целом.
Человек так или иначе взаимодействует с миром, в котором обитает, говорила Муня, но это взаимодействие может быть куда глубже и обширнее привычного людям. Многие практики, сохранившиеся до наших времен, базируются на этих знаниях, используя, впрочем, собственную терминологию и философию.
Ты как по книге читаешь, с завистью заметила Лука и вышвырнула за парапет сигарету, скуренную до фильтра. Значит, ты считаешь, что яодна из хранителей?
Хочешь, я покажу, как тебя вижу? мягко спросила Муня.
Лука храбро протянула ей руку.
Странное ощущениенаблюдать себя со стороны. Невысокую угловатую брюнетку с каре и неровно подстриженной косой челкой, с чуть вздернутым носом (хотелось бы, чтобы он был похож на нос Шарлиз Терон, но не сложилось), маленькими аккуратными ушами (на левомтри кольца и одна подвеска с черепушкой, на правомдва), с полными губами (слишком толстые!), в футболке с романтичным черепом, джинсах в обтяжкувнутри воронки густого сиреневого цвета с искрами: красными, белыми, синими и черными. В восприятии Муни воронка не выглядела пугающей, наоборот, она будто закрывала Луку от мира, оберегала, как скафандркосмонавта от холода открытого космоса. Чем дольше Лука смотрела в сиреневый, тем яснее видела, как искры разного цвета взаимодействуют друг с другом, смешиваясь в потоки, в которых явно есть какая-то логика. Вот только какая?
Насмотрелась? засмеялась Муня, отпуская ее пальцы.
Лука открыла глаза. Мир без великолепия потайных цветов показался скучным и пустым.
Ты всегда так видишь? В смысле постоянно?
Нет, конечно. Только если сосредотачиваюсь. Моя мама, например, может делать это мгновенно и видит глубже, чем я! Я ведь только учусь
Учишься? вытаращилась Лука.
Конечно. Мама учит. Женщины рода Прядиловых издревле считались знатными ворожеями. Но ворожея, гадалкапросто глупые названия, данные людьми, не ведающими, о чем судят. На самом деле мыВидящие.
И я? выдохнула Лука.
Муня покачала головой.
Нет, тыдругая. При определенном навыке будешь видеть что-то из того, что вижу я. Но, скажем, предсказать смерть или скорую беременность не сможешь.