Атаман уже подготовился к отъезду, набив мешок бутылками, консервами, сникерсами. Мешок он спрятал. Пашке было интересно, а как он приведёт в чувство тех двоих?
К исходу шестого дня Атаман объявил: завтра утром уезжаем.
Поутру он попросил Пашку вылить ведро воды на Серого. Тот зашевелился Дальнейший процесс Пашка наблюдать не стал. Было много ругани, шлепков, пинков. Наконец, троица появилась у лодки. Учителя и Серого изрядно штормило, Атаман буквально закинул их в лодку. До выхода из озера добрались нормально. А вот попасть в Судбицу оказалось сложно. Вода упала, да и рабочая сила была не в форме. Пришлось Атаману опохмелять всех, чтобы появились силы перетащить лодку из озера в реку. В реке купались прямо в одежде, тёрли друг другу спины, чтобы смыть с одежды ил, которым увозились буквально по уши.
Выжав одежду, сушить её не стали: на теле высохнет. Поехали дальше. Но далеко не уехали: в Южке Пашка сразу налетел на мель. Столкнули лодку, вернулись чуть назад, разогнались Опять мель. Пашка поднял моторы, толкались вёслами, а где и, вылезая из лодки, толкали её вперёд. Тот же путь вместо пяти минут преодолели за три часа.
Да, парень, хорошо ты нас спрятал, усмехаясь, изрёк тоже уставший Атаман. Учитель и Серый валялись на сланях и не шевелились. Вошли в Шексну.
Куда поехал? Налево надо.
Пашка обматюгал Атамана, мало того, назвал ещё его недоумком.
Объяснись!
Мурило, я чё, с базукой мимо ментовки поеду? Не нравитсявылезайте на хрен и топайте пешком.
Ещё вечером Пашка и Атаман договорились, что Пашка отвезёт бомжей на Ягорбу, за дачи, там есть чем поживиться, да и свалка, на которой тоже в крайнем случае можно кормиться, недалеко.
Проедем Кономой в Пустынь, там есть канава на Колманское, а там и твоя Ягорба с дачами. Отдыхай: в канаве под мотором не пройти, придётся снова вёслами толкаться.
Разумно. Слыхал я про ту канаву, но проходить её не случалось. Найдёшь?
Найду.
Показалось Шеломово, Пашка повернул в Коному. Пересекли Пустынское озеро. Канаву Пашка нашёл сразу, около неё был редкий в этом месте песчаный бережок. Видно было, что по канаве нынче никто не проходил, да и в предыдущие несколько леттоже: она густо заросла. Можно было попробовать пройти под мотором, дав средний газ и время от времени поднимая мотор, чтобы сбросить накрутившуюся на гребной вал и винт растительность. Но недолго: через пять минут такого режима либо выдавливало подшипник в редукторе, либо забивало травой систему охлаждения, в обоих случаях надо было разбирать мотор. Пашка не стал рисковать, он поднял моторы и сказал Атаману:
Бери весло.
Канава шла по болоту, вёсла вязли. А грести не давала растительность. Повторилась каторжная работа: до Колманского озера добрались только к вечеру. Хотелось упасть на слани и не шевелиться. У Пашки дрожали руки и ноги. Даже Атаман сник. Из последних сил Пашка завёл моторы. Лодка понеслась по озеру. Странным образом вернулись силы и настроение.
Вот она, твоя Ягорба. К дачам или направо?
А ты бы куда поехал?
У дач дров нет, а если направотам безлюдно и дрова. Решай.
Дуй направо, в мешке есть ещё кой-чего.
Пашка остановил лодку у едиственного на Ягорбе места, где росли чахлые сосны и ёлки.
Здесь вам будет в самый раз. Топор оставлю.
Оставайся с нами.
Пашка, помня, как бомжи угнали у него лодку, вежливо отказался, дела, мол, попил, да и будет. Хряпнули литр водки на посошок, попрощались, и через десять минут Пашка был у себя на даче.
Разбудил вечно пьяного соседа, тот помог затащить лодку в гараж, выпили ещё бутылку, и Пашка крепко уснул, забыв даже про базуку в лодке, так одолела его заросшая травой болотная канава.
Утром Пашку разбудила жена. Выругала за пьянку, за неполитые грядки, оставила еды и ушла. Пашка попробовал поестькусок не лез в горло. За окном многозначительно покашливал сосед. Пашка вышел на улицу, поздоровался с ним, отпер гараж. Залез в лодку. В лодке был бардак. Грязи тоже хватало. Главноебазука лежала на месте. Пашка стал выкидывать на пол пустые мешки. В двух что-то было. То, что надо. Пашка сложил всё в один, не забыл запереть гараж и, проходя, мотнул головой соседу: заходи, мол.
Опохмелились, появился аппетит. Поели. Пашка прогнал соседа, полил грядки. Опять стала одолевать слабость, и он лёг поспать до вечера.
Вечером истопил баньку, попарился. Полегчало. Спрятал в кессон базуку, прибрался в лодке. Бензина хватало на поездку за море. Пашка лёг, но не спалось. Пришлось опять позвать соседа
В восемь утра Пашка уже был в магазине. Закупил провиант, отнёс на дачу. Хорошо упаковал и разместил в лодке. Положил третий моторлёгкий восьмисильный "Ветерок". Пашка имел хорошую привычку не жалеть о случившемся, он, в зависимости от случившегося, либо мотал на ус, чтобы больше не повторять ошибок, либо действовал. А сейчас он лишь с усмешкой вспомнил, как они упетались в болотной канаве, ка бы зналвзял бы с собой не только базуку, но и "Ветерка". Этот мотор был усовершенствован и предназначался специально для прополки канав. На гребной вал, между ступицей винта и корпусом редуктора, была одета шайба, водоросли и трава наматывались только на винт. К антикавитационной плите приделан нож, срубающий водоросли, наматывающиеся на винт. Штатные отверстия забора охлаждающей воды можно было закрыть, в этом случае забор воды производился через трубку с фильтром, из наименее засорённого травой места, за транцем.
И около полудня, благополучно переехав море, уже у заморской канавы приладил "Ветерка" к выносному транцу, откинув "Вихри". Прополка канавы была делом нехитрым, но требующим сноровки. Когда на винт наматывалось много водорослей, мотор садил обороты, и Пашка специальной уздечкой поднимал мотор, чтобы винт вышел в воздух. Мотор, не имея сопротивления воды, резко набирал обороты, и водоросли срубались ножом. Секунд через пять той же уздечкой мотор опускался, и прополка канавы продолжалась. После двух прополок можно было идти по канаве под "Вихрями", на полном ходу. Со стороны такое зрелище казалось фантастическим: лодка на полном ходу из реки вылетала на луг и неслась по нему, постепенно скрываясь за кустами. Три километра канавы Пашка прополол за сорок минут.
Пашка загнал лодку между кустов, так, чтобы её не было видно со стороны, нагрузился провиантом и потопал к избушке, которую в укромном месте поставил ещё его отец. Растопив печурку и поставив чайник, лёг отдохнуть. Потом подкрепился, взял вёдра и пошёл собирать чернику, к сумеркам оба ведра были полными. Вернулся в избушку, согрел чаю, поел.
Стояла тёплая летняя ночь. Звуки леса были слышны и в избушкетихие, умиротворяющие. Пашке не спалось. Он задумался
Конечно, по пьянке со стрельбой из базуки он наделал много глупостей. И какихмог ведь убить кого-нибудь. А ему везло. И везло всё время. Пашка подумал, что кто-то там, на Небесах не даёт ему пропасть. Что это значит? Это значит, что задуманное им нужно Небесам, там выбрали именно его, Пашку для выполнения этой миссии. И так неудачно начатое дело нужно завершить. Завершить ему, Пашке, и никому другому.
Тем более, что генеральный, так часто нарушающий заповеди Небес, оставив в городе наместника, подался в Москву, откуда и руководил своим бизнесом, значительно расширившимся. Оставив самые грязные производства в Пашкином городе, полуфабрикаты гнал за бугор. Экономил на экологии, на безопасности трудатоже. Городу от его щедрот каждый год доставались сотни тысяч тонн выбросов его завода и десятки трупов погибших прямо в цехах от травм рабочих. Сотни рабочих ежегодно, не доживая до пенсии, погибали от заболеваний, спровоцированных вредными условиями труда в цехах. А счёт погибшим горожанам, задохнувшимся от накрывшего их, расположенные под трубами Епифанова завода, дома ядовитого облака, шёл на тысячи. Деньги на расселение расположенных под трубами домов, как трубили местные газеты, скупленные Епифаном, выделялись, и немалыемиллиарды долларов, но куда они уходилинеизвестно. Своё богатство Епифан особо не светил, но любопытные регулярно находили в прессе и Интернете сообщения о покупке им земельных участков, дворцов и прочей недвижимости по всему миру. Пашка подумал, что убивающий сотни людей каждый годне человек, и заповедь "Не убий" на него не распространяется.