Мывсе это, его морок был до боли красивым, смотрел на меня печальными глазами. Так, Кошмарик, я обхожусь с друзьями.
Я ненавижу тебя, сказала я. Я буду ненавидеть тебя вечно.
Он хитро улыбнулся.
Хорошо. Ты должна ненавидеть меня. Ты должна презирать меня костями, радоваться моему унижению.
Зачем ты это говоришь?
Потому что я привязан к правде, не могу говорить иного.
Глава тридцать пятая
Я не могла избавиться от тела Верекса, если не хотела быть монстром, как он. Я не хотела разрезать его и выбрасывать куски через прутья. Я не была чудовищем.
Но было неприятно стоять на другой стороне клетки и смотреть на то, что я сделала. Он был живым. Он думал, чувствовал, жил. А потом я украла это у него.
Я старалась не думать о том, что я была в его крови. Не хотела паниковать.
Скуврель поднял мою клетку, чтобы смотреть на меня, пока он шел среди толп фейри и големов, устраивающих лагерь вокруг деревни. Крики и смех звучали в воздухе. Я не осмеливалась выглядывать из клетки. Я не могла вынести то, что моих друзей пытали ради веселья Фейвальда.
Я не могла унять стук зубов. Я надеялась, что Скуврель не заметит. Что не поймет, почему.
Я смотрела на его прищуренные глаза, а он глядел на собравшихся фейри, стараясь не замечать, как много их было. Я не видела в одном месте тысячу человек. Мне не нравилось видеть так много. От этого я ощущала себя уязвимее, чем раньше, словно их количество в нашем мире было видом насилия.
У нас есть минуты, пока я не найду господина и не доставлю тебя ему, сказал тихо Скуврель, пока обходил группу фейри, которые привязывали пойманных солдат к большому колесу из только срезанных деревьев. Я не хотела знать, для чего было это колесо. Воображение уже рисовало ужасы. Я боролась против этого. И я проиграла. Если возможно, я хотел бы дать тебе информацию, как плату за поцелуй, который я взял раньше.
Как сделка? спросила сухо я.
Можно и так сказать, он ухмыльнулся, словно не заметил, что женщина рядом с намиМэбри Спиннер, вродекричала, словно ее убивали, пока фейри толкали ее от одного к другому, требуя ее танец с ними. Но у нас нет времени на теплые воспоминания о прошлых преступлениях. Ты должна знать, что Равновесие хочет сделать тебя фейри, сделать тебя бессмертной.
Я поежилась. Я ощущала его дыхание как теплый ветерок, когда он склонился близко.
Ты боишься, Кошмарик? Должна бояться. Очень сильно бояться.
К моему удивлению, его лицо было мрачным, пока он говорил, полным его страхов, морщин тревоги. Он выглядел так, словно что-то терзало его изнутри. Я чуть не протянула руку, чтобы утешить его. Даже фейри заслуживали немного сострадания, да? Но нет. Не Скуврель. Он меня предал.
Как становятся фейри? спросила я. Нужно убить кого-то?
Я взглянула на мертвого Верекса. Я уже убила кого-то. И не одного. Вина трепыхалась в моем животе, как только пойманная рыба.
Фейри становятся, утонув в реке крови, его лицо было мрачным.
Нужно убить так много? мои глаза расширились.
Почему это меня удивляло? Я знала, что они были злом. Я знала, что они любили ужасы и боль. Почему я удивлялась?
Я хотя бы увела детей. Это уже было хорошо.
О, не так, мой Кошмарик, тон Скувреля был почти теплым. Я о настоящей реке крови, конечно. Тебя в прямом смысле там утопят. Разве не мило? его слова звенели яростью, которая не сочеталась с напряженной улыбкой, и меня мутило. Ты вдохнешь в легкие чью-то жуткую смерть, и их гниль станет частью тебя, а потом ты умрешь. И мы вернем тебя запутанным кошмаром, как мы. Мы зовем это «Возвышением», но только из-за того, что «Ужас» и «Отвратительность» уже заняты.
Я раскрыла рот.
Ты думал о гадостях, названных Ужасом, перед тем, как думал об этом?
Я говорил тебе бежать, прошептал он, глаза расширились, словно в сочувствии. Я говорил тебе бояться. Ты ужасно глупый кошмарик, являешься мне, несмотря ни на что. Думаешь, я буду рад тому, что ты изменишься?
Да?
Он посмотрел на меня пылающими глазами.
У меня были другие планы на тебя, Кошмарик. И все еще есть.
Скажи, какие, процедила я. Ты сделками и борьбой получил меня, брак со мной. Зачем? Что за главный план все затмевает?
Хотел бы я мочь тебе сказать, он посмотрел мне в глаза. Ты нашла тайник сестры? Нашла то, чего она хочет?
Она хочет моей смерти, чтобы править Двором Смертных.
Да. А чего ты хочешь?
Я хочу остановить ее, не дать ей забрать дома и жизни моего народа, сказала я.
Он смерил меня мрачным взглядом.
Если ты узнала, чего она хочет, то ты знаешь, что есть лишь один способ добиться этого. Тебе нужно победить ее так, как она пытается победить тебя.
Скуврель? я перебила его.
Он склонил голову, слушая.
Они украли тебя ребенком и сделали фейри. Это означает, что ты тоже утонул в реке крови?
Его морок замерцал на миг, открывая его истинную природу. Хищные глаза смотрели в мои, мрачное выражение было на искаженном лице. Я охнула.
Он замотал головой, лицо замерцало от скрытого гнева, и там было нечто, похожее на страх.
Его ладонь дрожала так сильно, что мне пришлось сосредоточиться на сохранении равновесия, клетка шаталась. Я отвела взгляд от его лица, поняла, что мы попали в деревнюминовали груду трупов. Солдаты, которые пришли сюда с сэром Экельмейером.
Мое сердце билось в горле.
Не пытайся меня отвлечь, сказал он сквозь зубы, его морок вернулся. Важная часть того, что смертные могут стать бессмертными в Пиру вороновкогда кровь течет в реках. Это их шанс Возвышения. И ты украла детей, которых обратили бы. Детей собирались годами, с трудом. Равновесие думает, что единственный способ вернуть равновесиеутопить тебя вместо них.
А что ты думаешь? выдохнула я.
Я искала взглядом людей, которых знала, в кучах на улицах. Там был старый мэр Алебрен с кухонным ножом в руке. Его голова была в шаге от тела.
Мои губы онемели от вида. Я не хотела смотреть на других павших. Я не хотела видеть. Я всех их подвела.
На улице раздался гневный ревсмертный голос. Я знала этот голос.
Оставьте их! Олэн. Это был Олэн.
Словно его предательств и не было. Мое сердце дрогнуло за него. Я хотела защитить его. Хотела спасти и его.
Скуврель смотрел на меня, прикрыв глаза.
Твоя странная способность прощать оставляет во мне пустоту, Кошмарик. Что-то заставляет смертных страдать за тех, кто им вредит. Ты готова мучиться за того, кто не заслужил этого. В этом магия. Странная и чудесная тайна.
Твое мнение? процедила я.
Я хочу этого от тебя. За это я боролся с мига, как ты заперла меня в клетке, прошептал он, подняв клетку, чтобы я слышала его слова, видела, как его глаза открылись шире. Его губы подрагивали, пока он признавался мне. Полное прощение. Быть распутанным.
Я сжала прутья.
Как я могу тебе это дать? Я не бог. Япросто смертная.
Этой магией. Твоей магией прощения.
Я не вижу, как, прошептала я.
Он улыбнулся, но эта улыбка не была хитрой или злорадной. Она была полной боли и уязвимости.
Я вижу. И я покажу, если мы переживем это. Но сейчас, дражайший Кошмарик, тебе нужно зарыться глубже, спастись, потому что моя воля скована. Я не могу тебя спасти.
Глава тридцать шестая
Когда мы добрались до площади, я не сдержалась, поискала взглядом родителей. Сэр Экельмейер нашел их? Я подняла и опустила повязку, проверила реальный и духовный миры, но не нашла их следов. Я надеялась, что они сбежали, и что сэр Экельмейер угрожал только мне. Но надежды было мало. Я хотела убедиться.
Площадь была занята, в основном, Сумеречным двором. В отличие от других фейри, они не были склонны пытать пленников, зато устроили базу в деревне. Я заметила Гадрота, ведущего команду големов, убирающих в деревне тела и обломки.
Равновесие стоял с одной стороны, заметный даже среди фейри с его обликом наполовину тьмы и наполовину света. Там была вереница пленников, связанных корнямипотому что цепи сожгли бы фейри. Они были соединены длинной веревкой. Олэн был в конце вереницы, неровная рана тянулась на его лице, в глазах было поражение. А мужчины, как я поняла, были его воинами. Мужчины и мальчики, с которыми я росла. Я поежилась от страха при виде них, побежденных, их дома были разграблены, их семьи или были убиты, или убежали в лес.