- Дон, - осторожно сказала она. - Кажется, мы остались без связи.
- Мы остались без нее, как только въехали, - ответил тот. - Здесь нет приема, если ты не заметила.
- Глупости, тут центр города. Наверное, его как ценность просто оставили на хранение до моей выписки.
Она на всякий случай проверила карманы брюк, и в джинсах на сгибе ноги нащупала маленький гладкий предмет - бутылочку из темного стекла, не больше тех, в которых продают йод. Это была бутылка, которую Антон дал им в кафе, снотворное, которое помогает безболезненно уйти на тот свет. Интересно, действительно ли оно снотворное? Или же он соврал и это яд вроде кураре? С Антона, в свете вновь открывшихся обстоятельств, вполне станется. Зачем же он притворялся Вальдехом? Хотел провести Дона? Почти провел, да, но на кой черт? Силы свои проверить? Тогда в кафе он должен был убедиться, что на высоте как актер и успокоиться, и его испуг в машине вполне объясним, если он подумал, что Дон его расколол. А вот зачем он согласился везти их в квартиру Вики - это вопрос.
Что-то не складывалась у нее картина, следователем она была бездарным, и даже в детективных сериалах никогда не угадывала преступника, хотя потом оказывалось, что это было очевидно с первой минуты. Допустим, он и вправду играл Вальдеха с целью перетянуть Дона на свою сторону, потому что знал, кто он такой, и допустим, он убедился, что это невозможно. Даже можно допустить, что гасящий удар в отношении нее он применил для того, чтобы поговорить с Доном без свидетелей. Возможно, Антон понятия не имел, что это такое и чем заканчивается для жертвы, кто-то его научил этому и не рассказал всего остального. Но вот для Дона он выбрал ее, Вику, говорил что-то о симпатии, и вдруг дал яд. Как-то это не согласуется с ценностью ее тела, если Дон сказал правду. Значит что? Значит, в пузырьке не яд, вот и все. А что тогда?
Вика снова залезла в джинсы, вытащила пузырек и посмотрела в него на просвет - коричневое стекло мешало определить, на что похожа жидкость, поэтому она отвернула крышку и осторожно провела ею возле носа, как пробовала духи в магазине. Эффект был неожиданным - запах оказался резким, сильным, мгновенно распространился по палате и вызвал у нее судорогу в дыхании, словно нашатырь.
- Ты что делаешь? - одернул ее Дон. - Убери немедленно, это наша единственная улика! Не свети ее!
- Я только понюхать, - оправдывающимся тоном сказала она. - Вдруг я этот запах знаю?
- И что?
- Нет.
Тело под одеялом зашевелилось и приподняло голову, поводя носом и наполовину открыв рот. Голова была скорее мужской, но так могла выглядеть и женщина с гормональными нарушениями - одутловатой, с нездоровой желтизной кожи и маленькими, заплывшими веками, глазками. Волосы напоминали клочья, но агрессивной голова не выглядела. Напротив, та часть лица, что не была укрыта одеялом, жалобно сморщилась и захныкала, глядя на Вику.
- Похоже, это настоящий сумасшедший, - прошептала она. - А если он кинется?
- Дашь мне руль, - спокойно ответил Дон.
Вика снова с сомнением посмотрела на соседа или соседку.
- Вроде не буйный. Он запах учуял, ему нравится.
Словно в подтверждение ее слов сосед раздул ноздри и жадно втянул воздух, потом резво соскочил с койки и пробежал по палате в Викину сторону, остановившись на безопасном расстоянии.
- Дай, - попросил он, подставляя ладошку, как ребенок. - Дай мне.
- Не могу, - виновато ответила Вика. - Нельзя, понимаете?
- Дай, - повторил тот.
Вика вздохнула и покачала головой, убрала пузырек в карман и показала ему, словно ребенку, пустые руки.
- Видишь, ничего нет, - громко соврала она. - Тебе показалось.
Вместо того чтобы уйти на свое место, «ребенок» оскалил зубы, метнулся в ее сторону неожиданно сильным и коротким броском, и повис на ее кистях.
- Дон, - заорала она.
Палата утратила цвета в ее восприятии, рычащее тело свалилось с рук и отползло под кровать, издавая странные звуки. Дон присел рядом с ним, подождал несколько секунд и неожиданно бережным движением приподнял больному голову, вгляделся в зрачки, огромные, как черные дыры.
- Это не яд, - медленно сказал он. - Это наркотик. И, похоже, кое-кто в этой палате с ним хорошо знаком.
14. Водораздел
Он погладил человека по голове, и Вику передернуло - жест был таким, каким она гладила соседскую собаку, здоровенного кобеля по кличке Айс. Но тут все-таки человек...
- Думаешь, он совсем того? Невменяемый? - спросила она. - А может с ним по-хорошему поговорить?
Дон снова повернулся к обитателю подкроватного пространства.
- Как тебя зовут? - громко спросил он. - Ты знаешь свое имя?
Клочкастая голова сморщила лицо.
- Имя, - прохныкала она. - Не помню.
- Имени своего не помнишь? А фамилию помнишь?
Голова отрицательно затряслась, словно собиралась плакать.
- Не надо, - попросила Вика. - Ты его совсем растревожил, он сейчас забуянит, и прибегут санитары.
- Не забуянит, - Дон сунул руку в карман и вытащил пузырек, капнул пару капель себе на ладонь. - Мы подружимся.
Голова, учуяв знакомый запах, схватила обеими руками Дона за ладонь и молниеносно слизала коричневую жидкость, до кучи обслюнявив ему даже пальцы, Вика почувствовала, какие они стали склизкие и противные, и ее чуть не вырвало. Не успела она сказать Дону, что это подло, как подкроватный житель поднял голову и посмотрел на них уже более осмысленным и даже заискивающим взглядом. Пришлось признать, что Дон был прав.
- Если это наркотик, то в маленькой дозе не опасен, - пояснил тот, словно прочитав ее мысли, а, может быть, и на самом деле прочитал, она теперь уже не была уверена в этом после воспоминаний о поликлинике. - Зато мы для него перестанем быть врагами и услышим что-нибудь важное. Дай мне еще немного времени.
- Ладно, - неохотно буркнула она.
В жизни она предпочла бы выйти в другую комнату, но куда выйдешь из собственного тела? Дон вытянул ноги рядом с кроватью и немного подождал. Голова выглянула и покосилась на него.
- Имя, - повторила она. - Много имен, мне не нравилось. Я не хотел, чтобы они со мной разговаривали.
- Кто? - быстро переспросил Дон.
- Голоса, - прошептала голова, придвигаясь. - Они разговаривали со мной днем и ночью, я хотел спать, они кричали. Кричать плохо. Я хороший.
- Что кричали?
- Я ничего плохого им не делал. Мне было одиноко, у меня был друг, с ним было хорошо, он разговаривал ласково, а потом меня привезли сюда, и их стало много, очень много.
Последние слова он произнес, выкатив глаза для пущей убедительности, и даже понизил голос.
- О чем он говорит? - простонала Вика.
Дон раздраженно передернул ее плечами и заглянул под кровать, опустившись на локти.
- Тебя привезли сюда - и голосов стало много? - задал он новый вопрос голове. - Или голосов сначала стало много, а потом тебя привезли сюда?
Тишина была ему ответом, но Дон не собирался сдаваться.
- А сейчас кто-нибудь кричит? Прямо сейчас?
Голова отползла в глубину своего убежища и там затихла. Вика заметила, что палата стала цветной - Дон уступил ей управление, хотя она его об этом не просила, видимо, нервы сдали у обоих, хотя они у них и так общие. Вся эта ситуация казалась до тошноты отвратительной. Она посмотрела на пузырек в своей руке и еле сдержалась, чтобы не всадить его в стену. Улика все-таки, Дон просил ее беречь, но чего же гадко. Антона она была готова задушить сейчас собственными руками.
- Не молчи, - дрожащим голосом попросила она. - А то мне в тишине как-то не по себе. Крики эти...
- Говори, - разрешил Дон.
- Что этот наркотик делает, как ты думаешь?
- Определенно, язык он развязывает.
- Сыворотка правды? - ахнула Вика. - Я читала про такое. Если ее выпить, сразу всю подноготную выложишь. Может, Антон у тебя секреты какие-то хотел выведать?
- Мимо, - подумав, ответил он. - Я не знаю никаких секретов. Я ведь не ученый, а обычный пилот. Все, что знаю я, знает и Вальдех, и наверняка рассказал Антону, если они сошлись настолько, что аж до ботинок договорились.
Про ботинки он сказал с такой злобой, что Вика стукнула кулаком по спинке кровати.
- Дались тебе эти ботинки! Антон их и не носил почти, и подарила их ему не я, а его мама, и у меня он их оставил затем, что не хотел брать. У людей миллион таких вещей в шкафах валяется и у родственников на антресолях. И вот приходит твой Вальдех, дает ему сыворотку и Антон прямо начинает с этих долбучих ботинок, да? Как будто нет ничего важнее на свете, и как будто знает, что я в них приду, и ему понадобится про них слово вставить, чтобы усыпить мою бдительность. Забудь о них, ясно? Хотя погоди, мы решили ведь, что это Антон пришел к Вальдеху. Или все-таки нет?