Пока наперегонки сбегали вниз по лестнице, внезапно наткнулся на интереснейшую мысль: а ведь, получается, сейчас я представлял собой такую штуковину, которой так не хватало в жизни мне самому! Не раз, размышляя, не завести ли собаку, бросал эту затею, просто осознавая: с моим режимом гулять получится только очень рано и очень поздно, а этону совсем не дело. Но ведь у этой проблемы решение-то есть, пусть и совершенно неожиданное! Всё просто, заводишь и выращиваешь детёнышаи вот есть тот, кого можно отправлять гулять днём, да ещё и сидеть с бабушкой, ходить в магазин и выполнять кучу всяких полезнейших дел. Со всех сторон один только профит! Понятно, конечно, сил на начальном этапе придётся затратить несоизмеримо, и это своеобразное «лекарство» может оказаться хуже этой своеобразной «болезни», если можно так сказать. Да и сама идея завести ребёнка только для того, чтобы завести собакузвучит бредово. Но более глобально-то, всё так и есть: ты инвестируешь своё время, которое, если всё получится как надо, потом возвращается с процентами. Если не инвестироватькак ни крутись, что ни делай, а больше его станет только на пенсии. И то, если доживёшь, и будет ли на этой самой пенсии тебе ещё что-то нужнобольшой вопрос...
Я с ноги распахнул совершенно двественную дверь парадной, ещё не познавшую ни домофона, ни даже кодового замка. Мы вылетели наружу, устремившись к ближайшим кустам, и мои философские размышления об устройстве жизни пополнились новыми вводными. Эти вводные шли по тратуару мимо, и у них были довольно симпатичные мордашки.
Ой, какая собачка! А можно погладить?..
Какие вопросы. Конечно, можно! Даже нужно. На ловца, как говорится... И нет, если что, подумал я не про эти совершенно неожиданные дивиденты от инвистиций в прогулку, вовсе нетэто, всё же, скорее случайное совпаение. А мысль была про то, что получается какой-то замкнутый круг: девочки клюют на собачек, чтоб собачек завестинужна подмога и поддеркжа в лице детишек, но чтоб завести детишекнужны девочки. Наверное, поэтому люди и зводят кошечек, что гемора как-то меньше...
Но это если с глобальной перспективы. А мне всего-то и надо былотитьку потрогать, да поцеловать, если получится. Потому я хорошенько сел девочкам на уши, начав шпарить подряд всё и обо всём, что только есть на свете, начиная с описания происхождения ссадин и разбитой губы, и заканчивая мировой политикой и смыслом жизни. Главное, лишь бы не вздумали идти дальше, по своим делам. В какой-то момент, чтоб уж наверняка, даже применил оружие массового поражениядал девчонкам поводок и разрешил «поводить» собачку. Правда, когда они удовлетворили свою врождённую тягу к манипулированию, тут же отцепил псину и пустил в «свободное плавание», но при этом продолжал вешать на уши развесистую лапшу, так что обе эти мои внезапные... Шатенистая, в юбке, «Меня зовут Марина!», и блондинистая в джинсах, «А я Валя!»обе они не заподозрили ничего, и действительно были преисполнены собственной важности, ведь такое дело ответственное доверили!
После получасовой прогулки, после множества моих «ложных» заходов и историй, которые заставляли девчонок краснеть, но их глазазажигаться явным интересом, я решился наконец перейти к активным действиям. Состроив загадочную и значительную мину, вопросил этих то ли старшеклассниц, то ли младшекурсницэто я настолько плотно поливал их потоком слов из своей глотки, что они даже не успели вставить ничего про себя:
Можно погладить-то?
Что?
Погладить, говорю, можно?
Это ж твоя собака! Гладь, сколько хочешь.
Так не собаку гладить...
Вспомнилась детская сказка, где были как раз собака с глазами, как блюдца, вторая с глазами, как тарелки... И, наверное, ещё какая-то. Возможно с глазами, как летающие тарелки. Но не суть, суть в том, что две пары таких блюдец, или тарелок, уставились на меня, пытаясь понятьне ослышались ли они, правда ли поняли правильно то, что я им сказал?
На моей физиономии, наверняка, читались все пороки мира, а во взгляде голод всех его самцов. Но я одновременно старался выглядеть как можно более благожелательно и располагающе, сиял всеми своими тридцатью двумя и не предпринимал никаких активных действийведь в охоте на самку человека главное, это раньше времени не спугнуть.
Первой опомнилась блондинистая:
Слушай, а не обнаглел ли ты часом?
Никак нет. И, кстати, будьте справедливы! Я вам погладить дал? Дал. Теперь и вы мне дайте. Ну погладить, в смысле..
Ну во-о-обще...это, наконец, пришла в себя ещё и шатенистая.
А что вообще? Посмотрите внимательнее. Готов поспорить, такого, как я, у вас ещё не было, и вряд ли скоро будет! Я ещё не в самом расцвете сил, но уже вполне себе красавец мужчина. Так почему бы не попробовать то, вокруг чего вращается вся наша жизнь, о чём пишут статуи и играют картины? А? Давайте, соглашайтесь. И поторопитесь, предложение ограничено! Один раз живём!последнее, видимо, не для всех верноно объяснять этого, само собой, не стал.
Колебания и борба соблазна и здавомыслия просто читались в их глазах, и если Валя была склонна согласиться, то Маринанаоборот. И это, конечно, никуда не годилось, я хотел погнаться за двумя зайцами и притащить на ужин их же обоих.
Ладно, вижу, Марина не хочет. Пошли, Валя, расскажешь ей потом, чего потеряла,я взял её ладошку в свою и потянул девушку за собой, преодолев лёгкое сопротивление. Я так делал, когда собака заигрывалась и не хотела слушатьсяпросто уходил, и ей ничего не оставалось, кроме как пойти за мной следом. Сейчас нечто подобное должно было произойти с Мариной.
Через несколько шагов она и правда нас догнала и пошла рядом с независимым видом, поглядывая на подружку с осуждениемя уже обнял Валю за талию, и прижимал к себе всё ближе и ближе, преодолевая осторожное и неуверенное сопротивление.
Зайдя в подьъезд, мы поднялись почти на самый верх и остановились между этажами.
И? Что мы встали?
Всё, дальше поезд не идёт. Или вы чего хотели? Чтобы я домой вас?.. Там моя бабушка, а я школьник!
Школьник?
Хренольник! Хватит трепаться, девочки. Если вы не целовались в подъездевы прожили жизнь зря! Валя, иди сюда...к счастью, рука её снова была в моей, и и не выпустив её я вместе с тем не выпустил и инициативы. Девчонки, видимо, всё же оказались студентками, и в их глазах я внезапно оказался мелюзгой, схлопотав здоровенный минус к репутации. Но объяснять, как они ошибаются, само собой, не стал. Куда важнее слов дела, и при выбоределать или говорить, всегда выбирал первое. По возможности, само собой...
Валя всё так же формально ломалась, но быстро «разогрелась». Ещё бы, с моим-то опытом... Мне уже казалось, что я вообще видел и пробовал всех женщин мира, а которых ещё нет, все обязательно охожи на кого-то из предыдущих. В конце концов, может, это и имело под собой рациональную основукак ни крути, а люди-то одинаковые, и вся индивидуальностьвариации базовых параметров и величина отклонения от нормы.
Марина с величайшим осуждением смотрела на то, как я гладил, мял в разных местах и целовал её подружку. Когда Валя издала неприлично громкий стони с чего это, казалось бы, я решил, наконец, обратить внимание и на вторую девушку.
Не отпуская из рук первую, сделал полшага к Марине. А та сделал шаг от меня. Потом ещё. Она упёрлась спиной в стену, а я быстро сократил разделявшее нас расстояние и припёр бедняжку к ней.
Не смей делать со мной всё это! Закричу!в голосе прорезались истеричные нотки, и это мне очень не понравилось.Я тут только ради подруги! Чтобы ты не сделал с ней ничего!
Валя. Ну вот что она, а? Нормально же общались...
Забей! Иди сюда...Вале явно было не до подружки, и она куда больше хотела продолжить прерванное. Приоткрытый рот, дрожащие губы и подёрнутые поволокой глаза очень хорошо характеризовали её состояние. Вот так всегдакогда нужно, фиг тебе, а не помощь!
Продолжив работать над «блондинистой» одной рукой, я повернулся в сторону шатенистой, и призвал всё своё красноречие и дар убеждения. Говорил тихим, успокаивающим голосом, как с собакой, и смотрел прямо в глаза. Заметив, как сомнения из них уходят всё дальше, сменяясь растерянностью, прижал её к стене и поцеловал в губы, сначала осторожно, только чуть-чуть коснувшись, но постепенно усиливая напор и подключив к делу язык и свободную руку.