В ушах стоял отменный гул.
Найти бы какой-нибудь укромный уголок, чтобы переждать эту вакханалию. Итак, решено: отправляемся на поиски укрытия.
А платье у тебя что надо! крикнула Паока ей вслед.
Призрак, который прикидывался платьем, возликовал и зашевелился, но Пелагея призвала его к порядку, подтянув на груди лиф.
Веди себя прилично! шепнула она Сильверину.
Ты не говорила, что у платьев существуют нормы приличия, беззлобно огрызнулся полтергейст.
Просто не двигайся, ладно? Замри.
Усёк, ответило платье. И заткнулось. Очень вовремя, надо сказать.
Кое-кто смотрел на Пелагею, не отрываясь, будто отверстие просверлить хотел.
Сквозь скопление народа к ней протискивался ключевой гость сегодняшнего вечерамистер Шлафрок. И ни его золотая маска, ни гримаса ужаса от Паоки, призванные сохранять инкогнито, со своей задачей не справлялись. К Пелагее неумолимо приближался шеф собственной персоной. И все взгляды, конечно же, были обращены к нему. А у некоторых не только взгляды.
Стоило куратору на секунду ослабить бдительность, как он оказался в оцеплении. Три завистницыРыжая, Карамель и Могильная Плиташурша и переливаясь в своих вычурных костюмах, обступили его со всех сторон. И давай ворковать.
Несмотря на наличие масок, Пелагея сразу их узнала. Она достаточно хорошо изучила врага.
На сей раз мстительницы не пытались никого проучить и не выкрикивали угроз. Кричали их наряды (разумеется, в переносном смысле): «Ну же, обрати на меня внимание! Взгляни, как я великолепна!»
Безвкусное сочетание перьев, блёсток и рюшей у пресловутой троицы сражало зрителя наповал. А их оживленная болтовня была способна довести до нервного срыва даже самого сдержанного филантропа. Когда эльфа окружили, он ощутил приступ острой инсектофобии: убей или беги. Кто выпустил этих насекомых? Откуда они взялись?
Слетелись к нему, точно мухи на варенье. Или лучше сказать, бабочки на мёд. Жужжат, крыльями машут, прохода ему не дают. Прихлопнуть болтливых мутантовточно не вариант.
Ли Тэ Ри с радостью бы сбежал, если бы не одно обстоятельство непреодолимой силы. Весьма габаритное, рослое обстоятельство, чей интерес к Пелагее вызвал у куратора необъяснимую тревогу.
Вы танцуете? материализовался рядом с ней какой-то плечистый экземпляр в маске. Позвольте вас пригласить.
Он был настойчив и, судя по развороту плеч, сдаваться просто так не собирался. Поэтому Пелагея вынуждена была уступить.
Если честно, покаялась она, я отвратительно танцую.
Ничего, басовито прогудел кавалер, хватая ее за руку своей безразмерной лапищей. Научим.
Пелагея глянула на его растрепанную шевелюру соломенного цветаи у нее отлегло от сердца.
Гарди?
Он самый, громыхнул тот. А вы что подумали, уважаемая фея?
Пелагея много чего подумала. Она не была такой уж наивной дурочкой и предвидела, что на балу ее может поджидать неприятный сюрприз в виде очередной подосланной Марионетки, например. Спрашивается, почему пошла? Так ведь всё ради подруги! После столь самоотверженного шага со стороны Пелагеи Вершитель просто обязан выписать Эсфири вольную.
У вас замечательное платье, похвалил Гарди, описывая с Пелагеей круг по залу в древнем затейливом танце. Уй! Холодное! добавил он, когда подол хлестнул его по ноге. Оно из какого-то особого льда? Желеобразного, да?
Пелагее было сложно сочинить правдоподобную ложь на ходу. Не признаваться же, право слово, что в роли платья выступает призрак!
У нее путались ноги и мысли. Она то и дело наступала на мыски здоровенных туфель партнера. Голова раскалывалась от гвалта гостей, в равных пропорциях слитого с чудовищно неправильным аккомпанементом. Ох, почему она не нашла укромный уголок прежде, чем ее утащили танцевать?!
И почему это Гарди замолк?
А кавалер, и правда, что-то не донимал ее разговорами. Как выяснилось, он засмотрелся на вырез платья и претендовал на пару звонких пощёчин.
Стоять! воспылала гневом Пелагея. Что за дела?
Они затормозили прямо посреди зала, помешав нескольким танцующим парочкам выделывать пируэты.
Дико извиняюсь, пробасил Гарди. Вы мне это Понравились очень. С самого вашего появления, если честно. Может, выпьем по бокалу и поговорим в сторонке?
Нет, ну каков нахал!
Ничего она с вами пить не будет! рявкнул Ли Тэ Ри, появляясь из ниоткуда, как грозный бог-громовержец. Фея идет со мнойи точка.
Он гневно выхватил ее руку из громадной ручищи великана и потянул Пелагею прочь. Перед ним благоговейно расступались. Казалось, зал был битком набит одними дамочками, которые рвутся к шефу в ученицы. Все, кто попадался эльфу на пути, повально ахали, призывно шелестели подолами и источали дурманящие ароматы парфюма.
Платье, прическа, маска. Ты просто кошмарна! бросил он на ходу.
И Пелагея тоже ахнула. Вот дурында! На ней-то всё это время была гримаса ужаса из папье-маше. Мало кому понравится смотреть на такое во время танца. Вот Гарди и выбрал меньшее из зол. То есть, вырез.
Она осознала свою ошибку слишком поздно: нагрубили парню ни за что ни про что. Спрашивается, кто побежит извиняться? Лично Пелагея никак не могла вырваться: ее запястье крепко застряло в руке Ли Тэ Ри, точно в капкане каком.
Она не задавалась вопросом: «Как же Гарди ее вообще узнал, если она изменила прическу и напялила дурацкую маску?». Ей было не до того.
А Вершитель навел на них свою Линзу и потирал руки в предвкушении, с масленой улыбочкой, за которую Эсфирь уже давно бы ему врезала (разумеется, мысленно).
Знал бы он, что Ли Тэ Ри тащит свою ученицу вовсе не потому, что платье открыло ему глаза, страшно бы разочаровался.
Углубившись в безлюдный коридор, эльф на ходу сорвал с себя маску, и Пелагея последовала его примеру, избавившись от гримасы ужаса. Порой маски сильно усложняют жизнь.
Куратор вывел ее в какой-то необитаемый участок дворца, где прямо в толще ледяных стен тлели алые угольки. Развернул к себеи неожиданно услышал о своей персоне много нелестного. Пелагея, казалось, научилась чревовещанию. Ее гневный голос звенел в воздухе, хотя рот явно был на замке.
Я тебя ненавижу! распалялась она. Ты самый отвратительный из тех, кого я встречала. Мешаешь людям жить, запираешь призраков внутри иллюзий, распоряжаешься судьбами, как прикажет Вершитель! Да как тебя только земля носит, сволочь ты поганая?
Глаза у Пелагеи расширялись, а сама она бледнела с каждой вырвавшейся фразой. Что за ерунда? Откуда звук?
Потом до нее резко дошло. У платья развязался язык. Платье пренебрегло всеми правилами приличия и изволило подать голос.
Эй, подёргала она за свой собственный рукав. Эй, Сильверин, ты чего? Я не знала, что у вас с господином куратором вражда. Предупредил бы хоть.
А я, заныло платье. Я что, знал, по-твоему, что ты на балу с этим типом встретишься?
Ли Тэ Ри поочередно переводил ошеломленный взгляд с губ Пелагеи на ее платье, успешно минуя вырез.
«Совсем ку-ку, да?»вопрошало выражение его лица.
Затем он вдруг протянул руку к платью, коснулся поясаи дернулся, как от слабого электрического разряда. А платье вконец спятило и решило проявить норов. Оно слетело с Пелагеи, оставив ее практически голой (она предусмотрительно надела нижнее белье). Закружилось вокруг эльфа, теряя формы, с таким трудом наработанные. Громко взвыло раненым волкомкак будто нарочно, чтоб оглушить. И, взмыв к перекрестью арок, со скорбным завыванием унеслось через открытое стрельчатое окно.
Короткая шелковая комбинация просвечивала. Пелагею тряслопричем точно не от холода.
З-з-зелень сушеная! посетовала она, потупив глаза и не смея взглянуть на куратора. Вот поганец! Да как он мог?
По фойе пробежал легкий ветерок. А в следующую секунду ей на плечи с шелестом опустилась тяжелая ткань, пахнущая шоколадом и специями. Парчовый шлафрок. Она вздрогнула и наконец осмелилась поднять взгляд. Без шлафрока Ли Тэ Ри в каком-то чудн о м облегающем костюме баклажанового цвета выглядел куда менее внушительно. Всё равно что черепаха без панциря. Тонкий, высокий, обманчиво-беззащитный. Впрочем, суть его осталась прежней.