Профессор берет мою ладонь своими сухими, как тонкие ветки, руками и подносит к губам, легко касаясь вежливым поцелуем.
Не каждый бы осмелился пойти на эксперимент, результат которого на сто процентов не гарантирован. Но вы же не из трусливых?
Я пока не знаю,говорю с сомнением, аккуратно возвращая себе плененную руку.Мне нужно больше фактов. Доказательств. Вы очень убедительно говорите, но
Но вы не привыкли верить только словам. Умная девочка. Показывать медицинские карты пациентов я не имею права, но кое-что могу. Подойдите ближе к стеклу. Видите этого пациента справа? У него началась гангрена правой нижней конечности, то есть, проще говоря, ноги. Сейчас, по мере ввода препарата, вы можете наблюдать, как сероватая кожа розовеет. Это происходит прямо на глазах. Я говорил, что не чародей, но всё же, всё же А вот эта пациентка в центре должна была скончаться месяц назад. Похожа на умирающую?
Вопрос риторический, поэтому не отвечаю, внимательно изучая пациентов. Поведение у них спокойное, не вижу парализации или ступора. Как будто им просто глюкозу вводят, а не кровь замещают. Сам препарат в капельницах розоватого цвета.
А как вы называете свой препарат?
«Перерождение» конечно же. Готовы ли вы, пани Злата, переродиться?
Глава 8. Вера. Неожиданная находка
Нет сомнения, что профессор Вежбицкинастоящий фанатик. Фанат идеи, которая его поработила. Он готов на всё, чтобы воплотить свой замысел.
Уверена, пойдет на любые жертвы, лишь бы добиться поставленных целей. Внутри холодеет, когда разговариваю с ним, вернее, больше слушаю его безумные речи, в которых он так и норовит назвать себя гением, а свое изобретение уникальным.
Имеет ли он на это право? Действительно ли все экспериментальные открытия должны сначала пройти отторжение общества и только потом быть принятыми?
Творец должен бороться за свое детище? Кажется, Вежбицки хотел сказать мне именно это.
Но убедить не смог. Он напугал меня своим напором, наверное, потому, что я в нем и его чудодейственном эликсире совершенно не нуждаюсь, могу рассуждать трезво и разумно.
Время поджимает. У меня осталось считаное количество часов, чтобы выяснить то, чего не поведал профессор. Разузнать, что он скрыл. И очевидно, что мне придется действовать на свой страх и риск, обследуя спрятанные от пациентов помещения. Идеально было бы найти лабораторию и выкрасть образец препарата, или найти документацию, или поговорить с пациентами.
Это, кстати, самое простое. Единственная проблемапоздний вечер.
Не тратя время попусту, открываю дверь палаты и выглядываю в коридор. Пусто. Едва слышно гудят лампы, сквозняка не чувствую, ведь температурный режим здесь поддерживается за счет вентиляции, а окон нет. Тишина успокаивает меня.
Находиться в больнице для меня привычно, чувствую себя на своем месте, могу уверенно и со знанием дела прогуливаться здесь. Кстати, это идея. Почему бы мне не изобразить медсестру? Всего-то надо отыскать форму, но и это не проблема.
Ничего не подозревающий персонал занимается своими делами, не заботясь о том, чтобы закрывать комнаты, которыми они пользуются время от времени.
Поэтому легко нахожу сестринскую, а в ней шкафчики с униформой и обувью. Переодеваюсь и прячу свою одежду, вынимая из кармана вибрирующий смартфон. Удивительно, что сотовая связь ловит на такой глубине, но, наверное, Вежбицки позаботился и об этом. Звонит Женя, а я совсем забыла, что с ним нужно связаться.
Совершенно вылетело из головы. Я привыкла быть сама по себе, а тут надо еще о ком-то думать. Дрожащими от волнения пальцами набираю эсэмэску: «Позвоню позже. Занята». Потом следующую, когда понимаю, что он может по-своему понять текст и забеспокоиться: «Не анализы».
Сгребаю в руки первые попавшиеся на глаза папки, прижимаю к себе и выхожу в коридор. Вспоминаю, что меня насторожило при беглом взгляде на персонал «Возрождения», но на чем я тогда не заострила внимание,много крупных мужчин, какие обычно работают в психиатрических клиниках, где необходима грубая физическая сила, чтобы справляться с буйными пациентами.
Зачем же здесь подобные экземпляры, если, по словам Вежбицки, всё тихо-мирно, капельницы да отсутствие сильных побочных эффектов? Ложь чувствуется за версту. Что-то здесь не чисто.
Нужно обязательно выяснить, что скрывает эта подземная больница.
Захожу в находящуюся рядом палату, чтобы не столкнуться с двумя идущими навстречу амбалами. Мне совсем не хочется, чтобы они начали задавать неудобные вопросы.
В полумраке вижу бугор на постели. Пациент спит, но я всё же делаю робкую попытку его разбудить, подойдя ближе. Бесполезно. Наверное, накачан снотворным.
Приходится потихоньку ретироваться. Путь свободен. Неправильное я выбрала время для попытки поговорить с пациентами, по режиму пора отходить ко сну. Хотя в больницах пациенты и так поголовно спят. Или это на них так препарат действует?
Продвигаюсь дальше с целеустремленным выражением лица, с каким всегда ходит персонал больниц, не так осторожно и неуверенно, как фланируют по коридорам больные. Иду быстро, как будто у меня есть неотложное дело.
За стеклянной стеной сейчас никому не ставят капельницы, кабинет пустой, дверь закрыта. Поэтому иду дальше, заворачивая за угол. Здесь несколько дверей, но все заперты, в этом я убеждаюсь, дергая за ручки.
Только потом замечаю, что открываются они с помощью магнитных пропусков. Где же их взять? Придется вернуться в сестринскую. Осуществляю свой рискованный план, уже не видя возможности остановиться, хоть и понимаю, насколько это опасно и мои действия совсем не подходят пациентке.
Ясно, что вынюхиваю что-то, и не получится выдать проникновение в закрытые помещения за простую прогулку. Если меня кто-то заметит, то это конец
Но почему-то ни на кого не натыкаюсь, объясняя самой себе такое везение счастливым случаем. Хотя внутренний голос подсказывает, что я ошибаюсь, и скорее всего меня должно насторожить, как я без каких-либо трудностей исследую больницу.
Наконец я в небольшом коридоре, который разветвляется на два других.
Выбираю левый и нахожу большое помещение, откуда доносится резкий специфический запах. Определенно пахнет животными.
Логично, что здесь могут проводиться испытания на них, как один из этапов апробации препарата. Но вообще-то данный этап должен быть позади. Ничего не понимаю
Здесь тоже сумрачно, свет включить не могу и вижу только очертания предметов. Несколько закрытых боксов с небольшими оконцами из плексигласа, из которых струится слабый свет. Интересно, что там. Или кто?
Осторожно подхожу к одному из боксов и заглядываю внутрь. Сначала ничего не вижу, и вдруг передо мной оказывается злобная звериная морда, скалит зубы, с которых капает слюна. В ужасе отшатываюсь и зажимаю рот рукой, чтобы не закричать. Здесь действительно находятся звери. Похоже, волки. Необычные особи для экспериментов. Крайне необычные.
Вместо морды в окне появляется желтый глаз, и меня удивляет его осмысленное выражение, словно волк наблюдает за мной, за каждым моим движением, ждет от меня каких-то действий.
Может, он голоден? В любом случае я рада, что дверь закрыта и ему до меня не добраться. Задвигаю перегородкой окошко, вздрагивая от утробного рыка, сопровождающего мое движение.
Волку не понравилось, что я его от себя отгородила, но меня мало волнуют чувства зверя. Его наличие не дает мне никаких ответов, и нужно двигаться дальше.
Другие боксы, наверное, тоже заняты животными, но я ничего не вижу за стеклами в темноте. Надо было поискать фонарик. Свет зажечь не рискую. Теперь, зная, что здесь томятся животные, нужно быть еще тише. Стоит включить лампы, как они начнут шуметь и требовать кормежки. Кто знает, вдруг здесь Вежбицки вторую собаку Павлова тренирует, и в ответ на вспышку света они все дружно завоют.
Но вдруг в одном окошке я вижу женское лицо. Красивая рыжеволосая девушка умоляюще смотрит на меня. Подхожу к боксу и вопросительно смотрю на незнакомку.
Она показывает знаками, чтобы я открыла дверь, но как я могу? Вдруг она больна, заразна? Мотаю головойя ни за что ее не выпущу. Тут она подзывает меня жестами и отходит, чтобы я увидела ее целиком.