Как? он всё ещё сидел на краешке кровати и уходить не спешил.
Так осуждающе. Я же не виновата.
Глупости! Что за нелепость!? Я хочу тебе помочь, но не знаю как. С тобой всё время так: я никогда не могу предугадать, что тебе будет плохо, а потом не понимаю, как тебе помочь.
Вот, видишь, дело во мне, боль начала усиливаться, и меня затрясло.
Ты невыносимая, он выбрался из-под москитной сетки. Хочешь, я принесу тебе фрукты или что-то ещё?
Да, я хочу ананас. Только не сок, а целый. Сходи на рынок в Арамболь или съезди, я, наконец, нашла повод отправить его куда-нибудь, пока не приду в себя. А ещё лучше сходи к Шмидтам и возьми их с собой.
Я прикрыла глаза и слышала, как он ходит по домику.
Зачем мне Шмидты? спросил он над ухом.
С ними будет веселей, я открыла глаза и увидела его лицо прямо над собой. А ещё мне нужна пачка тампонов. И не надо на меня так смотреть.
Без проблем, куплю, сказал Алекс, но по лицу я поняла, что он не в восторге от моей просьбы.
Если возьмёшь с собой Шмидтовя замолчала, пережидая спазм. Алекс смотрел на меня с сочувствием. То можно попросить Аннет их купить. Она лучше в этом разбирается. Мне нужны без аппликатора.
Хорошо, я зайду к Шмидтам и с ними дойду до Арамболя. Точно готова остаться тут одна? Ты выглядишь ужасно.
Спасибо, я знаю, я закрыла глаза. Уйди уже! Когда вернёшься, я буду выглядеть намного лучше. Только не возвращайся раньше обеда.
Как знаешь, сказал он, и через несколько секунд я услышала, как хлопнула входная дверь.
Я выдохнула с облегчением: теперь я хотя бы могла не думать о том, как выгляжу со стороны, и сконцентрироваться на боли и попробовать её унять. Как глупо, я, обладая Даром видеть прошлое людей, лишь прикоснувшись к ним, жить бесконечно долго, оставаясь молодой и прекрасной, не могу справиться с такой ерундой, как боль внизу живота. Но, по иронии, это было именно так. Ощутив новый спазм я, уже не сдерживаясь, громко застонала. Через сорок минут ада я, наконец, смогла уснуть, а когда проснулась, солнце стояло уже высоко. Алекс ещё не вернулся. Боль почти прошла, и я смогла встать, сходить в душ и, накинув на себя длинную тунику, выйти во двор.
На улице стояло безветрие, воздух, раскалённый солнцем, казался плотным и вязким. Тёмно-зелёные растрёпанные верхушки кокосовых пальм, не шевелились, словно были нарисованы на фоне линялого голубого неба. Я взяла книгу, легла на шезлонг во дворе и несколько часов читала, погрузившись в мир грёз. Устав от чтения, я вернулась в домик, посмотрела на часы на телефонебыла половина третьего. Я ощутила лёгкое беспокойство. Если Алекс пошёл пешком в Арамболь, то он уже давно должен был вернуться, ведь самым неспешным шагом до соседнего посёлка идти час. Он ушёл в восемь утра, и значит, его не было уже пять с половиной часов.
«Он разбился на мотоцикле», подумала я, и по спине пробежали мурашки. Я вышла на улицу и, обойдя домик, заглянула на стоянку. Мотоцикл стоял на месте, значит, Алекс ушёл пешком. Тревога начала нарастать, и я не находила себе места. Я прошлась по двору, зашла в домик, посидела на кровати, потом снова взяла телефон, посмотрела на часы. Прошло пятнадцать минут. По полу пробежал большой чёрный муравей, и я со злобой раздавила его ногой, хотя муравей был ни в чём не виноват.
Ты ведь сама его прогнала, сказала я вслух, обращаясь к пустоте.
Фантазия подсказывала самые невероятные версии того, что могло с ним случиться, причём каждая последующая была хуже предыдущей. «Он утонул в море», думала я. Но тут же отметала эту мысль. Алекс плавал лучше меня и вряд ли мог бы утонуть. «Значит, его сбила машина», подкидывал новую идею любезный внутренний голос. Я начала впадать в панику, бродя по домику от одной стены к другой, бесцельно перекладывая вещи и запуская руки в волосы. «Но он же не один. Если бы что-то случилось, Шмидты точно бы тебе сказали», подбодрила я себя и тут же воскликнула вслух:
Шмидты! Я должна пойти к ним!
Я впопыхах нашла шорты, надела их под тунику, нацепила сандалии и прямо так, без шляпы и не намазав лицо кремом от солнца, побежала к Шмидтам, даже забыв закрыть дверь на ключ. Пока я торопливо шла, перепрыгивая оставленные приливом лужицы на песке, молилась, чтобы Алекс был жив. Я настолько накрутила себя, что с трудом сдерживала слёзы. Наконец я увидела скопление светлых бунгало йога-отеля, сверкающих окнами на солнце, и ещё прибавила шагу, хотя и так почти бежала. Жара стояла нестерпимая, и спина покрылась холодным липким потом, а голову сильно пекло. Я не успела заплести волосы, так и бежала растрёпанная, но мне было всё равно. Напряжение внутри нарастало, и единственное, что удерживало меня от истерикиэто надежда, что я найду Алекса у Шмидтов или узнаю, где он.
Я увидела их ещё издалека. Все трое сидели на террасе, расслаблено пили что-то из высоких стеклянных стаканов и смеялись. Я остановилась и выдохнула. Первым чувством стало облегчение, словно с плеч упала тяжёлая ноша. Но почти сразу же за ним пришла ярость. Пока я сходила с ума в хижине одна, Алекс прохлаждался и веселился в компании этих развратников и не вспоминал обо мне. В таком состоянии мне не стоило идти к ним. Нужно было остыть, взять себя в руки, но я никогда не отличалась благоразумием. Я решительно направилась к бунгало, со всей силы втаптывая следы в песок.
Алекс увидел меня и приветливо улыбнулся, но, заметив моё лицо, нахмурился.
С тобой всё хорошо? спросил он по-немецки.
Возможно, если бы он спросил по-русски, я бы так не вскипела. Но то, что он даже не захотел перейти на мой родной язык, зная, что немецкий даётся мне с трудом, вывело меня окончательно. Я язвительно сказала на русском:
Если бы тебя и правда волновало, всё ли у меня хорошо, ты, наверное, давно бы вернулся и проверил. Но ты больше пяти часов весело проводишь время в крутом отеле. А я одна умираю в этой убогой хижине с крышей из долбанной пальмы, в жаре и без кондиционера.
Я видела, как смутились Аннет и Руперт. Они, конечно, не могли понять смысла моих слов, но тон, с которым я их произносила, и моё лицо говорили о многом.
А что случилось? он перешёл на русский, его взгляд стал совсем холодным, а в голосе появились знакомые металлические нотки, но мне уже было всё равно.
Да, собственно, ничего, ведь нас с тобой ничего не связывает. С чего это я решила, что тебя должна волновать моя судьба? Сдохну, и ладно, тебе же прощепоявится возможность спать с кем и где угодно!
Прекрати истерику, мне стыдно за тебя, он оставался в кресле, но в позе появилась напряжённость.
Стыдно, ты знаешь это слово? я усмехнулась, А мне казалось, стыдэто вообще не про тебя. Ты же за тотальную свободу. Правильно! Бросим нормы морали в топку. Верность?! А что это?!
Лиза, он поднялся и смотрел на меня с холодной злобой. Я видела, как расширяются его ноздри и как пульсирует вена на шее.
Я проснулась одна, не знала, где ты, и думала, что ты умер, тут я не выдержала и заплакала, а потом сдернула с шеи кулон-змею и швырнула ему в лицо. Будь ты проклят, бесчувственный, холодныйя хотела сказать «убийца», но вовремя сдержалась.
Слёзы заволокли глаза, и я не могла видеть реакции Алекса, да, в общем-то, и не хотела. Я повернулась и побежала прочь, не оглядываясь и не думая о том, куда бегу.
Глава седьмая
Очнулась я уже на полпути к Арамболю. Я остановилась и вытерла слёзы. Проходившие по пляжу люди смотрели на меня с удивлением, и мне стало стыдно. Я и правда впала в истерику, причём сейчас понимала, что на пустом месте. Я сама прогнала Алекса и отправила его к Шмидтам, так что он ни в чём не был виноват. Но сейчас я уже не знала, как мне вернуть слова назад и как мне самой вернуться туда, где я только что устроила этот позорный скандал. Я села прямо на песок и обхватила голову руками. Макушка была горячая, и меня немного подташнивало: то ли от голода и нервного истощения, то ли у меня случился тепловой удар. Я зашла по колено в море и, набрав несколько пригоршней воды, вылила их на голову. Стало немного лучше.
Ты чего тут делаешь? я услышала знакомый голос позади.
Олег, привет, я обернулась.
Олег был в длинных купальных шортах ярко-салатового цвета до колен и моей красной бандане. Он внимательно оглядел меня с ног до головы и сказал: