А где их щиты? не успокаивался, тем временем, Валера. Конечно, щит мешает разглядеть стройность и мускулистость фигуры, но верить в то, что воин, хоть древнегреческий, хоть римский, хоть европейский ходил в бой с одним мечомабсурд!
Спутники писателя переглянулись.
Пора его отсюда уводить, с тревогой произнесла Муза.
Это точно, согласился грек. Благо здесь сюжеты двигаются медленно, промежутки между ними значительные, а Дорога не широкая. Переправимся все вместе.
Дружно подхватив, продолжавшего разгорячённо возмущаться Козорезова под руки, они силой потащили его на противоположную сторону. Им пришлось отвести его метров на пятьдесят и усадить на подвернувшуюся кстати кочку спиной к Дороге. Только тут им удалось перевести дух. А верная Муза ещё и привела в относительный порядок своего героя, расправив на нём многострадальный халат и пригладив волосы.
Ему бы в критики, подумала она вслух. Видел, как распалился!
Критиками, как и редакторами, становятся чаще всего несостоявшиеся писатели, ответил ей Муз, а мой автор скоро станет Великим писателем!
Наш автор, поправила девушка.
Поздно спохватилась. Ты его оставила как автора, быстро добавил грек, заметив недобрый блеск в глазах спутницы. Так что к нашей грядущей славе не примазывайся. Он только мой автор.
Какая слава, какое величие, думал меж тем, остывший Валера. Сижу почти голый посреди пустыни невероятного мира в странной компании, разговариваю с миражами, и гоняюсь за сюжетом, которого даже не помню. И что самое удивительное, отметил про себя он, ни есть, ни пить до сих пор не хочется. Может и я уже стал абстракцией. Может и впрямь предстоит сменить Великого слепого на посту мэра Города Затерянных Душ. Чем не карьера для писателя-неудачника.
Тут он, наконец, обратил внимание, что пока он предавался своим невесёлым мыслям, перепалка между его спутниками дошла до стадии «да, ты кто такой?». Оба стояли боком к нему и лицом друг к другу. Девушка, уперев руки в свои джинсовые бока, а грек, гордо сложив их на груди. Ещё с минуту послушав их, Козорезов коротко произнёс:
Брэк.
Муз тут же опустил руки и сделал шаг назад. Однако Муза, похоже, отступать не собиралась.
Что? переспросила она, повернувшись лицом к писателю. Ты слышал, какую чепуху он несёт? Это, оказывается, он из тебя писателя сделал!
Сделает, поправил тот.
Сделает, поправилась Муза.
Великого!
Не, ну ты это слышишь!
Стоп! рявкнул Валера. Прекратить. Довольно! На минуту отвлечься нельзясразу собачиться начинаете.
Девушка обиженно поджала губы, считая себя невинно пострадавшей за правду. Грек же, хотя и отвернулся, но на его губах играла победная улыбка. Ведь автор официально не поддержал ничью сторону, а значит, фактически, как он полагал, оказался на его стороне.
Всё, перекур окончен, произнёс Козорезов уже спокойным голосом. Пора добраться уже до пресловутой скоростной магистрали. Не терпится мне с этим Пожирателем поближе познакомиться.
Глава 10ЦельКолыбель
А как вообще появились музы? От кого вы произошли? удобно устроившись в кабине попутного космолёта, несущегося над Дорогой в сторону центра этой бесконечной пустыни, поинтересовался Козорезов.
Ого! Чего это тебя, дружище, в эзотерику потянуло? неподдельно удивился Муз.
Время в пути скоротать, предположила девушка, закинув ноги на резервный пульт управления нелинейными гипердрайвами гравитационного скачка.
Для общего развития, сообщил Валера. Согласись, не каждый день оказываешься в идеальном мире и передвигаешься верхом на образе звездолёта к Колыбели вдохновения, где тебя ждёт Пожиратель сюжетов.
При последних словах писателя грек поморщился, словно вместо сладкого яблока ему дали откусить неспелый лимон. Муза как-то нервно рассмеялась:
Любопытство сгубило кошку!
И сделало из обезьяны человека, добавил Валера.
Труд сделал из обезьяны человека, поправил грек.
Ты мне тут лозунги из трудовой колонии общего режима не декламируй, посоветовал писатель. Труд сделал из человека лошадь. А вот когда обезьяне стало любопытно можно ли как-то достать банан раньше, чем он свалится ей на голову сам, она и сделала первый шаг к хомо сапиенсу!
Тогда таких хомов целый зоопарк и цирк в придачу!
Не хочешь рассказывать, так и не надо, Валера сделал вид, что обиделся. Тайна, понимаешь, великая.
Не тайна, милый, спохватилась Муза, испугавшись, что любимый обиделся, в том числе и на неё. Просто точно этого никто не знает, ведь не ты, не мы даже, не присутствовали при начале времён. Одни легенды.
Легенды, как правило, это описание реальных событий, обличённое в доступную свидетелям форму, процитировал Козорезов какой-то справочник, изданный обществом уфологов на деньги самого общества уфологов. Валяй, Муз, время есть.
Писатель подмигнул девушке. Та просительно посмотрела на Муза. Грек театрально закатил глаза, уселся поудобнее на угловатом анигиляторе углового пространства, передвинул рычаг управления турелью боевого бластера в положение «выкл.», закинул ногу на ногу, едва не задев колбу с антивеществом, и подперев кулаком подбородок, произнёс:
Ну, ладно, расскажу.
Только прошу тебя, Валера сложил ладони лодочкой в молитвенном жесте, попроще! Без заумных философиев.
Они академиев не кончали, не упустила случая подразниться Муза.
Вначале показалось, что грек насупился от обиды. Однако, это оказалось не так. Он просто сосредотачивался. Ведь его попросили изложить красочную тысячелетнюю легенду буквально в двух словах. А это требует не малого таланта рассказчика. Необходимо ухватить главное, но не дать повествованию стать похожим на армейскую сводкуёмкую, но абсолютно бесцветную, как чёрно-белая фотография.
Итак, начал он.
А как было начать иначе? На английском это звучало бы в два раза короче. Но кто тут присутствовал из детей Альбиона или их непутёвых младших братьев из Северной Америки? Совершенно никого. Поэтому Муз начал именно так.
Боги, сотворившие всё, что мы способны видеть, осязать и обонять, были от природы творцами. А, как я уже сообщал ранее, способность творить даётся симбиозом с музами. Нет музынет вдохновения. Нет вдохновенияникаких творений.
Муз внимательно оглядел свою аудиторию. Внимание, собранное началом речи, его вполне устроило. Он переменил позу, случайно нажав на катапульту экипажа. С удивлением проследив через прозрачный потолок кабины за удаляющимся по баллистической траектории креслом пилота, он продолжил.
Учитывая, что боги, сотворившие мир, сами толком не знали, кто сотворил их самих, и отдавали первенство некоему Вселенскому Сверх разуму, то вполне будет справедливым предположить, что и нас создал он же. Об этом же свидетельствуют, говоря языком человеческой науки, наши видовые сходства.
Сходства с кем? не понял Козорезов.
С богами, разумеется.
А, ну, конечно же, усмехнулся Валера, и аккуратно снял ногу грека со второй педали катапульты, спасая второго пилота от повторения судьбы первого. Я тут в обществе двух божеств в абстрактном варианте.
Кое-что общее действительно есть, робко произнесла девушка.
Это тайна? поинтересовался Валера, стараясь сдержать излишний сарказм.
Нет, просто сказал Муз.
Так же, как музы, лишившись автора и не найдя другого постепенно чахнут и даже могут умереть, сообщила девушка, так и боги, лишившись поклонения и веры, слабеют и однажды совсем исчезают, растворяясь в идеале.
Я о богах лучше думал, усмехнулся писатель.
Хотя, что он мог знать? Ещё вчера он и представить не мог, что его девушка, с которой он проводит отнюдь не только днибесформенная абстракция. И только воля его воображения придаёт ей форму.
А разве мог он ещё утром представить, что станет пререкаться с Гомером, бороться взглядами с Одиссеем, бегать почти голышом по пустыне со скоростью ветра. А теперь он ещё и летел на конструкции, которая просто не могла существовать в силу физических законов и технических неразрешимостей.