Парни посторонилась. Алёнка взяла с подоконника горшок с чем-то сухим и серым, тряхнула косами.
Спасибо, сказала она, улыбнулась каждому по очереди, попрощалась и, держа спину ровно, удалилась в квартиру.
Уже там, за закрытой дверью, сползла вниз по стене от хохота. Да уж, ситуация! Вот это был выход!
Парни на площадке тоже пришли в себя.
Забавная, протянул тот, который был чужой.
Ага, надо мной живёт, ответил сосед.
Семён Степаныч с любопытством глядел на них с подоконника, где просидел почти весь этот спектакль. Он тоже юркнул в дверь, когда Алёна вышла на площадку. Не то, чтобы домовым очень мешали стены, но так, знаете ли, проще. Выйдя с хозяйкой, он с любопытством уставился на парней.
Так, этого не знаем, не нашенский, забормотал он. А этот А, так вот кто мне по ночам спать не даёт! Ну, голубчик, погоди Замучил ты меня своей гитарой. Твоё спасение, что играешь хорошо, душевно, так тебя растак. А то давно б тебе тайком все струны пообрывал Что ж тебе вечерами-то не играется, а? Я б под чаёк и слушал
Алёна забрала цветок и направилась домой. Степаныч собрался было за ней, чтоб опять в дверь, да тут сверху послышалась громкая брань.
Да что ж это делается-то, а? Ты ж куда его понесла, канарейка ты этакая? А ну поставь на место, его ещё Любовь Степановна своими руками в этот горшок сажала! Семь лет стоял как родной, а она воровать!
Цепляясь кафтаном на мелкие зазубрины, с верхнего этажа прямо по перилам скатился какой-то домовой. Съехал да и рухнул на Степаныча. Зашиб его прилично, Семён прям об бетонный пол головой и ударился, падая. Кое-как спихнул с себя ездока, поднялся, кряхтя и потирая макушку.
Ты гляди, окаянный, чего делаешь-то! ругнулся он. Куда прёшь-то? Ну взяла цветок, и чего, ты его хоть видел? Пенёк один, а не цветок! Дома подлечит да назад вернёт. А может, и не вернёт, чего ему тут загибаться! Тоже мне, нашелся блюститель!
Домовой сверху тоже поднялся, зло блестя глазами и натирая отбитые локти.
Не вернёт, найду и дома все цветы переломаю! Это моей бывшей хозяйки, самой любимой, цветок был!
А чего нас искать, вон в угловой живём! рявкнул Степаныч. Приходи, я тебе бороду повыдергаю!
В угловой? оскорбленный домовой заинтересовано поднял глаза. Сосед, что ли?
Ну сосед, коли и ты из угловой.
Оттуда А это вон хозяин мой стоит.
Гитарист, что ли?
Ох, молчи, горе мне с ним
Много ароматных чайников спустя Семён Степаныч и Фома Ильич очень удивлялись этой встрече. Не тому, что она случилась. А тому, как именно все тогда происходило. Домовые, хоть и редко выходят наружу, общаются очень вежливо при встрече и знакомстве. Традиции блюдут. "Позвольте, пожалуйста, будьте так любезны", да на Вы, да с поклонами А тут Ох, и стыдили бы их, если б узнали, как они ругались да тыкали. Но никто не знал. А кроме того, среди брани зародилась крепкая дружба.
В тот же вечер, успокоившись, домовые встретились испить чайку на том же самом подоконнике.
А что, Фома Ильич, хозяин у Вас беспокойный? Гитару вон всё мучает ночами. И днём небось тоже продыху вам не даёт.
Да помилуйте, какой же он беспокойный? Утром встали за стол. В компьютер свой носом уткнется и сидит трудится. Хоть бы на улицу когда сходил
Ну а моя? Ходить-то ходит, а толку? Это вы ее не во время увидели в первый раз, Нюрочка у нас в гостях, племянница. Они вместе вечно что-нибудь смешное вытворяют! А так она у меня знаете, красивая какая! И умная. И веселая. А тоже: встанет, весь смех с лица сотрёт, суровость натянет и в офис едет. А поздно вечером домой, и почти всегда одна. Вот чего им всем надо? Был бы человеком, женился бы, честное слово!
Так работа же
Работа Работу она любит. Но надоело ей за троих-то Бывает, обнимет кота своего непутёвого и давай рыдать
А мой, думаете, от хорошей жизни такой? Тоже один как перст.
Домовые переглянулись.
Так может, Семён Степаныч, нам их того?
Того, Фома Ильич, непременно того.
Так вроде не положено нам
Ну а им положено, а толку? Ох, пора бы нам уже вмешаться
Фома Ильич допил чай и задумчиво кивнул.
3
Решили начать с малого. Фома Ильич долго думал и вспоминал, а потом, не выдержав напора собственного энтузиазма, среди бела дня просочился прямо сквозь пол вниз к Семёну Степановичу в квартиру. И только когда треснулся как следует при падении, сообразил, что то, что для него пол, для соседа потолок, и лететь ему до низу ох как долго
Семён Степаныч в этот момент стол на кухне протирал. Как услышал грохот, так чуть тряпкой забытую утром Алёнкой чашку кофе случайно и не смахнул. Кинулся проверять, что стряслось. Фома Ильич лежал без сознания. Степаныч бросился за полотенцем, намочил, стал непутёвому летуну лоб и щёки обтирать. Тот застонал, открыл глаза, обвел блуждающим взглядом коридор и что-то невнятно пробормотал.
Фома, голубчик, что с вами? Да очнитесь вы наконец, не пугайте вы меня так
Цветы уже чётче пробормотал гость, постепенно приходя в себя.
Да опять он про цветок! Дался вам этот куст сушёный! Уже решили ведь. А неймётся, так вон он, на подоконнике. Пересадили мы его
Цветы ей надо подарить, пропыхтел Фома Ильич, беря себя в руки и поднимаясь кое-как с пола.
Какие цветы? Вы о чем?
Так сами ж мне рассказывали, что хозяйка ваша, мол, цветам радуется. Так давайте ей подарим. Якобы от Федора моего. Мол, так она ему тогда понравилась, что вот, не утерпел
Идея годная, поскреб подбородок Семён Степаныч. Хорошая идея. Только где ж мы их возьмём?
Тут подумать надо, согласился Фома Ильич.
Неделю думали. В магазине купить? Так на что? Денег человеческих нет, да и как же они пойдут-то в магазин. Может, конечно, в цветочном тоже какой-никакой домовой имеется, уж договорились бы, да кто ж знает, где тот цветочный? Да и как потом с этими цветами домой топать? Домовой, он же маленький, прозрачный почти Его ж и не видно должно быть. А тут нате: букет по воздуху поплывет, как будто и не держит никто. А как такне держит? Надобно поймать Как представили себе домовые, как будут с цветами по городу от людей прятаться, так обоих передёрнуло. Стали думать дальше. Ну никак ничего не выходило
Сидел Фома Ильич как-то у окна и грустил. Вечерело. Хозяин его, Фёдор, опять с какой-то говорящей головой в компьютере договаривался, а домовой хандрил. Вдруг видит, машина во двор приехала. Красивая машина, чистая, аж горем горит. И выходит оттуда мужчина. В костюме, нарядный. И с букетом. Ох, им бы такой букет Цветы крупные, белые, колокольчиком, да как много Красота, а не букет! А на встречу ему из подъезда Олеська их разбитная вылетает, злая, лохматая, и давай орать Фома Ильич это уже не в первый раз видел. Красивая она, Олеська, да вредная какая-то. Уж сколько кавалеров вот так бранила Жалко их сил нет. Стоят, головы повесив, слушают, как распекает. А иные и не слушают, огрызаются.
А потом хлопают дверью машины и всё, в закат. А назавтра новый нарисуется
Вот и этого Фома Ильич раньше не наблюдал. А ничего такой, интеллигентный. И букет, опять же Ох, и на что ж она ему
Пока Фома Ильич философию разводил, Олеська отобрала у кавалера цветы и швырнула к снег. Белые колокольчики грустно зарылись в сугроб.
И тут домового осенило! Цветы ж не обязаны погибать, раз Олеська, дурёха, им не рада! Насилу дождался, пока она ухажёра своего спровадила и гордо удалилась в подъезд. Метнулся вниз. Ох, и не любил он на улицу выходить! Да и кафтан тонкий Тряхнув головой, Ильич отбросил все сомнения и кинулся вслед за букетом. Его уже порядком замело. Откопал, а поднять не смог.
Ох, и тяжёлый веник Пробормотал он, что есть силы потянув за обёртку. Нет, никак Тут домовой плюнул на все и полез под слюду. Это вместе они вон сколько весят, а если один? Вынув из кармана ножик, он перерезал стебель, выбрался и вытянул цветок. Отлично! Перекинув его через плечоцветок был обычного размера, но домовые народец невеликого ростаФома Ильич попыхтел в подъезд. Плюнув на все правила, вызвал себе лифт и поднялся. Постучал к Семёну Степановичу.
Тот зашуршал за дверью, а потом просочился в коридор и замер как громом пораженный. Прямо у самых его ног на коврике возлежал сказочной красоты белый бутон.