Вопрос. Что есть учёность?
Ответ. Способность все знать.
Вопрос. Как можно сделаться ученым?
Ответ. Проглатывая как можно более ученых пилюль, и прохаживаясь после того определенное время под музыку, дабы желудок мог удобнее их переварить; от чего заводится в нем непереводимое гнездо учёности.
Вопрос. Чем можете вы это доказать?
Ответ. Тем что мы все приобрели этим средством глубокую учёность.
Вопрос. От чего же (указывая на меня) этот Мизюк приобрёл ученость, не глотая учёных пилюль?
Ответ. От того, что его горло слишком узко для учёных пилюль.
Этот ответ показался мне так забавен что я с трудом мог удержаться от хохота; солнечным же жителям он показался основан на математических правилах.
Вопрос. Что есть ум?
Ответ. Это есть такая душевная способность, которую может понимать лишь тот, кто ею владеет, и тому не нужно ее толковать; ктож ею не владеет тот ее не поймет и, следовательно, тому и растолковывать ее не для чего.
Превосходное истолкование! Закачали все; с чем и я охотно согласился.
Вопрос. За чем люди пишут?
Ответ. За тем чтобы другие люди читали их писание, и хвалили его.
Вопрос. Чем можете вы это доказать?
Ответ. Тем что писатели, которых сочинения не читают, или читают да не хвалят, сердятся.
Вопрос. Какая польза заключается в распространении учёности?
Ответ. Польза учителям, которые получают за то хорошее содержание; польза книгопродавцам которые торгуют учебными книгами, из которых делаются учёные пилюли; польза торгующим вишнёвым клеем употребляемом при составлении этих пилюль; и много других подобных польз.
Когда экзамен кончился, тогда удостоенным ученикам пришили учёные свидетельства на спину: всех присутствовавших угостили великолепным обедом: за тем в память этого дня, роздали всем конфеты, завернутые в разноцветных бумажках, на которых были напечатаны стихи, относящиеся к этому дню, и все разошлись по домам.
Теперь я имел полное понятие о солнечной учёности, которая, по моему мнению, заключалась в плодовитом наборе кудрявых слов как в нынешних Французских сочинениях; в весьма ограниченном, и часто превратном смысле, и которая требовала весьма крепкого желудка для того, чтобы переварить все перемешанные между собою науки, в которых большею частью учащиеся не имели нужды во всю свою жизнь.
На солнце величают людей по личным отношениям или качествам; например; говорят: ваше сильнейшество; ваше благоразумие; ваша заботливость; ваше глупейшество; ваша миловидность; ваша задорливость; ваша степенность; ваша смышлёность; ваше досужество; ваша крикливость; ваша сварливость; ваше милосердие; ваша строгость; ваша строптивость; ваше благодушие; ваша увёртливость; ваше человеколюбие; ваша правдивость; ваше правосудие и проч. и проч.:и это чрезвычайно затруднительно; ибо не зная все подробности отличительных свойств каждого, легко можно ошибиться; а такая ошибка принимается весьма неблагосклонно, потому что, каждый гордится отличительными своими свойствам, какого бы они рода ни были; да при том, полагают, что, знакомясь с человеком должно вникать во все его свойства.
Бррш-гник приглашал меня часто к себе, заставлял рассказывать ему, что, и как у нас; водится на земле, и не редко делал весьма основательные замечания; между прочем ему вовсе не понравился образ представительного управления: ему казалось, что никогда не может быть толку, когда Правитель Государства зависит от интриг своих министров журналистов и нескольких сот человек из разных мест собранных из которых каждый вероятно более знает и заботится о том что касается до его гнезда, не соображая общей связи управления: он ставил и пример отца семейства, хозяина дома: ежели он не может приказать иначе, как наперед посоветовавшись со всеми младшими членами своего семейства, и получив их согласие, то выйдет бестолковщина: ежели все различных мнений, и каждый захочет упорствовать в своём; хотя бы это было только из одного самолюбия, то по всему вероятию они часто будут ссориться между собою; заведутся беспрестанные своры, дрязги и личности; каждый будет стараться прихватить власти ему не принадлежащей; будут интриговать друг против друга и естественно все пойдет на разлад; когда же хозяин сам распоряжает общим ходом дел, то будет стараться поддерживать всегда свое хозяйство в цветущем положении, потому что он лично в том заинтересован: ежели есть у него и доме умные головушки, то почему же не посоветоваться с ними, по пословице«Ум хорош два лучше?»но главное расположение должно, для единства в действиях зависеть от одного его.
Как я сам не охотник до разнобарщинного управления, то мне не трудно было согласиться в этом с мнением его Сильнейшества.
Между тем жена моя сделалась беременною, и мы имели надежду со временем населить часть солнца нашим племенем: как после рождения нашего дитяти мне бы уже труднее было предпринять предположенное путешествие по планетам, то и пожелал я до того срока побывать по крайней мере на ближайшей от солнца. Тестю моему эта мысль очень понравилась, и хотя жена моя очень не хотела со мною расстаться, даже на малое время, однакож вы успели ее уговорить; к чему и Бррш-гник много содействовал убеждением; в следствие чего он призвал к себе моего приятеля астронома Бази-фази; этот с важностью лег на землю лицом к Меркурию; простившись со всеми, и важнее всех с моею женушкою; я влез к нему в правую ноздрю; он прицелился; я по данному им знаку начал его щекотать в носу, он понатужился, чихнул и я совсем оглушенный очутился на Меркурии. После этого позвольте же отдохнуть, любезные друзья; продолжение впредь.
Третий рассказ
Не знаю, долго ли я пролежал но мне, как сквозь сон, послышался, усиливающийся писк человеческих голосов, болтавших по-французски; наконец я очнулся, протер глаза, окинул взором вокруг себя, и увидел многочисленное собрание меня окружающее: кто пешком, кто верхом, кто в открытых экипажах; самые большие из этих людей ростом не выше десятилетнего мальчика, сначала я подумал, что вокруг меня собрались все воспитанники училищных заведений планеты, без гувернеров и гувернанток; заметив на многих из этих людей усы, бакенбарды и морщины, я догадался, что жители Меркурия вообще малого роста, соответственно малому объему их планеты; вот я и рассчитал, что тут мне можно будет разыгрывать высокую роль.
Все были одеты по, моде, как мужчины, так и женщины; из этого я заключил, что они образованы, тем более, что все говорили по-французски; поэтому мне показалось неприличным остаться в лежачем положении, и я вскочил на ноги: тут в одно мгновение толпа рассыпалась во все стороны, и женщины завизжали от испуга, как капризные у нас дети: однако ж десятка два мужчин вскоре остановились, переговорили несколько времени между собою, и наконец возвратились ко мне верхами на своих лошадках, которые не больше наших лягавых собак; все были вооружены пиками; а в дали было заметно, что другие собирались следовать за первыми.
Передний, вероятно начальник, подъехав ко мне, спросил меня, кто я? откуда? зачем? и как смел явиться к ним без приглашения? Я отвечал смиренно, что я земной житель, путешествующий по солнцу, где, наслушавшись об них много хорошего, я полюбопытствовал, и непременно решился свести с ними ближайшее знакомство; теперь надеюсь, что они мне позволят осмотреть их планету, и войти с ними в дружеские отношения.
Ничто так не охлаждает бестолкового гнева, как незаслуженная похвала: она и тут не осталась без действия; однако ж я имел дело с людьми сметливыми, не глупыми; они тотчас разочли, что, по моему росту, я потребую много пищи, и это обойдется им дорого, без надежды на какую-нибудь от меня пользу; и как они ни были малы в сравнении со мною, но, видно, надеялись преодолеть силу одного великана числом, храбростью и заносчивостью. Тот же мужчина сказал мне, что для них очень лестно слышать о выгодном мнении, которое имеют об них солнечные жители, хотя не имеют, чести их знать; что они мне очень благодарны за желание свести с ними знакомство, но что у них постановлено правилом, принимать только таких посетителей, которые могут быть чем-нибудь для них полезны; что от меня, напротив того, они предвидят одни убытки, потому что я, по моему росту, потребую слишком много пищи; что ежели я беспокойного нрава, как этого должно ожидать от людей, которые не могут усидеть дома, и не захочу подчинить себя их законам и обычаям, то должны будут содержать во всегдашней готовности корпус войск, чтобы меня караулить, и что это их побуждает меня просить, убраться поскорее туда, откуда пришел; и ежели я на это не соглашусь добровольно, то заставят силою.