Я вытер платком вспотевшую лысину и смущённо произнёс:
Не могу я. Да и не готов сейчас к этой поездке к этому полёту. Поймите меня.
Пришелец безнадёжно махнул рукой, резко встал, достал часы из жилетного кармана, щёлкнул крышкой, присвистнул и властно сказал:
Всё! Больше я ждать не могу. Мне очень жаль, но придётся применить силу. Собирайте вещи и следуйте за мной. У меня приказ доставить вас на нашу планету, и не выполнить его я не могу.
Нет! завопил я в ужасе. Это произвол! Не имеете права! Я буду жаловаться в ООН!..
Я осёкся под пристальным взглядом командира звездолёта. Взгляд обжигал лицо, пронизывал до самых кишок.
Не имеетевыступил было я, но тут же взвалил на спину рюкзак, палатку, подобрал рыболовные снасти и, ни слова не говоря, зашагал прочь от водохранилища. Ноги сами несли меня к звездолёту. Воля моя была парализована. Сзади в полном молчании шёл пришелец и буравил мою спину всесильным, немигающим взглядом.
Я очень сожалею, Николай Николаевич, что пришлось применить силу, но другого выхода у меня не было, оправдываясь, произнёс командир звездолёта, когда мы вышли к картофельному полю.
Я молчал. Язык не ворочался, прилип к горлу, мысли отсутствовали. Влекомый чужой волей, я шёл по свежевспаханной земле к трапу звездолёта.
Всего несколько минут потребовалось, чтобы подняться на борт «неопознанного летающего объекта». Как только люк захлопнулся, заработали двигатели. Чьи-то руки заботливо сняли со спины рюкзак и палатку. Я обернулся, но ничего не смог разглядеть в темноте. Мягкая волна тёплого воздуха прошлась по моему лицу, послышалось мерное, тихое жужжание. Вспыхнул свет.
Глава третья
Просторное помещение в виде цилиндра, увенчанного высоким куполом, представилось моему взору. Часть стены была занята стеллажами с книгами, а слева и справа от стеллажей удачно расположилось десятка два неземных картин, удивительных, чудесных и необычных одновременно. Массивные бархатные портьеры скрывали значительную часть стены и придавали комнате респектабельный вид. Помещение заливал мягкий голубоватый свет, нежные, чуть слышные звуки, напоминающие музыку и навевающие сон, таяли в воздухе. Мебели почти не было, лишь несколько глубоких кресел да небольшой журнальный столик под изящным торшеромвот и вся нехитрая обстановка этого странного помещения.
В одном из кресел сидел командир звездолёта и лениво перебрасывал большие листы какого-то красочного, со вкусом иллюстрированного журнала.
Добро пожаловать на наш звездолёт! отложив журнал в сторону, сказал он и приветливо улыбнулся. Чувствуйте себя здесь как дома.
Хорош дом! проворчал я в ответ. Чувство глубокой обиды не проходило.
И тут меня прорвало.
Вы террорист! завизжал я фальцетом, гневно вращая глазами. Вы мафиози! Такие, как вы, убили Альдо Море и Улофа Пальме! А Кеннеди? Зачем вы убили Кеннеди? Он вам чтодорогу перешёл?
Далее я понёс такую чепуху, что всякий нормальный человек не выдержал бы и минуты, но командир звездолёта был исключительно гостеприимным хозяином: он терпеливо слушал и лишь вежливо улыбался.
Выговорившись, я тяжело рухнул в кресло и вытер со лба пот.
Командир встал, подошёл к стене и раздвинут портьеры.
А теперь, любезнейший Николай Николаевич, соблаговолите взглянуть сюда.
Портьера скрывала средних размеров окно, или, как говорят в таких случаях, иллюминатор. За толстыми стёклами царила чёрная пустота бездонной ночи со светящимся голубым шаром посредине.
Что это? почему-то шёпотом спросил я, смутно подозревая истину.
Это ваша Земля, как бы невзначай ответил командир, снова берясь за журнал.
Я бросился к окну. Передо мной действительно была Земля. И хотя я никогда не видел её вот так, сразу, всю целиком, я её узнал. И узнал бы, наверное, среди тысяч других таких же шариков, узнал бы тотчас, и не глазами, а сердцем. Потому что в этот миг я понял, что какая-то невидимая нить, связывающая меня с чем-то очень родным и дорогим, натянулась и вот-вот оборвётся Голубой шар заметно уменьшался в размерах.
«Значит, это правда!..»
Конечно, правда! подхватил мою мысль командир. Теперь вы, Николай Николаевич, надеюсь, поняли, что никакие мы не террористы
Самые настоящие террористы! перебил я егоВы космические террористы! Вы похищаете людей и продаёте их в рабство на соседние планеты. Уж не на Марс ли вы меня везёте, чёрт побери?..
Марс уже позади. Смотрите, да и вся ваша Солнечная система давно растаяла в бесконечности Послушайте, Николай Николаевич, давайте поговорим серьёзно. Тон командира стал суровым и решительным. Наша встреча не случайна. Я прилетел именно за вами и именно вас я должен доставить на нашу планету. Таков приказ. Но, как я теперь убедился, своё согласие на этот полёт я дал слишком поспешно. Не думал, что мне придётся вступать в конфликт с совестью, а совесть моя на вашей стороне, хотя разум не в состоянии понять, почему вы противитесь столь редкой и, пожалуй, единственной в вашей жизни возможности посетить чужую планету. Ну да Бог с ней, с возможностью. Уговаривать я вас больше не буду, потому что это бессмысленно. Ваши доводы меня не убедили и не убедят, так же как и мои вас. Давайте останемся каждый при своём мнении, тем более что не они сейчас руководят нашими действиями. Наши судьбы вершит Совет, его сила и мысль движут этим звездолётом, а я всего лишь исполнитель его воли. Приказ должен быть выполнен. Во что бы то ни стало. Я человек долга. Простите меня.
Последние слова прозвучали отрывисто и глухо. Командир звездолёта тяжело поднялся с кресла и подошёл к иллюминатору.
Я ведь звёздный разведчик, а не боевик из группы захвата, произнёс он тихим, печальным голосом, глядя в бездонную тьму. Нет, больше на подобные авантюры я своего согласия не дам. Хватит! Третья сотня на исходеОн обернулся и вплотную подошёл ко мне. Не так я представлял себе нашу встречу, любезный мой друг, совсем не так. Не думал я, что придётся увозить вас силой. Что ж, такова судьба Ещё раз простите меня.
Я смутился. Мне стало искренне жаль его.
Ну, будет вам, проворчал я с чуть заметными нотками сочувствия в голосе. Что ж, я понимаю Приказ Что ж Сам в армии служил Святое дело Приказы надо выполнять
Вы правда не сердитесь на меня? обрадовался командир, порывисто хватая меня за руку. Вы ведь понимаете, что я не по своей воле Но клянусь вам, вы не пожалеете об этом полёте! Это будет прекраснейшее путешествие! Вот увидите. Не верите?
Командир снова искрился улыбкой, отличное расположение духа вновь снизошло на него.
Нет, почему же, верю, пробормотал я, тупо уставившись в стену. Ведь другого мне не остаётся
Вот и отлично! Верьте! Верьте, Николай Николаевич, дорогой мой! Вы прекрасно проведёте время, ручаюсь вам! А пока мы ещё в пути, я поведаю вам кое-что о нашей планете. Вам это будет интересно.
Валяйте. Я устало махнул рукой и плюхнулся в кресло. Я сдался. А что мне ещё оставалось делать?..
Итак, начал командир звездолёта, устраиваясь в кресле напротив меня, наша цивилизация расположена на далёкой планете, которая вашей науке ещё неизвестна
Более часа длился рассказ звездолётчика. Сначала рассеянно, а потом всё более и более увлекаясь, внимал я ему. О своей планете, которую командир называл почему-то Большим Колесом, он говорил с упоением и чувством нескрываемой гордости. Выяснилось, что обе планетыЗемля и Большое Колесопрактически почти ничем не отличаются друг от друга. Их радиусы, масса, химический составвсё было схожим, различия заключались лишь в незначительных деталях.
И нет в этом ничего удивительного, дорогой Николай Николаевич, продолжал командир звездолёта. Наши звёздные системы имеют одинаковую структуру и похожи друг на друга так, как могут быть похожи лишь единоутробные близнецы. И это несмотря на огромное расстояние, отделяющее их. Наше Солнце имеет девять планет, и Большое Колесо, так же как и ваша Земля, вращается по третьей от центра орбите. Наш год равен вашему, а суткивашим суткам. Ну а теперь скажите мне, дорогой Николай Николаевич, почему наши планеты, столь похожие с точки зрения астрономической науки, должны отличаться по другим параметрам? Не знаете? Так я вам отвечу. Они не только не должны отличаться, они обязаны быть одинаковыми. Посудите сами, Николай Николаевич, Вселенная создала совершенно одинаковые предпосылки, например, для возникновения жизни на наших планетах, а это значит, что сама жизнь, её формы, темпы развития, эволюция, разум, наконец, должны быть если не совсем идентичными, то близкими к этому. А почему? Да потому, что одни и те же причины вызывают одинаковые следствия. Это закон природы. А отсутствие у нас бровей или, скажем, подбородкаэто, так сказать, небольшой штрих к портрету, вольность художника, коим является Природа. Таких мелких отличий у нас множество, но в общем мы похожи, это вы должны себе уяснить, дорогой мой Николай Николаевич