Я хватаю воображаемые палочки и колочу по тарелкам в такт барабанному соло, приглашая публику поддержать припев. От восторга кружится голова.
Мы все сияем, как луна и звезды и солнце!
Песня обнимает меня знакомыми аккордами и любимыми словами. Я расправляю плечи. Тяну руки к небу. Прохожу свой путь до конца. Я не осмеливаюсь снова взглянуть на Квинта, но чувствую на себе его пристальный взгляд, и, хотя давала себе зарок не нервничать из-за него, все равно нервничаю. Что лишь придает мне еще больше решимости не падать духом. Потому что одно дело, если бы он откровенно игнорировал мое выступление или морщился от неловкости за меня.
Но нет. В ту долю секунды, когда я поймала его взгляд, в нем сквозило что-то неожиданное. Не простое веселье или удивление, хотя я почти уверена, что удивила его. Там было нечто большее. Что-то вроде завороженности.
Кажется, я преувеличиваю. Мне нужно перестать думать и сосредоточиться на песне, но я уже на автопилоте, и припев повторяется, постепенно затихая:
Как луна, и звезды, и солнце
Когда песня заканчивается, я отвешиваю замысловатый поклон, махнув рукой Квинту, так же, как он притворно поклонился мне на уроке биологии.
И все же крики Квинтасамые громкие:
Ну, ты и отожгла, Прю!
Жар заливает шею, обжигает щеки. Не то чтобы смущение. Скорее, прилив, сияние от его нежданного, непрошеного, совершенно ненужного одобрения.
Отойдя от микрофона, я не могу удержаться, чтобы снова не взглянуть на него. Меня еще потряхивает от выступления, и улыбка сияет на лице. Он встречается со мной взглядом, и на мгновениевсего лишь на мгновениезакрадывается мысль, что, возможно, он не так уж плох. Мы могли бы даже подружиться. При условии, что нам больше не придется работать вместе.
К моему удивлению, Квинт поднимает стакан, словно провозглашая тост в мою честь. И я понимаю, что пялюсь на него.
Очарование момента исчезает. Странная связь обрывается. Я отвожу взгляд и иду к нашему столику.
Ари восторженно аплодирует.
Ты была неподражаема! говорит она, и я не могу не заметить, что в ее голосе слышится искреннее недоумение. Ты всех просто заворожила!
Мне вспоминается взгляд Квинта, и я краснею еще сильнее.
На самом деле, мне было гораздо веселее, чем можно было надеяться.
Она поднимает руку в жесте «дай пять». Я приближаюсь к ней, проходя мимо уголка, где сидели те придурки, но их уже след простыл.
Я делаю шаг вперед, вскидывая ладонь, чтобы ответить на приветствие Ари.
Конечно, я давно забыла о пролитом пиве.
Подошва скользит. У меня перехватывает дыхание, и я пытаюсь удержать равновесие. Слишком поздно. Взмахнув руками, я чувствую, как разъезжаются ноги.
Я тяжело падаю.
Шесть
Из динамиков грохочет композиция Принса, но никто не поет. Чувствую себя так, словно меня только что огрели по затылку. Идеальное попадание в ритм ударных «Малинового берета».
С третьей попытки мне удается открыть глаза, но я вижу лишь неоновую рекламу текилы и телевизор на стене. На экране мелькают странные кадры караоке восьмидесятых, не имеющие ничего общего с песней. Я морщусь от боли и снова зажмуриваюсь. Ари что-то говорит о «скорой помощи». Слышен и голос Карлоса, уверенный и спокойный, но слов не разобрать.
Все в порядке, Прю, доносится другой голос, более низкий. И он так напоминает голос Квинта?
Но Квинт никогда раньше не называл меня Прю.
Рука проскальзывает мне под затылок. Пальцы погружаются в волосы. Я снова приоткрываю глаза, и на этот раз свет не такой слепящий.
Квинт Эриксон стоит на коленях, изучая мое лицо странным напряженным взглядом из-под сдвинутых темных бровей. Это так не похоже на его обычную дурацкую ухмылку, что у меня вырывается болезненный смех.
Он моргает.
Пруденс? Ты в порядке?
Шум в голове усиливается. Мне уже не до смеха.
Все нормально. Я в порядке. Просто эта песня
Он растерянно смотрит на монитор, словно совсем забыл о музыке.
Бессмыслица, продолжаю я. Мне так и не удалось отыскать малиновый берет ни в одном секонд-хенде. А тебе?
Я стискиваю зубы от очередного приступа головной боли. Наверное, мне лучше помолчать.
Квинт хмурится сильнее.
У тебя может быть сотрясение мозга.
Нет. Я не могу сдержать стон. Да. Ой.
Он помогает мне сесть.
Ари поддерживает меня с другой стороны. Триш Роксби тоже рядомгрызет ноготь большого пальца, а официантка держит стакан воды, наверное, принесенный для меня. Даже подружка Квинта, Морган, наконец-то оторвалась от телефона и смотрит на меня так, словно ей не все равно.
Я в порядке. Язык не заплетается. По крайней мере, мне так кажется. Это придает мне уверенности, и я повторяю, более настойчиво:
Я в порядке.
Ари показывает мне два пальца.
Сколько пальцев видишь?
Я бросаю на нее сердитый взгляд:
Двенадцать, невозмутимо отвечаю я. Пульсирующая боль в затылке постепенно утихает, и я понимаю, что Квинт все еще поддерживает меня, и его пальцы путаются в моих волосах.
Меня охватывает тревога, и я отталкиваю его руку.
Со мной все в порядке.
Квинт выглядит удивленным, но, кажется, он не обиделся.
Твой друг прав, говорит Карлос. У тебя может быть сотрясение мозга. Мы должны
Он мне не друг, перебиваю я. Это что-то вроде рефлекса. Начав, я продолжаю, поднимая вверх указательный палец. К тому же я видела, как он обходится с результатами лабораторных анализов. Прошу прощения, но я не слишком доверяю диагнозам доктора Эриксона.
Ну, кажется, с ней все в порядке, говорит Ари.
Я хватаюсь за край стола и поднимаюсь на ноги. Тотчас накатывает головокружение. Я опираюсь на стол и крепко зажмуриваюсь.
Свободной рукой я ощупываю затылок. Там шишка, но, по крайней мере, я не истекаю кровью.
Пруденс. Квинт все еще стоит слишком близко. К этому стоит отнестись серьезно.
Я поворачиваюсь к нему так резко, что в глазах вспыхивают звезды.
О, теперь ты решил отнестись к чему-то серьезно? Звезды постепенно гаснут.
Он расстроенно отступает, потирая переносицу.
И зачем только я влез?
Вот именно, зачем? Мне не нужна твоя помощь.
Его лицо мрачнеет, и он поднимает руки, словно сдаваясь.
Ясно.
Однако вместо того чтобы уйти, он протискивается мимо меня, внезапно оказываясь так близко, что я в панике прижимаюсь бедром к краю стола. Квинт хватает стопку салфеток, оставленных теми придурками, и поворачивается, не замечая моей реакцииа может, и замечая. Он бросает салфетки на пятно на полу, где я только что поскользнулась, и вытирает лужицу, гоняя влажную бумагу носком кроссовка.
Прю? Ари касается моего локтя. В самом деле, может, вызвать «скорую помощь»? Или я могу отвезти тебя в больницу?
Я вздыхаю:
Пожалуйста, не надо. У меня нет спутанности сознания, ничего такого. Голова немного болит и все. Мне просто нужен парацетамол.
Если она правильно произносит такие слова, как «спутанность сознания», скорее всего, с ней все в порядке, замечает Триш, и видно, что она старается быть полезной.
Хочешь пить, милая?
Она протягивает мне воду, но я качаю головой.
Нет. Спасибо. Я, пожалуй, поеду домой. Я поворачиваюсь к Ари. Мой велосипед на улице, но
Я тебя подвезу. Не дав мне закончить, она собирает наши вещи.
Спасибо, бормочу я. Наверное, мне следует что-то сказать, что-то сделать. Карлос и Триш, Квинт и Морган наблюдают за мной. Хотя Квинт занят тем, что выбрасывает мокрые салфетки в мусорную корзину, и избегает встречаться со мной взглядом, но остальные-то смотрят и словно чего-то ждут. Мне нужно обнять их или что-то в этом роде?
Карлос спасает положение, положив руку мне на плечо.
Позвонишь мне завтра или заскочишь после школы? Дай мне знать, что с тобой все в порядке, ладно?
Да, конечно. Э-э караоке Я смотрю мимо него на Триш. Вообще-то классная идея. Надеюсь, ты продолжишь.
Каждый вторник в шесть, отвечает Триш. По крайней мере, так мы планируем.
Я иду за Ари к задней двери. Стараюсь не смотреть на Квинта, но все равно чувствую его присутствие. И что-то похожее на вину. Он ведь просто пытался помочь. Наверное, мне не следовало огрызаться на него.
Но у него был целый год, чтобы помогать. И помощь была ничтожной, а теперь слишком поздно.