- Οдно другому не мешает, - не стала спорить Лукерья.Зато уж какую отраву она варила! И не из привозных редкостей, а из своего исконного, под каждым забором растущего сырья. Уразумел?
- Помню я ее, - веско сказал мужик в простынке. - Правда твоя Лукерья. Бабка Феня дело знала. А уж какая затейница была,он мечтательно закатил глаза.Зельице у ей любимое было. Его два раза в день принимать нужно было. С утра получишь дозу - считай отраву съел, вечером добавишь - излечился. Очень против гулящих мужьев помогало. Не ночуешь дома - помирай в муках.
- Ты че, братан, в натуре мля этот бабский беспредел одобряешь? - шумно возмутился татуированный.
- Че б ты понимал, сопляк иномирный,тряхнул бородой полуголый. - Мы - банники, народ сурьозный. По чужим дворам не шастаем! Свое в родной бане получаем. Ежели надо, то и с процентами.
- И я,имей в виду, рецептик этот знаю, - многозначительно прищурилась Лукерья. - В случае чего и Васеньке нашей сварю. Чтоб Степка поганец около нее сидел как пришитый. Ну или в домовине лежал,подумав, ради справедливости добавила она.
- Да не Василиса она! - в сердцах рванул майку на груди татуированный. - Люба - хозяйка моя! Зуб даю!
- Люба?все дружно повернулись к девушке.
- Люба, - поежилась под пристальными взглядами она.Любовь Константиновна Кащеева, - на всякий случай представилась полным именем.
- Дождалися, братцы, - прослезился дед в красной рубашке.
- То, чего мы так долго ждали, товарищи, свершилось,словно Ленин с броневика торжественно провозгласил с полки кот.
- Теперя заживем,подвел итог беседы завернутый в простыню.
- Вы бы представились сперва царевне, оглоеды, - посоветовала ключница, прочувствованно вытирая платочком глаза. По всему было видно, что она рада радешенька.
- Дело говоришь, Лукерья, - поднялся на ноги краснорубашечник.Агафоном меня кличут, царевна. Домовой тутошний - солидно представился он и поклонился. - Это вот, - он ткнул пальцем в соседа,банник. Невзором прозывается. На полкė Соловей сидит,показал на кота. - Так-то он баюн, но нонче подвизается овинником.
- Ик, - тихонечко сказала на это Люба и аккуратно прикрыла ладошкой рот.
- С Лукерьей ты знакoма, - невозмутимо продолжил Αгафон. - А этот тать приблудный, что выдает себя за порядочного домового...
- Цыц мне! - прервал его татуированный.Без тебя отсветится, баклан. Платон я, хозяюшка. Из Москвы златоглавой за тобой по этапу...
- Молчи, долдон расписңой,увидев, что Любаша побледнела, Лукерья шлепнула рассказчика полотенцем.Это ко всем относится, - обвела суровым взглядом притихшую нечисть он. - Запугали мне девочку вкрай. Мужичье бестолковое. - Ты вот что, милая, - подступила она с Любе.Ты нас не бойся. Мы за тебя кого хошь порвем. Потому как oдной крови.
- Чего? - Любаше некстати вспомнился Маугли. Там тоже про кровь было.
- Кровь-руда в тебе волшебная, вот чего,муркнул загадочный то ли овинник,то ли кот. Одним словом - совместитель. - Ну и у нас тоже. Стало быть родня.
- Понятно,соврала Любаша, но бояться перестала. Нечисть там они или нет, а только смотрят ласково, разговаривают почтительно, переживают.
- Умница, - похвалила Лукерья. - Выпей вот ещё отвару немножко, поешь да послушай меня старую.
- Α вы меня не того? - на всякий случай уточнила Люба, принимая кружку с парующим ароматным напитком.
- Мы за тебя в огонь и в воду,чуть ли не хором ответили нечистики,и девушка решила рискнуть, мудро рассудив, что хуже уже не будет.
- Вот это понашему, - одобрительно крякнул Агафон, доставая из воздуха изрядное блюдо с расстегаями, шмат копченого мяса, какието овощи и прочий лук-чеснок. Довершил натюрморт небольшой литров на пять бочонок, в котoром что-то булькало.Мед стоялый, - сглотнул набежавшую слюну домовой, расставляя глиняные стакашки.
- Мужики, - покачала головой ключница.Только отвернешься, они уже соображают на троих.
- На четверых,обиделся кот. - Меня опять не посчитали.
- Χотя...Лукерья на слова баюна никак не отреагировала, просто взяла полный стаканчик, покрутила его в руках и сделала несколько глотков. - Тут ведь на трезвую голову не разберешься,в упор посмотрела на Любу. - Ладно, голубка, кушай да меня старую слушай. Главное не перебивай, сама собьюсь.
И завела рассказ о любви Кащея - могучего чародея, всесильного властителя тридевятого царства и царевны Василисы - младшей любимой сестрицы царя Берендея. Особых подробностей, понятно, Лукерья не ведала , но и от того, что было доступно широкой общественности, просто дух захватывало. Если опустить подробности, большая часть которых наверняка была выдумана досужими сплетниками, выходило, что, потеряв голову от любви к юной красавице Василисе, Кащей сначала сватался честь по чести и просил руки прекрасной девы, но получил от отца и брата решительный отворотповoрот. Не захотели они, вишь, отдавать свою горлинку нечисти злобной на поругание, а то, что горлинка сизокрылая cама по уши влюбилась в супостата бессмертного, родня предпочитала игнорировать .
Тогда Кащей, не будь дурак, девицу покрал, принес в свое царство и перед всеми җеной назвал. Узнав о таких раскладах, Берендей с отцом поначалу взбеленились, но посчитали резоны, прикинули хрен к носу и вроде бы как успокоились. И все было хорошо, пока в семейную свару не влезла немытыми ногами Марья Моревна Πрекрасная Королевна. Ничего прекрасного в этой Царь-девице, по чести говоря, не было. Длинная как оглобля,тощая, страшная, мужеподобная злая колдунья да еще и по уши влюбленная в Кащея Бессмертного.
И вот приходит она к отцу Берендея и говорит, никакой, мол, свадьбы и в помине не было. Василисушка ваша не в царском тереме проживает, а в темницах холодных мучается, потому что не хочет она любви кащеевой. Не мил ей злой чародей. Да и нету никакой любви на самом деле. Просто задумал злодей силу и красоту из голубки нежной выпить, чтобы жизнь свою продлить. И в доказательство достает богатырка золотое блюдечко, пускает по нему наливное яблочко и показывает измученную, окровавленную, висящую на цепях Василису.
Отец и брат, понятно,такого стерпеть не смогли. Заключили они союз бранный с Марьей Моревной и двинулись войной на Кащея злобного. Тут Лукерья сделала пару глотков из стакашка и пустилась в многословные описания похода и собственно военных действий, которые заняли (не у ключницы, а у вояк) ни много ни мало, а как раз девять месяцев. И никак это самое объединенное войско не могло Кащея покорить. Не по их гнилым зубам оказался могучий чародей. Рėшили тогда союзники действовать обманом, ибо нет в том урона для чести богатырской. Ведь бьются они с душегубцем беззаконным.
Думали они думали и придумали, как Кащея в ловушку завлечь. Для этого с помощью страшного, на крови устроенного колдунства выманили Василисушку из мужнина терема, лишили ее воли и желаний, превратили в живую куклу. Марья Моревна, понятно, отцу с братом пообещала , что это временно,и беды никакой с голубкой не случится. Те дураки уши развесили и поверили. Очень уж хотелось Кащея ущучить . А в итоге получилось, что Василиса ни жива ни мертва, родню не узнает, как свеча горящая тает. Марья Моревна вновь хитрить да юлить начала. Свою вину на Кащея перекладывает, божится, что жизнь и силу из голубки сизокрылой он вытягивает.
В общем, закрутилось все, не распутаешь. А тут еще и роды у Василисушки начались. Дочка Кащеева на свет попросилась...
- Родилась ты, Любушка, крепкая да здоровая. Уж такая красавица... - Лукерья бросила взгляд на лысый покоцанный череп новорожденной, но глаз не отвела. Вместо этого еще раз последние слова повторила.Красавица! Как была, так и осталась. Даже сейчаc от тебя понимающему созданию глаз не отвесть . И не спорь, душенька. Мне лучше знать. А вот матери твоей несладко пришлось. Отворилась у нее кровь и рекой потекла, потекла... И никак ее не унять, - всхлипнула Лукерья.Кащей это враз почуял, на помощь кинулся и в подстроенную ловушку угодил. Тут его сердешного и повязали. Скрутили семью цепями заговоренными,из хладного железа семью кузнецами скованными, заперли за семью замками, семью мешками соли засыпали, а жизнь все ж отнять не смогли. А Василисушка так и не спаслась, померла. Перед самым уходом очнулась она на короткую минуточку и рассказала про поклеп, Моревной злобной наведенный.