Хозяин дома злился так, что в подвале трещал от напряжения воздух. Пленник, не отрываясь, смотрел ему на руки на вздутые бугры бицепсов и часть татуировки, виднеющуюся из-под рукава футболки. Железные бицепсы. Стальные. И, если на шее сожмутся пальцы, то уже не разожмутся Мо слишком зол. Двадцать пять кусков это, конечно, здорово вот бы порадовалась Дженна, но жизни они не стоят.
Хартман пошевелил затекшими от тугих веревок запястьями.
Я ее вылил.
Она же была закрыта?!
Отломил горлышко. И вылил.
На землю?! взревели так, что он вздрогнул и вжал шею в плечи.
Его закопают тут же. В подвале. Присыплют земелькой, кинут сверху доски, и забудут, как звали.
Девке. Какой-то девке.
Девке?
Да, в стакан с соком.
Что?
Кажется, от ответа опешил даже Кассар. Вот только проступили и заходили на его щеках желваки, вздулись на шее вены, и сжались в кулаки пальцы. Нет, не к добру. Изобьет. Или не сдержится убьет
И хриплый вопрос следом:
Зачем?
Зачем? Создатель свидетель, Хартман и сам не знал зачем. Запаниковал. Захотел избавиться от «груза», ступил, побоялся выплеснуть содержимое на землю вдруг то как-то можно было использовать, если оно в человеке? А в девке, лучше, чем в мужике. Девки сговорчивее, на них проще давить, если придется Глупые объяснения, нелогичные лучше бы просто отдал, ей Богу. Но на логику после вчерашней обкурки уповать не приходилось. А ведь Нэт убеждал: «Не наркота. Это просто трава для настроения. Без побочки» Да, без побочки. Если не считать последствием тот факт, что температура тела Дика почему-то упала до тридцати двух с половиной градусов, отчего последнего постоянно трясло не спасала ни жара, ни одежда, ни принятые после лекарства. Говеное стечение обстоятельств. А теперь еще и Марио Хартман решил, что уйти из дома Кассара живым, будет его главным и самым лучшим достижением на сегодня, а, может, и на всю оставшуюся жизнь.
Я вылил его девке, которая сидела на лавке, забормотал он быстро и невнятно. Она меня не видела. В сок. Я не запомнил ее лицо, но, если будут записи с видеокамер, я покажу. С белыми волосами такая молодая.
Девке обреченно повторил Кассар, опустил лицо, а после молчал так долго, что привязанный к стулу человек начал молиться. Что-то зависело от этой ампулы для Мо, что-то очень важное. Как и для Грегори. Как будто сама жизнь. И Хартман все испортил, потому что девка нет, девка не вариант. Все. Конец. Наверное, это конец Ведь так бывает?
Я не попрощался с Дженни
Тоскливая мысль, одинокая. Спустя минуту Дик почувствовал, что еще немного, и он заплачет не выдержат нервы. Мужик, и расклеится. Потому что, когда рядом смерть, не важно, кто ты мужик, собака или баран, умирать не охота никому. И, когда в подвале вновь зазвучала речь, Хартман ощутил, как в его теле как будто развязался проходящий сквозь внутренности стальной канат:
Я найду записи с видеокамер, и ты покажешь мне ее. Понял? И не дай Господь ты ошибешься
Я не ошибусь, сиплый выдох облегчения. Не ошибусь!
* * *
За Формулу он отдал Химику сумму с шестью нулями солидные деньги. Но дело не в них, а в том, что после этого Химик гениальный человек, способный изобрести неизобретаемое, исчез. Поговаривали, что его завербовала для работы в своей лаборатории Комиссия. А, может, они просто нагрянули за ним для того, чтобы способная останавливать время Формула, не досталась простым смертным.
Одна ампула. Одна попытка, один шанс.
И гонялись за ней наверняка не только они с Грегори, но и другие «розеточники». А все потому, что Химик однажды неосторожно поделился в своем блоге фразой: «Не замедляет время, как таковое, но ускоряет его восприятие разумом. Позволяет человеку видеть энергетический фон объектов, в том числе излучаемые ими короткие и длинные волны» И все этой фразой он подписал себе путевку не то на пьедестал в число избранных индивидуумов, которых нанимали люди в серебристой форме, не то в иной мир. Так или иначе, Марио оказался первым и единственным человеком, успевшим связаться с гениальным изобретателем до того, как тот пропал.
Успел заказать ампулу, успел купить себе надежду.
И успел ее потерять.
Черт, как изменчив мир.
Ночь вышла для него бессонной.
Записи с видеокамер пришли лишь к десяти вечера пока подключил связи, пока связи задействовали свои связи, после почти час ушел на их просмотр и поиск объекта. Когда Хартман, наконец, постучал трясущимся пальцем по экрану и уверенно заявил: «Это она, видите? Я у нее за спиной из кустов сейчас покажусь», Кассар в ответ на вопрос «теперь вы меня отпустите?» покачал головой. И поставил горе-бегуну укол ввел раствора «Гертракс» ровно столько, чтобы хватило на две две с половиной недели. Самолично погрузил пленника в машину, доставил до ближайшей больницы, соврал дежурной бригаде, что нашел бедолагу под кустом в парке. Ему поверили.
Домой ехал в тишине.
«Гертракс» превращал людей в «овощей», вводил их в кому. К счастью, в обратимую. И пока человек лежал без сознания, его память не смог бы прочитать ни один самый могучий сенсор та намертво блокировалась. И хорошо, как раз то, что нужно пока для Хартмана. Иначе запытают. Один за другим будут присылать к нему мучителей, чтобы выведать то, что сегодня узнал Марио, и тогда сломанные колени покажутся Дику наименьшей из бед. А после начнется охота на девку вот уж чего нельзя допустить.
Сколько в Ла-файе «розеточников»? Двое? Трое? Может, с десяток? А на всем Уровне? Достаточно для того, чтобы окончательно испортить ей жизнь, а у него отобрать шанс попытаться выжить спустя две недели.
Домой Кассар вернулся усталый, но спокойный. Долго сидел перед компьютером, ждал, пока один из друзей выяснит по фотографии фамилию и имя «счастливицы», выпившей сегодня предназначенную не для нее жидкость, гадал, как подкатить, что сказать. Напугать? Подкупить? Рассказать правду? Как заставить ее захотеть сотрудничать с ним? Потому что ей теперь придется, так как выбора нет у него, а, значит, и у нее.
Другой бы на его месте покачал головой жаль ее. Третий бы ныл жаль себя.
Кассару, который стоял в ванной перед зеркалом в четыре утра, не было жаль никого разучился. Он все еще чувствовал и многое, но проклятый камень день за днем высасывал из него жизнь.
Оникс. В прошлый раз ему попался именно он, задав срок жизни на сорок четыре дня. И, если в этот раз снова попадется какая-нибудь хрень типа аметиста, рубина или топаза, то лучше сразу в петлю, потому что жить, не живя, Мо больше не хотел. Устал.
Из зеркала на него смотрело осунувшееся лицо с черными, как ночь, зрачками, темными кругами под глазами, чуть свернутым в сторону носом и обветренными губами. Да, он изменился. Раньше: бизнес, стильные короткие стрижки, пиджаки, брюки со стрелками, а теперь майки, волосы по плечи и отросшая до состояния короткой бороды щетина.
И в запасе две недели.
Главное, чтобы ее имя и адрес прислали до утра.
Глава 2
Частный пляж посторонних не пускал, и немногочисленные еще в этот ранний час туристы посматривали на Лану с завистью. Еще бы свои собственные пятьдесят метров белоснежного песка, а дальше отделенная врезавшейся в океан косой, прикрытая кустами, как стеснительная обнаженная красавица волосами, бухта. В такой плещись хоть днем, хоть ночью, хоть в купальнике, хоть голый одним словом «свое».
При приближении чужаков к частной территории, энергетическая загородка мерцала и издавала низкое гудение не страшное, но предупреждающее. Попробуешь пройти насквозь, током не ударит, но и внутрь не пустит. Она эта загородка существовала больше для видимости и легко обходилась либо со стороны дома, либо вплавь по морю, однако туристы приватные владения уважали и сунуться в запретную зону, несмотря на обилие свободного места, не пытались. У гудящей калитки какое-то время стоял торговец в цветастой рубахе и шляпе, держал навешанные на руку коралловые бусы и все рекламировал: «красные длинные по пятнадцать, желтые по десять, оранжевые по семь с половиной», но Лана сделала вид, что дремлет. Спустя какое-то время, не дождавшись отклика, торговец ушел вместе с ним растворилась и речь о том, что «красные по пятнадцать»