Летиция откинулась на спинку скамейки и блаженно прикрыла глаза, когда кто-то тронул ее за плечо. Шрам-полумесяц вспыхнул на коже, обжег ее холодом, пробудив дремлющую память.
Тощая ведьма, частая гостья ее снов, смотрела на нее темно-зелеными глазами. В отличие от Ланна, Летиция не заметила этой внешней метаморфозыне в ее характере было приглядываться к девушкам. Очевидным было другое, и это не имело никакого отношения к цвету глаз: здоровье и душевное равновесие Морвены значительно улучшилось с момента их отъезда из Блука. Ведьма больше не была несчастной отщепенкой с печатью трагедии на лице: на ее плечах красовался алый плащ, а во взгляде читалась радость исполнившейся мечты.
Госпожа ди Рейз не могла толком объяснить, что заставляло ее раз за разом помогать ведьме, подвергая себя опасности. Эти ее стремления не имели ничего общего с простодушным заявлением Шайны: 'Я хочу быть твоим другом'. Друзья? Нет. Летиция сдержала клятву, она исполнила свою часть поручения, доставив Морвену в Гильдию, и с чувством выполненного долга переложила заботы о Морвене на плечи Вираго. Нельзя сказать, что Летицию не мучило любопытство относительно сущности Морвеныв конце концов, кто такая эта 'кайлеах'; но в свете последних происшествий девушке было некогда задаваться этими вопросами.
Тень алчет.
Морвена смотрела на нее так, словно сообщала пароль или секретную фразу, означавшие: 'Я на твоей стороне. Тебе нечего бояться'. Госпожа ди Рейз ответила ведьме непонимающим взглядом. Спустя мгновение ее лицо просветлело. Верно, именно это сказали Летиции ведьмы в зеркалах Айге... Но ведь потерянные слова вынырнули из глубин памяти только сейчас, когда же она успела передать их Морвене?
Что ты здесь делаешь?
Ты помогла мне,сказала Морвена. Робко улыбнулась.Теперь моя очередь. Ты в заточении, помнишь? Я приду за тобой.
Ты?..
Руки Летиции лежали на коленях, и ведьма накрыла ее ладонь своей. Морвена действительно похорошела, ее скулы сгладились, мешки под глазами исчезли, а на щеках появился едва заметный румянецпризнак смущения.
Кайле говорит, что ты выживешь. Онамогущественная колдунья, ей можно верить. Я знаю ее имя. У меня никогда не было друзей, но мы с ней... почти как они.
Как же ее зовут?
Морвена покачала головой.
Я не могу тебе сказать.
Летиция стиснула ее руку так сильно, что Морвена испугалась. Девушка склонила голову к ведьме и спросила быстрым шепотом:
Где Ланн?
Он со мной.
С тобой?Летиция разжала пальцы. Она была ужасно ревнивой, и мысль, что Ланн снова путешествует в компании Морвены, не принесла ей радости. Конечно, их с ульцескором связывало многое, да и посредственная наружность Морвены не могла соперничать с внешним великолепием госпожи ди Рейз, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. Летиция внутренне напряглась, задавая следующий вопрос.Почему?
Почему?переспросила Морвена. Задумалась на мгновение, а потом сообщила ровным, спокойным тоном, как будто это было самой естественной вещью на земле:Потому что яоружие. Клинок, способный сразить Кайна.
Сон прервался. Летицию пытались схватить за руки и обездвижить, а она отчаянно брыкалась. С трудом разлепив веки, она увидела Кайна, на всякий случай напялившего маску, и связанными руками потянулась к хрусталю, пытаясь сорвать это средство защиты, столь хрупкое на вид и столь неумолимое в своем действии: разрушительную магию, направленную в экзалтора, маска обращала против нападавшего.
Кайну удалось прижать запястья Летиции к кровати, и Сканла склонилась над пленницей с продолговатым сосудом в руке. Летиция попыталась прокусить перчатку, в полной мере осознавая бесполезность этого шага,Сканла не имела осязаемого тела, ей нельзя было причинить вред.
Быстрее, Лайя.
Надавив на челюсть, Летиции силой раскрыли рот и влили в горло раствор с резким неприятным запахом. Сканла закрыла ей рот и нос, и девушке пришлось проглотить горькое питье.
Кайн отпустил пленницу, снял перчатки и ощупал глубокую царапину на щеке, оставленную Летицией в припадке ярости. Какое-то время лицо Кайна сохраняло сосредоточенное выражение, оценивая размеры ущерба, нанесенного его внешности; потом он улыбнулся.
Видит Богиня, эта девчонка доставит мне много приятных минут.
Госпожа ди Рейз почувствовала, что слабеет. Не имея иного способа выразить свою ненависть, она плюнула в темноту под капюшоном Сканлы, и с чистым сердцем провалилась в забытье.
Проснулась Летиция сидя. Руки покоились на подлокотниках кресла из полированного камня, запястья охватывали тяжелые оковы, соединенные цепью. Такие же кандалы были на ногах, к шее прилегал металлический ошейник. С госпожи ди Рейз сняли сапоги, бриджи, и, кажется, нижнее бельемежду ее телом и сиденьем ощущалась лишь тонкая ткань платья. Стараясь держать в узде нарастающий страх, Летиция огляделась. Границы зала терялись в темноте, но в поле видения не было ничего, кроме ее кресла и двух высоких стеклянных столбиков по его бокам. Внутри столбиков плескалась жидкость наподобие ртути, а на стекле были поперечные отметины с символами, которые показались девушке незнакомыми.
Где я?Она не заметила, что задала этот вопрос вслух.Что это за место?
Кайн выступил из тени со светильником в руке. Ровные светлые локоны живописно лежали на его плечах, лицо заливал тусклый отблеск света. Он обладал всем тем, что издавна причисляли к мужским достоинствам: стройностью, высоким ростом, узкими бедрами и длинными ногами, изящными кистями рук и тонким, чуть продолговатым лицом без недостатков. Кто-то скажет, что плечи Кайна были недостаточно широки или что он немного косил на один зеленый глаз в обрамлении коротких золотых ресниц, но в остальном этот мужчина мог считаться совершенным. Его красота была неоспоримой, но равным образом она была зловещей и внушала скорее страх, чем восхищение.
Ты находишься в Зале Испытаний и сидишь в кресле Айте. Когда-то сюда помещали особо опасных преступников, одним своим дыханием оскорблявших саму жизнь.
Я не преступница,заявила Летиция, скрывая в голосе дрожь.А вот тыда.
Кайн не придал значения ее словам.
Одного за другим Богиня усадила в это кресло своих соперников-богов,сказал он.Потом своего отца. Свою тень. А после она села в него сама.
Но зачем?
Мужчина поставил ногу на ступеньку перед креслом и нагнулся к Летиции. От него разило табаком и свежим потом. Кайн мог выглядеть как бог, но при этом он оставался существом из плоти и крови.
Чтобы взглянуть в лицо своей смерти. И победить ее.Его губы тронула улыбка. С нескрываемой насмешкой Кайн продолжил:Но тебе это не удастся. Ведь ты же не Богиня, Летиция ди Рейз?Девушка стиснула челюсти, а он откинул со лба ее волосы и провел пальцем по сжатым губам.Ты всего лишь красивая девчонка.
К несказанному облегчению Летиции, Кайн быстро оставил ее в покое и принялся возиться со стеклянной колбой справа от кресла. Сидя на корточках, он несколько раз постучал по столбику, пока уровень жидкости внутри не поднялся. Затем он щелкнул перемычкой у основания колбы, и что-то острое, вроде шипа или иглы, впилось Летиции в запястье. Жидкость внутри правого столбика порозовела, окрашенная кровью.
А это что?
Метары,пояснил Кайн, стуча по левой колбе костяшками пальцев.Такие есть у Вираго, только поменьше. Они измеряют силу ведьмы. Вообще-то это старомодный и не очень-то гуманный способ, но другого я не знаю.
Летиция тяжело сглотнула. Долго молчала, прежде чем спросить. Было ли Кайну ведомо сострадание? Она полагала, что нет; и все-таки не было похоже, чтобы он находил удовольствие в чужой боли.
Ее укололо в левое запястье. Госпожа ди Рейз почувствовала, что второго шанса не будет, и раскрыла рот:
Это неприятный процесс?
Очень,сказал Кайн.Готова?
Нет, хотелось закричать ей, нет. Я не готова ни к этому, ни к тому, что последует за ним. Освободи меня, выпусти меня отсюда, и я сделаю все, что ты хочешь. Я могу усадить в кресло Айте любую другую пленницу, даже Джил, только не заставляй меня проходить через это.
Ни одно из этих слов не проникло сквозь ее стиснутые зубы. Летиция медленно кивнула. Чем раньше начнется 'измерение', тем раньше закончится. Что-то щелкнуло, и странный шум затопил ее голову изнутри. Какое-то время он становился громче, обширнее, менял звучание и тональность, словно приноравливаясь к какой-то мелодии, звучащей в ее душе. Потом прибор нащупал искомый мотив, громкость в одночасье взлетела до предела, расколов череп невыносимой болью, дробящей сознание на куски.