Некоторое время Лэкленд раздумывал, не развернуть ли его на сто восемьдесят градусов задом к кораблю; затем он сообразил, что если придется стрелять, тогда «Бри» окажется на линии огня. Поэтому он остановился, когда волокуша оказалась справа от чудовища. Впрочем, подумал он, с таким, расположением глаз этот зверь все равно увидел бы моряков позади себя с тем же успехом, как и впереди.
Он вновь двинулся к животному. Когда танк перестал двигаться в обход, оно прижалось брюхом к грунту, а теперь снова поднялось на свои многочисленные ноги и втянуло голову в плечи, что было, видимо, защитной реакцией. Лэкленд затормозил, схватил фотоаппарат и сделал несколько снимков, но зверь, казалось, не собирался нападать, и Лэкленд с минуту-другую просто сидел и разглядывал его.
Тело животного было несколько крупнее, чем у земного слона; на Земле оно весило бы тонн восемь или десять. Этот вес равномерно распределялся между десятью парами ног, очень коротких и невероятно толстых. Лэкленд пришел к выводу, что вряд ли оно способно двигаться быстрее, чем двигалось до сих пор.
Прождав минуту или две, животное забеспокоилось; шея его слегка вытянулась, и голова принялась раскачиваться с боку на бок, словно бы высматривая других противников. Боясь, что беспомощный корабль и команда могут привлечь его внимание, Лэкленд рывком продвинул танк еще на несколько футов; противник моментально вновь принял защитную позу. Так повторялось несколько раз, но интервалы с каждым разом становились все короче. Лэкленд делал эти ложные выпады до тех пор, пока солнце не скрылось за холмами на западе; когда наступила темнота, он не зная, расположено ли чудовище продолжать бой ночью, включил на танке все прожектора и фары. Даже если эта тварь в такой новой и неожиданной для нее ситуации решится пойти навстречу танку, она ничего не будет видеть ни перед собой, ни во тьме вокруг.
Было совершенно очевидно, что чудовищу огни не понравились. Когда луч главного прожектора ударил его по глазам, оно несколько раз мигнуло, и Лэкленд отчетливо видел, как сужаются громадные зрачки; затем с пронзительным шипением, которое было подхвачено и передано в кабину приемником на крыше, оно проковыляло на несколько футов вперед и нанесло удар.
Лэкленд и не подозревал, что чудовище так близко, — вернее, он не подозревал, что оно может вытянуть шею так далеко. Неимоверно длинная шея рванулась вперед, выбросив слегка свернутую набок массивную голову. Один из колоссальных клыков с лязгом ударил по обшивке машины, и главный прожектор погас. Животное издало еще более пронзительное шипение; Лэкленд понял, что ток, питавший прожектор, замкнулся на металл через голову чудовища. Но раздумывать было некогда. Он торопливо выключил огни и подал машину назад. Страшно было представить себе, что будет, если клыки с такой же силой ударят по иллюминаторам кабины. Теперь поле боя освещали только фары, встроенные в броню внизу, спереди. Ободренное отступлением Лэкленда животное снова качнулось вперед и снова ударило, целясь в одну из фар. Боясь остаться в кромешной тьме, землянин не решался выключить фары и отчаянно воззвал по радио:
— Где же ты там со своими сетями, Барл? Если ты не вступишь немедленно, я открываю огонь, и наплевать мне на твое мясо. Только держись подальше; эта тварь совсем рядом со мной, я не могу применять на таком расстоянии фугасные снаряды и буду стрелять термитными…
— Сети не готовы, — отозвался Барленнан.