А я не интересна вообще, ни кому. Мои родители, перспективы быть зятем для нихэто да. А я то ли помеха, то ли средство для достижения цели.
Не говорите так, Хильда. Вы очаровательны. У вас красивые и необычные глаза, они светятся, сияют, когда вы добиваетесь своего, сверкают, когда вы идете к своей цели. Вы очень умны и по-хорошему упрямы. Вы сильны духом, и вы отличный собеседник. Вы так забавно краснеете пытаясь схалтурить на тренировках. Вы интересны. Вы интересны мне и ректору, и его детям.
В этот вечер он поцеловал мне руку и ушел до следующей тренировки, уже утром. Приходя каждое утро он приносил цветок, всего один, каждый раз новый. Это было приятно. Он не проявлял большего интереса чем дружеский, но мне и не хотелось большего. Мы много говорили после тренировок. Иногда он заходил на чай, иногда готовил нам ужин, и мы ужинали вместе за беседой. Он перестал для меня быть наглым блондином, скорее целеустремленным другом.
Чего не скажешь о ректоре. Он волновал меня. Его присутствие, случайные прикосновения, это будоражило. Но я не привлекала его. После того разговора мы общались только по работе. Его дети приходили с домашкой к нему на семейные посиделки. Но я была лишь его помощницей, тенью и это злило меня. Сорвалась я на следующий день после очередного своего дополнительного выходного. Ему пришли счета за предыдущий месяц. И мой шеф недоуменно посмотрел на меня и спросил с полным непониманием в тоне и даже возмущением:
Хильда, а зачем вам салон красоты? Я счет получил за ваш дополнительный выходной и если честно не пойму, может это ошибка?
Я шла из своего закутка с учебными планами для школы, полные руки папок с бумагами. Он сидел за своим столом. Его дети делали уроки за узким столом, напротив. Мои руки сами по себе опустились и папки с глухим стуком упали на пол в полной тишине, бумаги разлетелись по полу. По щекам сами по себе потекли слезы. Я не смогла их сдержать, одной фразой меня опустошили, лишили сил сопротивляться боли. Я конечно наводила иллюзию и выглядела, как и прежде, он не видел изменений во мне, но я Я с огромным трудом взяла себя в руки. Холодным, равнодушным тоном ровно произнесла в полной тишине:
Ректор Верджинальд, в нашем договоре был пункт об отдельном кабинете. Я приступлю к выполнению своих обязанностей, сразу же, как у меня появится кабинет. До встречи.
Стоять! Не смей! Он долго и громко кричал мне в след. А я размерено шла как можно дальше от него. Я привыкла к его манере общения. Он почти всегда и всем кричал. Часто вспыхивал огнем. Он демон и им это свойственно, страстные натуры. А вечером пришел Сердж.
Ты уходишь?
Да, у меня тренировка с магистром Гердцем.
Да, точно, близнецы рассказывали, ты худеешь.
Да. Я хочу быть такой, чтобы
Чтобы мужчины смотрели и влюблялись?
Нет Сердж. Смотря не влюбляются. Желают, но не любят. Но я хочу не этого. Я хочу быть легкой, ветреной. Хочу видеть в зеркале счастливую себя.
И тонкий стан сделает тебя счастливой?
Не знаю. Нет, наверное, нет. Но это то, что могу сделать я, изменить сама.
Хильда, мы тебя любим, всегда любили. Ты ведь для нас мать. Как в детских сказкахзаботливая, любящая, только ты настоящая.
Спасибо Сердж.
Отец не хотел тебя обидеть, он
Я знаю. Он просто привык ко мне как любимому креслу или чашке кофе с утра. Сердж, девчонкам не стоит ходить со мной на тренировки. Их увлеченность взрослым мужчиной ни к чему хорошему не приведет.
Я поговорю с младшими. Только Хильда, не увлекайся всерьез полу эльфом. Его родня не примет никого кроме эльфийки, хотя бы на половину. Даже если он влюбится и увлечется тобой.
Ты хотел сказать увлечется всерьез. Спасибо за заботу. Ты уже совсем взрослый.
Через день близнецы мне сообщили, что кабинет готов и потащили меня на работу. Близнецы оставили меня в приемной и убежали на занятия. В приемной действительно появилась вторая дверь с табличкой «заместитель ректора Брунхильда Ревер». В самой приемной стоял стол, за которым сидела хрупкая русоволосая девица с карими глазами. На столе была табличка: «секретарь приемной», а на груди бейдж «Вельямина Нектрин». Полтора дня моего отсутствия и такие изменения в рабочей жизни. Хороший намек шефанезаменимых людей нет.
На бал, как в бой.
Наши личные встречи с шефом сократились до минимума. Все документы и поручения он передавал через секретаря и так же я возвращала. Я лишь слышала его крики за стеной или в приемной, когда он злился. Я безумно скучала по его запаху, мне не хватало омутов его черных глаз, того огня, которым они наполнялись. К концу семестра расчеты и учебные планы были окончательно подготовлены к новым обстоятельствам. Перестроены лаборатории и частично учебные корпусы. Строились отдельные общежития. Оставалось за малым, набрать недостающий персонал. Ну и пережить предстоящую зимнюю сессию и бал зимнего солнца. Это аналог нашего нового года и Рождества. Бал я ждала и предвкушала. А еще, я ужасно скучала без детей. После разговора с Серджем я их не видела. Мое одиночество разбавлял только Гердц. Он приносил книги. Мы занимались, обсуждали прочитанное. Цветы от него теперь украшали не только дом, но и мой кабинет. А еще, он действительно готовит, да еще как!
Сессия. Как у нас говорят: «живут студенты весело от сессии до сессии», мир другой, а принцип тот же. Во время экзаменов звучат взрывы во всех лабораториях. Библиотека становится местом паломничества студентов. В коридорах студенты кучкуются вокруг книг и конспектов. А ректор, особенно зол. Неучи, недомаги звучит от него все чаще, а как же, эти самые неучи рушат его любимую академию. Сам ректор вел лишь один предметпрактическая магия демонов. И этот предмет обычно сдавали раз по пять, а то и больше. Предмет начинался на третьем курсе и итогом был зачет. Потом недельная практика с зачетом. И на четвертом на зимней сессии итогом был экзамен. Но пересдавали бедолаги этот предмет до конца пятого курса. На одной из таких пересдач и погибла Хильда. Студент неудачно зачитал призыв не закрепив руной удержания пентаграмму. И итог взрыв артефакта глушилки. Во взрыве пострадали другие артефакты, впитывавшие заклятия и из них вырвались все проклятия и не только. Шеф призвал весь поток на себя и перенаправил в резервный. Но рядом, как обычно, была Хильда, словно тень, за спиной ректора. Он как обычно привык к ней и забыл, она тут, рядом. Его защита позволила ему не пострадать, отзеркалить, но не ей. Студент был отчислен и еле унес свое смертное тело от ректора.
Я, посвежевшая после салона красоты, выбирала платье к балу. Гардероб я обновила и собиралась избавится от иллюзии начиная с бала.
Лисс, дочка, не думаю, что ты права. Я повысил ее до своего зама. А она даже ни разу не зашла ко мне! Сидит в своем кабинете. Вот скажи, зачем он ей? Цветочки от эльфа по углам расставлять.
Он то повышал голос, то шипел как змея.
Папа, они занимаются спортом и только.
Что-то я результата не вижу, только цветочки одни. Пробурчал шеф.
Ты обидел ее и сильно. Я бы вообще от тебя после такого сбежала, совсем.
Вот и я думаю, что сбежит. Под венец, с этим полу эльфом и его цветочками.
Папа, ты просто ревнуешь. А сам ни разу не дарил ей цветы.
А зачем ей цветы?
Она же женщина, все женщины любят цветы.
она моя помощница, при чем тут цветы и ревность? Ты просто перечитала романтических историй.
Сердж, ну хоть ты ему скажи. Лисс взвыла и тяжело, громко вздохнула.
Отец. То, что ты постоянно все разговоры сводишь к Хильде, говорит лишь об одномты скучаешь. Ты стал еще более не выносимым чем обычно. Если ты не сделаешь шаг к примирению, ты ее потеряешь, совсем.
Хватит! Взорвался шеф. Хватит отчитывать отца. Я не скучаю. Просто эта секретаршакриворукая племянница министрабездарность. А Хильда, она не женщина, она моя помощница, теперь уже зам, и точка!
Да, шеф И точка. Знакомая боль разлилась в груди. Я всхлипнула и не заметно для шефа и его детей, ушла. Сидела в кондитерской с огромным пирожным и чашкой чая. Ни пить, ни есть не хотелось. Хотелось реветь и биться в истерике, но слезы не лились, а я словно замерла.
Привет печальная, но не менее красивая.