Люта АндрееваЦветение
Буква р западала и Омела с силой надавливала на кнопку, полная решимости превратить усталость пациента из хонической в хроническую. Тот нервно хватался за ворот рубашки, то и дело поправляя его и одергивая.
Вам нужно сменить одежду. Одержав победу над клавиатурой, девушка начала заполнять рецепт. Когда цветок вырастает на ключице, застегивать ворот на все пуговицыне лучшая идея.
Да, я зн-наю. Мужчина слегка заикался и Омеле это не нравилось.
Это заикание у вас постоянное?
Н-нет. Я когда нерв-вничаю за-за..
Тогда я выпишу вам успокоительное. Не забывайте, каждая новая эмоцияэто новый цветок. А за цветами нужно ухаживать. Берегите себя, пейте три литра воды в день и вот еще, витамины для холодного времени года.
Сп-пасибо, доктор.
Будьте здоровы.
Дверь за пациентом захлопнулась, оттеснив его в узкий больничный коридор. Омела позволила себе потянуться и распустить тугой пучок волос. Темные пряди мягкими волнами заструились по белому халату. Медсестра, женщина солидного возраста и тела, посмотрела на юного доктора с обожанием.
Что, Омела Ивановна, опять к своему пойдете?
Да, закончишь прием без меня?
И не дожидаясь ответа, девушка вспорхнула со стула, чмокнула соседку в щеку, и выскочила из кабинета. Когда медсестра попыталась стереть след от помады, она заметила, что в этом же месте появился нежный бутон ярко-голубого василька.
Вот хулиганка! Добродушно рассмеялась женщина и вызвала следующего пациента.
***
Омела, обогнав кряхтящий лифт, поднялась на пятый этаж и прошла в самую глубь коридора. Дверь без номера поддалась легко, и девушка вошла в залитую солнцем комнату.
Здравствуйте.
Молодой мужчина поднялся с койки, пригладил взъерошенную пшеницу волос.
Здравствуйте, Омела Ивановна.
Антон, давайте просто по именам, хорошо? В конце концов, вы почти месяц здесь, мы общаемся каждый день. Как у вас дела сегодня?
Вполне прилично. Но без изменений, если вы об этом.
Давайте проведем осмотр. Раздевайтесь.
На его теле не было ни одного цветка. Вот уже месяц Омела приходила в палату без номера и в каждый визит внимательно осматривала тело пациента. Руки, ноги, спина, плечи, грудная клетка: абсолютная пустота. Тонкие пальцы девушки беспрепятственно скользили по коже и одновременно покрывались мелкими цветочками.
Простите! Омела поспешно спрятала руки за спину.
Ваши эмоции выдают вас. Антон поморщился. Вы удивлены или вам меня жалко?
Я удивлена. Девушка присела на край больничной койки, позволив пациенту одеться. Эти драиристы Я никогда не спрашивала вас, но зачем они это делали? Зачем рвали с вас цветы?
Как и все фанатики, они свято верят в свою идею. Я пробыл у них достаточно долго, чтобы немного разобраться. Драиристы считают, что жизнь была бы лучше, не отражайся каждая наша эмоция цветком на теле.
Но это же бред! Как мы могли бы понять тогда, кто плохой человек, а ктохороший? Кто заслуживает общественного порицания, а ктопоощрения? Как бы мы понимали, что думает или чувствует человек перед нами?
Ну, мы могли бы спросить его самого об этом, например.
Спросить?
Ну да. Он рассмеялся. Вам кажется это глупо?
Это странно. Зачем спрашивать кого-то о его чувствах? Ведь он может соврать.
Да. Может. Если посчитает нужным.
В глубоких, как колодец, глазах обеспокоенно ожили темные воды. Антон нервно почесал шею, будто пытался нащупать что-то, затем сел очень близко к Омеле. Настолько, что ее руки покрылись мурашками чужого присутствия, а вслед за нимималенькими белыми ромашками.
Должен признать, это очень красиво.
Мне пора.
Девушка поспешно встала. Последнюю неделю он вел себя странно, чем вызывал у нее неконтролируемое цветение. Омела никогда не стеснялась своих чувств, но здесь, рядом с этим странным человеком, ей вновь стало неловко за яркие проявления бурной личности. Ведь Антон больше не может вырастить на себе ни одного цветка. А следовательно, он не может испытать ни одной эмоции. Почему-то от этого ей становилось особенно обидно, и полные грусти колокольчики печально кивали головами на ее шее.
***
Дома Омела поспешно скинула неудобную одежду. Включила телевизор, поставила разогреваться замороженную еду из супермаркета. Зимой на девушку нападала хандра. Который год она обещала себе всё бросить и перебраться куда-нибудь на море, где не нужно будет носить зимнюю одежду, так больно прижимающую нежные бутоны; где климат для цветения благоприятнеемного дождей и солнца. Но раз за разом, после новогодних праздников и тяжелого января она говорила себе: что скоро веснаее любимое время года. А уезжать весной или летом на юг бессмысленно из-за невыносимой жары, которая вредна для цветов не меньше холода. Вот и теперь, Омела опрыскивала из флакончика каждый лепесток, проверялавсе ли целы, когда, неожиданно для себя, заметила маленький, только зародившийся красный бутон, прямо под сердцем.
Что это? Такого цветка на себе она еще не видела, но без сомнения тут же узнала. В медицинском институте их заставляли зубрить целые тонны названий и пояснений, изображений цветов и эмоции, которые они означают. Сомнений не былоэто красная розаглавный признак любви.
Омела замерла. Дзынкнула микроволновка, приготовившая борщ, когда девушка в хаотичном порядке мысленно перебирала имена всех, с кем общалась сегодня и, на всякий случай, вчера. По всему выходило, что причиной нового чувства был ее главный пациент.
***
Утром следующего дня Омела спешила на работу как никогда. С трудом натянув теплые колготки на так не к месту выросшие за ночь пионы, Омела выпорхнула из своей типовой двушки в большой мир. Город жил ожиданием праздника, и отовсюду доносились знакомые с детства мелодии, а дети в метро только и делали, что растили мандарины в ладошках. Омела улыбалась.
Войдя в здание городской больницы 6, она едва поборола желание сиюминутно ворваться к нему в палату. Нежный бутон прямо под сердцем набирал цвет и заставлял девушку работать лучше любого тайм менеджмента.
Закончишь за меня прием? Не дотерпев последние два часа, Омела вновь обратилась к верной помощнице. Медсестра растянулась в понимающей улыбке. Да там ничего сложного, видишь же, боясь что та откажет, затараторила девушка, попутно расчесывая волосы и опрыскивая дорогим парфюмом свежие лепестки. Почти у всех одно и то жерождественская звезда, оно и понятнопраздник на носу! Ну а как ухаживать за пуансеттией ты и сама прекрасно знаешь: поменьше сквозняков и побольше влаги.
Хорошо-хорошо, Омела Ивановна, я всё поняла.
Девушка уже летела к плате без номера. Остановилась перед самой дверью, запыхавшись. Легонько толкнула ее и вошла внутрь.
Он стоял у окна, голый по пояс. Обернулся на скрип двери, и Омела прочитала в синих глазах растерянность.
Я сегодня немного раньше, простите, выдохнула она и замерла. На груди Антона, прямо под сердцем, гордо и одиноко красовался маленький бутон. Пульс забарабанил в ушах. Омела, не веря глазам, подошла ближе.
Быть этого не может, он по-рыбьи шевелил губами.
Лучи солнца с силой били в стекло, будто пытались войти, и девушке пришлось щуриться, чтобы разглядеть испуганное лицо.
Вы не рады? Почему вы не радуетесь?
С чего вы взяли, я, конечно же рад. Просто сейчас я немного в шоке.
Не правдаОна рассмеялась, будто хрустальный бокальчик. Если бы это было так, вы бы весь покрылись сиренью!
Что? Он застыл. Что ты сказала?
Она по инерции еще улыбалась, но сердце тревожно пропустило удар.
Ты что, правда считаешь, что раз на мне нет цветов, это значит у меня и чувств нет?
По ее телу рассыпались мелкие ландыши.
Что если я от каждого слова не превращаюсь в ромашковое поле, это значит я ничего не чувствую?
Ландыши опали, сменились тревожными гвоздиками.
Да прекрати ты! Он был по-настоящему взбешен. Хватит! Это отвратительно!
Отвратительно? В каком смысле?
Ты что, совсем не умеешь держать себя в руках? Скрывать эмоции? Хотя бы немного!