Я проснулась от резкого страха.
Телега.
Если кто-то наткнётся на нее, они найдут моих родителей, детейвсех. И фейри были недалеко от той телеги. Даже если они воевали за роль лидера. Мне нужно было пойти и разобраться с этим. Немедленно.
Я вскочила, собрала вещи и выглянула за дверь. Полдень. Время еще было. Если только путешествия из Фейвальда и в него не сыграли с временем, как они порой делали.
Я вытащила меч и потянулась к клетке Хуланны.
Угх, середина дня! буркнула она. Конечно, ты осталась человеком. У тебя ни капли приличий. Сельский мусор.
Я встряхнула клетку. Ее раздраженный писк был хорошим, как чашка чая утром.
Взмах меча, воздух был рассечен. Я убрала меч и прошла в мир смертных.
Мы куда-то идем? Ты даже не дала мне помыться или попить воды! возмутилась Хуланна, я подняла клетку и привязала ее к поясу.
Я думала, ты не хотела заключать сделку, сестра, сказала я, поднимая повязку.
Магия меча еще работала. Телега была передо мной, хотя уже близился вечер. Я облизнула губы, переживая из-за прыжка времени. Я не могла терять дни, недели или годы. Каждый миг сейчас был важен.
Ты принесла нас к старой разбитой телеге. Твой Двор очаровывает, сказала едко моя сестра.
Я игнорировала ее, полезла в сумку, вытащила огниво. Я приготовила гнездышко из травы, вытащила нож и стала разводить костер. Я хотела пройти в дверь и проверить, чтобы быть уверенной, что мама и отец добрались до безопасности с Хельдрой, ее детьми и другими. Я хотела этого до боли. Но не осмелилась. Лучше всего защитить их я могла, оставаясь вдали. Убедившись, что никто не придет искать.
Я опустила сияющее гнездо у основания телеги и стала собирать хворост рядом.
Мы были сестрами, сказала я Хуланне, глядя, как разгорается огонь. Мы всю жизнь были друзьями. Мы делились всем. Родителями. Платьями. Едой. Тайнами. Всем.
Мы не делились мечтами, возразила она. Не разделяли взгляды. Ты всегда хотела этот жалкий старый лес и зверей, которых могла убивать, как хищник. А я хотела больше. Я хотела этого тогда, хочу и сейчас. Я убила бы себя, если бы мне пришлось жить как ты. Как мать и отец. Жить в старом плесневелом доме, где места хватает на одну спальню. Все штопанное и старое. Выживать без роскоши. Это как ад. Твоя жизньад, Элли. Я не хочу этого и никогда не хотела.
Даже если это означает, что у тебя не будет нас? спросила я. Это было глупо, глупо, глупо, Элли. Конечно, она не хотела нас. Она почти убила многих из нас. Так почему я надеялась, что она передумает? Почему надеялась, что верну сестру?
Я просто не понимаю, что так тяжело понять, Элли, сказала Хуланна. Это ты или я. Твоя версия реальности или моя. Твое печальное ограниченное будущее или мое роскошное. И я выбираю себя. Я должна ставить свои мечты выше, или они не сбудутся. Это так сложно принять? Что у тебя есть? Пятьдесят лет жизни человека? И, может, ты убьешь несколько животных, или, если повезет, родишь детей, подаришь им такое же жалкое будущее, как свое. У меня будут века, может, даже тысяча лет, в роли правительницы Фейвальда. Я буду жить в смехе и веселье, в моде и искусстве, с хорошей едой и разговорами, интригами, волнением, удивлением и магией. Жизнь власти и престижа, образования и экспериментов, со всеми земными и фейвальдскими радостями. Одна моя жизнь будет не просто в десять раз длиннее твоей. Она будет в сто раз насыщенней, в тысячу раз ценнее. Это будет стоить жертвы десятью тысячами мелких жизней, как твоя.
Я не знала, что сказать на это, огонь лизал бок телеги, уничтожая путь побега, убирая улики, спасая людей, которых я любила, оставляя меня в плену с теми, кого нужно было уничтожить.
Я подняла клетку, чтобы посмотреть на нее, запечатлеть ее облик в своем разуме. Я не хотела забывать то, что она только что сказала, то, что собиралась сделать.
Хватит, Элли. Хватит верить в лучшее в ней. Хватит думать, что кровь была гуще воды. Хватит.
Ее изъяном была жестокость.
Моим изъяном была доверчивость.
Как я собиралась одолеть ее, если снова и снова поддавалась своему изъяну?
Она ухмыльнулась, и я дала этому погрузиться с остальным.
Язык проглотила? она приподняла бровь. Или ничего не можешь сказать, потому что знаешь, что я права?
Нельзя спорить со злом, сказала я, огонь на фоне поднялся и проглотил телегу, дым поднимался в небо. Его можно только потушить.
Я надеялась, что, если слово «победить» не означало поймать, то могло означать убедить. Но Хуланну убедить не удавалось.
Я не понимала, что плакала, пока не ощутила жжение в глазах и на щеках. Это был конец моей семьи. Конец моей деревни.
Но я была не такой. Я была Элли Хантер. Я была этой землей. И железо было тут под землей, в сердце гор. Железо в земле, в моей крови, в моей воле.
Ты ничего не можешь без меня, сказала Хуланна. Это говорится в пророчестве. Это наше проклятие. Мы мучимся друг с другом, пока одна из нас не будет убита должным образом.
И кто же это будет? холодно спросила я, телега развалилась, и огонь угасал.
Это буду не я. И не невинные, которых я спасла. Я сделала хотя бы это.
Я ждала, пока солнце не село. Костер стал пеплом, и я вытащила меч из ножен и рассекла им воздух.
Глава девятая
Я должна была обращать больше внимания на свои желания, когда рассекала мечом воздух, потому что вышла не в том месте в Фейвальде, которое знала.
Хуланна охнула, а потом это сделала и я.
На земле, сидя на коленях, опустив голову перед нами, был Скуврель. Он был перед высокими дверями, которые выглядели как железные. Двери были в круглой рамекаждая была полукругом. Рама, казалось, извивалась, глаза отказывались скользить по ней взглядом. Стены или здания для этих дверей не было. Они просто стояли там, словно вели в никуда, но это не могло быть правдой. Я слышала тихие крики за дверью.
Символы, которые я не могла прочесть и не понимала, тянулись над дверями, сплетались с лозами с шипами, розами, крыльями, перьями и глазами сов, все это украшало пространства между улыбающимися скелетами фейри. Рога, длинные скелеты хвостов, скелеты крыльев и даже единорог из костей указывали, что тут изображались фейри, но даже больше указывали на это спутанные и расплетающиеся края фейри, соединяющиеся вместе, как обрывки плоти в бурю. Даже духовным зрением я видела, как края врат извиваются перед моими глазами.
Я поежилась.
Жар пульсировал от двери, обжигая, и моя кожа тут же нагрелась, словно я стояла перед печью в кузне. Я сглотнула, Скуврель поднял голову, его глаза загорелись надеждой, рот открылся.
Что ты делаешь у Дверей Жути? прошипела Хуланна из клетки. Ей придется вскоре понять, что она была в плену.
Вы обе тут, выдохнул он, глаза сияли, словно к нему прибыло спасение. Он медленно встал, солнце начало опускаться за холмы, и тени становились длиннее и отчаяннее. Правда или ложь? Ты пришла ко мне по своей воле.
Правда, медленно сказала я. Что он имел в виду? Почему выглядел так, словно от моего ответа зависела его жизнь?
Он прошептал, словно говорил с собой, спорил о чем-то с собой сотни раз.
Но кто выбрал бы умереть за нас?
Никто, Хуланна оскалилась. Потому тебе нужно заставить ее. Забери ее жизнь тут, на Кровокамне, Валет. Бери, пока есть время, и мы с тобой сможем править вместе.
Камень под ним на самом деле был красным, словно пропитанным поколениями крови.
Я все еще сжимала меч в руке.
Что-то сделало выражение лица Скувреля тверже. Но я не осмеливалась выяснять, соглашался он с ней или отрицал.
Я взмахнула мечом, подумала о том, где хотела быть.
Ничего не произошло.
Последний луч солнца угас.
Рожок загудел вдали, длинный и музыкальный. Дикая Охота началась. Мне нужно было бежать.
Я убрала меч в ножны, вытащила лук и стрелу.
Не трогай меня, приказала я Скуврелю, но голос мой был слабым.
Я не понимала, что происходило, но мне не нравилось это место. Мне нужно было уйти сейчас.
Я стала пятиться, рожки загудели снова. Я поймала его взгляд, мы долго смотрели друг на друга в смятении и отчаянии, а потом я развернулась и побежала.
Ноги стучали по земле за мной. Пасти влажно щелкали, рычание разрывало воздух. Звуки лавки мясника и гадкий запах, как за этой лавкой, подгоняли меня.