Эм. Ты знаешь, как учатся дети в твоем племени?
Он кивает, и я понимаю, что эта идея, должно быть, кажется безумной племени, которое, хотя и огромно, кажется сплоченным сообществом.
Ну,продолжаю я,это что-то вроде того, только моя школа-интернат была в нескольких днях пути отсюда, если бы вы путешествовали на мишуа. Я виделась с родителями пару раз в месяц.
Ты, должно быть, скучала по ним,говорит Зарикс.
Я киваю.
Да. Но я хотела быть лучшей. Я мечтала стать примой-балериной. Я танцевала в корпусе три года, прежде чем у меня появился шанс. На следующий день после того, как нас похитил гриваты, я должна была танцевать в роли Королевы Лебедей в «Лебедином озере». Я танцевала эту роль и раньше, но каждый раз по-разному. Каждый раз это новый вызов.Я позволяю своему голосу затихнуть, а затем говорю это. Эту фразу я не позволяю себе даже мысленно произнести.
Возможно, это был мой последний сезон в Нью-Йоркском городском балете,тихо говорю я.Травмы нередко заставляют нас уходить на пенсию.Я позволила своему голосу затихнуть и положила голову ему на грудь, впитывая реальность моей жизни.
Когда танцор уходит из балета, ему обычно меньше тридцати лет, у него нет никаких сбережений, он часто травмирован и не имеет высшего образования, потому что он игнорирует школу в пользу танцев. У меня больше сбережений, чем у большинства, потому что мне посчастливилось преподавать в межсезонье, когда я училась в корпусе. Но уйти на пенсиюзначит начать совершенно новую жизнь. Жизнь, к которой я никогда не была готова.
А травма? Я смотрю на свою забинтованную левую ногу, и у меня вырывается горький смех.
Знаешь, эта нога мучает меня уже много лет. Я порвала сухожилие, когда училась в корпусе, а год назад сломала ахиллесову кость.
Мой желудок сжимается, и я чувствую, как холодный пот выступает на затылке при воспоминании о хлопке, который прозвучал как выстрел, когда я упала на сцене. После операции и почти года изнурительной физиотерапии я наконец-то была готов вернуться на сцену.
Я вздыхаю.
Наверное, я должна быть благодарна, что это одна и та же нога, а?
Зарикс не отвечает, и я грустно улыбаюсь. Я знаю, что он не понимает большей части того, о чем я говорю, но это помогает высказать вслух то, что я потеряла.
Мне очень жаль,тихо говорит Зарикс.Ты сильная, жизнерадостная женщина.
Я улыбаюсь. Несмотря на грубую внешность Зарикса, он каким-то образом точно знает, что мне нужно услышать.
Спасибо,говорю я.
А как насчет твоей семьи?
Я единственный ребенок в семье. И это было к счастью, потому что балет стоит дорого, и я не могу представить, чтобы мои родители могли себе это позволить, если бы у них были еще дети.
Я двигаюсь вверх по телу Зарикса, зарывшись лицом в его шею и сглатываю комок в горле.
Несколько лет назад моих родителей сбил пьяный водитель. Интересно, если бы я знала тогда то, что знаю сейчас,что все, ради чего я работала, исчезнет,если бы я осталась дома. Я могла бы проводить с ними больше времени, времени, которого у меня никогда уже теперь не будет, после того, как их не стало.
Зарикс молчит, проводя рукой вверх и вниз по моей спине. Прежде чем я осознаю это, я начинаю рыдать, шмыгая носом так тихо, как только могу, в то время как он притягивает меня ближе, позволяя мне залить его шею своими слезами.
Я чувствую себя странно... опустошенной. Переживаю ли я стадии горя? Является ли депрессия низкого уровня, которая мучает меня, просто попыткой моего мозга принять неизбежное?
Я отгоняю эту мысль.
А как насчет твоих родителей?спрашиваю я.
Моя мать умерла, когда я был ребенком. На нее напал дикий зверь, и целители не смогли исправить нанесенный ущерб. Мой отец... ушел.
Что значит «ушел»?
Грудь Зарикса слегка приподнимает мою голову, когда он пожимает плечами.
Однажды я проснулся, а его уже не было. Он покинул племя. Меня воспитывала сестра моей матери.
Мне очень так, Зарикс.
Он снова гладит меня по волосам, один из его пальцев касается моего уха, и я дрожу. Он замирает, словно замечая мою реакцию, и проводит пальцем по тому же месту.
Мои бедра сжимаются, и я поднимаю голову, встречая его порочный взгляд.
Я голоден,объявляет Джавир, садясь на другой стороне поляны. Зарикс поправляет нашу одежду под одеялом, на его лице такое разочарование, что я не могу удержаться от смеха.
Позже,обещаю я ему, дрожа, когда выкатываюсь из нашего теплого гнездышка, хватаю костыли и поднимаюсь на ноги.
***
Он... исчез,бормочу я.
Мы ехали несколько часов, и теперь вой Джавира эхом разносится по лесу, когда он спрыгивает с мишуа.
Мы все смотрим на пустое место, где раньше был его дом.
Ничего не осталось.
Вуальди,рычит Зарикс позади меня, дрожа от напряжения.Я все еще чувствую их запах.
Он спрыгивает на землю и помогает мне слезть с Рекси, протягивая костыли.
Джавир падает на колени.
Мама?
Его голос звучит тихо, и я сглатываю комок в горле.
Зачем им это делать?спрашиваю я.
Зарикс пристально смотрит на черные обломки жизней Сониса и Джавира.
Было известно, что Джавир и его мать находятся под защитой браксийцев. Под моей защитой. Это послание.
Ты думаешь...я не успеваю закончить фразу, как Джавир издает тихий, прерывистый звук. Остальные воины спешиваются, рычание срывается с их губ, когда они видят это.
Я не знаю,тихо говорит Зарикс.Если бы они забрали его мать, то оставили бы какой-нибудь знак.
Я сглатываю желчь.
Какой-то знак,как ее голова. Возможно, сожжение ее дома дотла было знаком, но что я знаю?
Джавир встает и, не глядя ни на кого из нас, бежит в лес.
Черт,бормочу я.
Зарикс делает движение, чтобы пойти за ним, но я хватаю его за локоть.
Позволь мне...он колеблется, и я вздыхаю.Он боготворит тебя, Зарикс. Он не захочет, чтобы ты видел, как он разваливается на части.
Зарикс некоторое время смотрит Джавиру вслед, а потом наконец кивает. Я медленно иду вслед за Джавиром, давая ему несколько минут побыть одному.
Я нахожу его распростертым на земле, прижатым к дереву. Слезы катятся по его лицу, когда он смотрит в лес, и я бросаю костыли и сажусь рядом.
Иногда я забываю, что Джавир всего лишь ребенок. И прямо сейчас он ребенок, которому нужна мать.
Мне все еще нужна моя, хотя мне уже двадцать семь.
Я обнимаю его, и он поворачивается, утыкаясь лицом мне в грудь, когда рыдание вырывается из его тела.
Все будет хорошо,шепчу я, убирая его темные волосы с посиневшего лица. Я укачиваю его, позволяя выплакаться, и мы проводим долгие минуты на лесной подстилке, прислонившись к белому, как кость, дереву.
Наконец он отстраняется от меня, его взгляд пуст.
Я убью их всех,говорит он.
Джавир, послушай меня. Я сказала, послушай.Я трясу его за плечи, пока он не сосредотачивается на моем лице.Мы не знаем, что с ней случилось. Твоя мама когда-нибудь выходит из дома? Может, она пошла прогуляться. Она могла встретить знакомую. Не похорони её, когда она может быть где-то там, так же беспокоясь о тебе.
Он шмыгает носом, вытирая лицо тыльной стороной ладони.
Если они убили ее, это все моя вина,выпаливает он.Мне не следовало уходить.
Звучит глубокий голос Зарикса, и я поворачиваю голову.
Если бы ты остался, то мог бы быть в хижине,говорит он. Зарикс присаживается на корточки рядом с нами, его пристальный взгляд напряжен.Я помогу тебе выяснить, что случилось,говорит он, и Джавир кивает, вытирая с лица последние слезы.
Он откашливается, явно смущенный, и встает на ноги.
А потом мы заставим их заплатить.
Зарикс кивает, встает и помогает мне подняться.
Обещаю. Мы заставим их заплатить.
Выражение лица Джавира все еще удрученное, и Зарикс заключает его в яростные объятия. Мое сердце тает при виде этого зрелища, и я вытираю слезы со щек, прежде чем взять костыли.
Зарикс отстраняется и вытирает слезу с лица Джавира. Щеки Джавира приобретают более темный оттенок синего, и Зарикс хмурится.
Плакатьэто нормально,говорит он.А теперь пойдем.
Мы торжественной процессией возвращаемся и водружаемся на нашу мишуа. Остальные воины молчат в течение следующих нескольких часов, пока Зарикс не напрягается позади меня.