Двенадцать. Верхом. Я заставил себя тихонько засмеяться, что бы остановить растущую тоску. Сброд Не такой уж и сброд, раз прячут маггические бомбы. Меня не определили бы на такое опасное задание, если бы знали, насколько оно таковым является. И не как Сынка, а как недозрелого школяра, который еще не научен практическим чудесам живучести. Тоска. Во что это мы тут влезли? Стража, похоже, не справилась бы с политически-ожесточенным Мефом. И бомба всегда тянула на особое расследование, за бомбу Акт цеплялся как за дополнительное финансирование из казны. Совсем недавно по крупным городам Авторитета прогрохотала цепь взрывов. Нам полагалось очень хорошо знать цену совпадениям, но у меня не было ничего, кроме этой воронки и сломанных костей.
Нет, сказала она вдруг.
Что? я поднял голову.
Нет, она смотрела куда-то за мою сгорбленную спину. Не надо.
Я все понял, даже успел услышать, даже успел обернуться. Вот только защититься не успел.
Два раз подряд мне не давали очнуться. Как только я чуть открывал глаза, мне били двумя пальцами в точку ниже затылка, которую я и сам прекрасно знал, но так умело никогда не использовал. На третий раз я пытался слушать. Однако от бесплодной, какой-то даже стерильной тишины, отражались только звуки шагов одного человека. Я даже не мог понять несут меня, везут или просто волокут за ноги. Это было настолько подозрительно, что я начинал понемногу поддаваться панике. Считать себя умершим было неинтересно, и вообще это ущемляло самолюбие. Тогда я стал размышлять о силах человеческих, о том какую школу нужно пройти, чтобы вот так запросто отключать человека двумя пальцами. Важна ведь не только сама точка, а еще и определенная сила давления, которую просто так не вычислишь. Любое воздействие на организм контрагента использующее подобные приемы есть целое учение, которые хранят Боевые свитки Авторитета. Это лицензированные учения, которые предположительно не имеют копий.
У меня широко разыгралось воображение.
так что, значит, все под хвост? сказал вдруг кто-то жирным кабаньим басом.
Если вас устраивает подобная формулировка, вежливо ответил второй голос. Голос был масляный и такой выверено гладкий, натренированный, какой бывает у людей имеющих дело с толпами.
О, кости Первого! отрыгнул Бас.
Ну не стоит, не стоит, сами виноваты, увещевал его Вежливый.
О, кости Первого! отрыгнул Бас ровно с той же интонацией. А что с этим щенком? Дозвольте я его!..
Не дозволю, холодно отрезал Вежливый. Я за такого как он отдам двадцать таких как вы, Рубен. Особенно после инцидента. Эта бомба была мне очень дорога. Почти как дочь. Я надрывал казну гильдии не для того, чтобы вы так бездарно тратили мои ресурсы.
О, кости Первого! вроде бы извинился Бас.
Не стоит, расстроено вздохнул Вежливый. Где я могу оставить этого молодого человека? Мне предстоит долгий разговор с вашим хозяином.
Щенка-то? всполошился Бас. А вот, значит, раз-два
Ну?
В каземат не пойдет?
Рубен, кости Первого, хотите я пущу вам сало?
Бас вдруг дико взвизгнул и замолчал. Вежливый заговорил с кем-то еще. Я помнил темную, на фоне заката, скользящую ко мне фигуру в сопровождении малого отряда вполне различимых головорезов. Но эта фигура была словно вырезана ножницами из колодезной тьмы.
Оставьте ему воды, говорил Вежливый строго.
Слава светозверю, вот и вы, сказал кто-то новый. Это, по голосу, был типичный Старейшина, хранитель и отец многих знаний. Я так и видел в своем воображении угловатую лысину, обрамленную благородным седым волосом, запавшие от постоянных созерцаний влажные глаза, пятнистый нос и мелко дрожащие губы. Потом я понял, что просто вспоминаю убитого мной старика, и велел себе заткнуться. Голос Старейшины принадлежал зрелому, но не старому мужчине. Я слишком высокого мнения о ваших способностях, чтобы волноваться, но, клянусь, ни разу не присел после вашего ухода. Что же там произошло? Я не вижу пропавших, значит
Мертвы, с некоторым упреком произнес Вежливый.
Как? сбывались худшие предположения Старейшины. На влажных глазах заблестели бусинки горя. Все?
Все, хладнокровно ответил Вежливый. Вместе с моей бомбой. Такая халатность с вашей стороны была недопустима. Я думал, что могу доверять вам. Я не привык ошибаться, мне это запрещено.
У меня замерло сердце.
Старейшина молчал.
На них вышли Незримые, вы понимаете, что это означает? Вежливый раздражался все больше. Нам нужно многое обсудить.
Постойте, горько произнес Старейшина. Их тела все еще там?
Отчасти, помедлив, сказал Вежливый. Там неплохо тряхнуло землю. Бомба была сделана на совесть, импортный экземпляр, не то, что местные дымовухи. Слушайте, милейший, у вас тонкое восприятие мира, я прекрасно осведомлен об этом, но это были войны. Войнам свойственно погибать, это немаловажная часть их профессии.
Это я понимаю, ровно ответил Старейшина. Но среди них было совершенно невинное дитя. Это ужасно, что ему пришлось принять такую смерть. Девочка.
Девочка? задумался Вежливый. Ах, девочка. Так она ваша? Собственно, она жива. Ваши увальни прихватили ее с собой. Я решил, что для утех.
Где же она?
Она в своих покоях, ответил кто-то с готовностью. Лекарь уже у нее.
Хоть малая радость, проговорил Старейшина с благодарностью. А это
Это мой трофей, быстро сказал Вежливый.
Это Незримый, рявкнул кто-то. Это он ответственен за смерть группы и взрыв бомбы. Со всем моим уважением к вам господин Вельд, я считаю, что это не ваш трофей. Мастер Ритор, я ждал вашего решения по этому вопросу. Я смиренно полагаю, что щенка нужно оставить у нас и казнить за смерть наших братьев.
Господин Вельд, сказал Старейшина озадаченно, что вы хотите сделать с этим вороном? Желание моих сыновей вполне справедливо. Отдайте его нам, зачем вам лишняя обуза?
Это мое дело, сказал Вежливый гладким как лезвие кинжала голосом. Я понимаю ваши чувства, но не дам напрасно расходовать такой материал. Это совершенно ни к чему. Я неглупый человек и давно научился называть смертям цену. Этот малыш вам не по карману Ритор, даже если вы перетрясете все ваши сундуки. Это я заявляю вам официально и единственный раз. Если вы продолжите настаивать, я вынужден буду пойти на крайние и очень нежелательные для всех нас меры. Считайте, что компенсируете часть моих неоправданных затрат. Весьма значительную часть.
Некоторое время держалась тишина неприятных впечатлений, словно каждый пытался оценить мою смерть. Похоже, у Вежливого здесь тоже были свои люди, потому что я ощутил слабую, но сосредоточенную атмосферу пересеченных взглядов и ползущих к рукоятям пальцев.
Мне снова становилось дурно. Ребра жгло мерзкой лихорадочной болью, которая означала воспаление. Вообще у меня было интересное положение, которое уже перерастало трагико-романтические метафоры с капканом и волком отгрызающим себе ногу, чтобы уйти от заливистых гончих. В лучшем случае я мог быть трофеем, чья суть украшать стену или пол. В худшемменя банально придавали смерти в запале братской скорби. Это опять же ущемляло мое самолюбие, и я вдруг, неожиданно для самого себя, настолько рассвирепел, что у меня из носа брызнула кровь. Я не выдержал и открыл глаза.
Я лежал на низком ложе, видимо на скамье, и видел только черную гладь его плаща, движимую матовыми колыхающимися волнами. Капюшон был отброшен назад. Каштановая грива плотных здоровых волос застилала складки воротника и наполняла мешок капюшона.
Парню тоже нужен лекарь, сказал Вежливый в деловом порядке кому-то из своих. Перевяжите ему все, что кровоточит Ритор, Ритор, друг мой, он уже брал инициативу в свои руки, возлагая их на плечи неожиданно могучего мужчины в свободных серых одеждах, которые поглощали фигуру человека и оставляли дорожный камень с округлой светлой головой покрытой черным ежиком волос. Стоит ли искать препоны нашему сотрудничеству? Ах, молодо-зелено, мы с вами оба изумительно некомпетентны в действительно интересных делах. Насолить Авторитету, кое-что взять, кое-что подвергнуть сомнениюэто нам более-менее еще удается. А вот бомбы Эти наши смешные системы стенографии, наши нелепые позывные, неуклюжая конспирация, провальные явки. Помилуй Первый, разве я смею обвинить вас? Мы еще очень мало знаем о дне завтрашнем, чтобы быть неуязвимыми в дне сегодняшнем. Как и этот малыш. О-хо-хо, Ритор, когда я был молод, как этот мальчишка и мне нужно было самоутвердиться, я тоже совершал неожиданные поступки. Бросьте, зачем он вам? А вот у меня есть план. Жестокий и изощренный, Ритор. Религия Зверя, не при вас будет сказано, еще содрогнется от ударов этого парня.