Оторвавшись от сладостных мечтаний, Кай широко улыбнулся, не забыв при этом томно полуприкрыть глаза.
- Я бы съел тебя, моя любимая, настолько ты сладкая, красивая, нажористая... - он прикусил губу, изображая страстное желание полюбить Герду прямо сейчас и попутно соображая насколько "нажористая" могло относиться к ее телосложению. - Впрочем, в жопу лирику, красоточка моя.
Парень деловито схватил ложку, уже не в силах сдерживать голодную страсть, открыл горшочек и навалил в миску варево. В принципе он мог бы уже тогда задуматься, термин "навалил" как бы намекал - содержимое горшочка аналогично расхожему употреблению того глагола.
Почерпнув полную ложку, слегка подув и засунув её в рот, юноша замер, округлившимися глазами сверля любимую. Через мучительно долгих пару десятков секунд он изрыгнул то, что даже ещё не успел проглотить.
- Это что это что это? - Возмущению Кая не было предела. Да, он мужчина и мог сожрать даже сапожный клей в качестве закуски, но варево Герды оказалось гораздо хуже. - Это твоя мама теперь так готовит?! О нет, она задумала меня отравить, любимая, ты же знаешь, как она меня не любит...
Кай со стоном упал лицом на стол, всхлипывая от отчаяния. Похоже, что сегодня пожрать ему не светило...
Что такое? Любимый выплюнул жаркое и обвинил маму Герды в нехорошем. Этого Герда никому не могла спустить! Да, она любила Кая, сколько себя помнила и собиралась стать его женой, но обижать маму! В первые пару минут девушка от возмущения и пары слов сказать не могла, а затем взвизгнула:
- Не трогай маму! Это я готовила!И замерла. Она ведь только что призналась человеку всей своей жизни в том, что собиралась его отравить. Что-то во всём этом было совершенно неправильно! Надо было срочно отмазываться. И Герда, припомнив рассказы соседки Мэри о том, как та ловко управляется со своим мужем, решила применить самый главный приёмчик счастливой женызащищайся нападая! И она опять завизжала, зажмурив глаза и старательно воспроизводя все обвинения, что только могла припомнить.
- Мама тебя любит! Это ты не любишь мою маму! Вот зачем ты на прошлой неделе подглядывал, как она мылась? Да ещё и сказал потом, что видимо папа мой её недоёбывает, поэтому она такая злая! А мама не злая, она темпераментная.Герда не знала, что значит это слово, но она хорошо запомнила, что именно его произносила мама в своё оправдание, когда папа в прошлом году спустил с лестницы трубочиста, приходившего прочищать печную трубу. Похоже что трубочист тогда прочистил чего-то лишнего, папа был очень недоволен, а мама, переколотив гору посуды уже после того как папа отходил её кочергой, прямо-таки приложила папу этим словечком. Она ещё одно забавное словечко тогда сказалаэмпат или эмпатент Герда точно не помнила, но папа тогда сильно расстроился и ушёл в трактир, откуда его на следующий день принесли зеленщик Ганс и горшечник Петер.
- Мама хорошая! Она же не обиделась на тебя, когда ты вчера ударил её по руке. Мог бы и потерпеть, пока тебя гладят по заднице. Вон молочнику Вилли мама вообще в штаны руку засунула и ничеготот был даже очень рад! А ты всё нос воротишь!Герде вдруг стало так обидно за маму, что она разрыдалась. А ещё она вдруг сообразила, что любимый ничего не сказал о приданом! И с большой подозрительностью она сквозь слёзы осведомилась у света очей своих:
- А почему ты не просишь показать тебе приданое? Почему не кинулся к моим родителями просить моей руки? И когда мы наконец-то поженимся?!взвыла она дурным голосом. Всё! С этой минуты она не успокоится, пока любимый не сообщит дату свадьбы. Ни шагу назад! Бастионы будут стоять насмерть! И как последний аргумент она бросила:
- Пока мы не поженимся, я больше не буду играть с тобой в игру «спрячь дружка»!И довольная своей твёрдостью она гордо выпрямилась, сквозь слёзы посмотрев на Кая.
Друг детства поднял голову и во время всей истерической тирады Герды смотрел на неё. Замер и смотрел, словно снежная статуя на гору, мечтающая забраться на высоты, чтобы войти в легендарный расхожий стих. Конец речи подруги детства вызвал у него нервный тик.
- Любимая, - робко начал он, протягивая руки к девушке через обеденный стол, - Зайка моя... да в "Гробу" я видел твою маму! - гневно закончил он, смахивая горшочек с варевом на пол. Рагу аппетитно чавкнуло, распределяясь бесформенной массой по некогда чистому половику. "Уютный гробик", в простонародье "Гроб" являл собой трактир, не самый к слову дешёвый и услуги там оказывались не только желудконаполнительные. Мама Герды тоже заметила знакомого юношу и теперь не упускала момента, чтобы не пощупать его. Каю это не нравилось, он не любил столь навязчивое внимание со стороны женщин, не имеющих собственных материальных средств даже к своему великолепному возрасту зрелости.
- Приданое? Приданое?! Приданое?!!! - Кай вскочил, в благородном порыве хватаясь за голову и ероша волосы длинными, "музыкальными" пальцами. - Не будешь со мной играть?! Да пошла ты в... в... стерва! Сама ко мне приползёшь и будешь умолять потерзать свою жемчужинку, но тролльский хрен - не получишь даже на свой день рождения!
Парень замолчал, тяжело дыша, он соображал - не слишком ли был резок?
Чего ждала Герда в ответ на свои вопли? А того о чём с упоением рассказывала Мэри, что опомнившийся милый друг бросится просить извинений. Что он будет клясться в вечной любви к маме и вообще тут же попросит её руки, не мамы, конечно, а Герды. И как минимум съест жаркое и перестанет обвинять её, что верная подруга хотела отравить своего любимого. Но вместо всего этого горшок улетел на пол, а любимый не только не поклялся в вечной любви к маме Герды, но и пожелал видеть её в гробу, не Герду пока что, а маму. Но всё равно это было ужасно обидно. Кай всегда был такооой милый, такой ласковый и обходительный. Было ужасно смотреть как он стоит весь в гневе, тяжело дыша и не испытывает ни капельки угрызений совести! Ну, вот ни столечко!
Ах! Если бы Герда знала, как всё в итоге обернётся, то она ни за что не пустила бы в дело тяжёлую артиллерию. Но идти на попятный после всего, что было тут наговорено, совершенно не представлялось возможным! Это было против всех правил женского боевого искусства. Скандал следовало раздувать до последнего, и враг, то есть противник, то есть любимый, обязательно дрогнет! Иначе и быть не могло! Он попросит прощения, сделает предложение и позволит маме себя щупать. Но Герда была настолько неопытна в этой войне! Она, можно было сказать, была юнгой или правильнее - новобранцем. В руках ружьё, но стрелять совершенно не умеет. Или как обезьяна с гранатой В общем она подорвала всё, что только было можно и не можно и, кажется, даже самоё себя, но совершенно не добилась желаемого результата. Смутно понимая, что проигрывает эту битву, она применила секретное оружиепоследний и самый весомый аргумент. Она затопала в гневе ногами и уже совершенно на ультразвуке завизжала:
- Вооон! Вон из моего дома! И чтоб я тебя больше тут не видела!И с ужасом осознала, что сказала что-то не то. Что-то такое, что поставит её жизнь с этого момента вверх тормашками.
Веки сами полузакрылись, словно это могло оградить уши парня от омерзительных звуков, издаваемых Гердой. Смысл их, смысл - он настолько гадок и настолько... бессмыслен. Мерзавку стоило проучить, проучить не поркой или жесткими играми - нет! Она не заслуживает такой милости. Она заслуживает лишь равнодушия, ровно до того момента как сама не приползёт к нему с открытым ртом и глазами, полными мольбы о пощаде.
"Ты сама это просила", "ты сама этого хотела", "ты сделала свой выбор" - он не сказал этого. Он не сказал вообще ничего. Просто бросил на неё взгляд, полный холода, развернулся и забрался на подоконник. Уже там он повернулся, встряхнул головой, отбрасывая челку со лба и одарил Герду ещё одним взглядом, на этот раз демонстрирующий глубокую боль, которую ему причинили её слова.
Ещё несколько секунд и парень скрылся из видимости прогнавшей его подруги, не забыв при этом громко хлопнуть створкой окна. "Ни за что! Она прогнала меня ни за что!" - будучи уже в свое комнате, Кай гневно пнул кровать, схватил ключ и направил своё знойное тело на улицы города. В тайной надежде встретить кого-то из своих приятелей, обремененных лишней суммой денег на сытный обед себе и ему. Или хотя бы ему.