Ни одного мирянина на поле не видать. Видать, все отправились обедать.
Я вдруг сознаю, что так и не поняла, зачем мы сюда пришли. Кажется, мы должны приобщить людей к магии и артефактам. Но как это в точности делаетсяпонятия не имею! Поэтому предусмотрительно заявляю:
Сегодня говорить с народом будешь ты.
Благодарю за доверие, сира, Сандер едва склоняет передо мной голову, чуть дрогнув уголками рта. Не могу поверить в столь неслыханную удачу! и стучится в первый на улице дом. С его не слишком впечатляющего, деликатного кулака перевожу взгляд на доски. Двери здесь добротные, есть, на что посмотреть! Ручки на нихто ли сталь, то ли кованое железо в виде головы быка.
Вскоре к нам выходит хозяйка: пышная женщина лет сорока пяти с удивительно красивыми глазами. Вежливо стараюсь смотреть именно в глаза, ибо корсет настолько глубоко открывает необъемную грудь, что голливудские дивы на ее фоне сразу кажутся эталоном целомудрия. В общем, милая такая, раскрепощенная крестьяночка!
Приветствуем вас, сира! склоняется перед ней Сандер. В знак солидарности и просто на всякий случай запоздало склоняюсь вслед за ним. Мы с сестрой из Храма Единого Источника. Пришли к вам предложить великолепные новинки наших мастеров. Таких вы еще не видали, о, прекрасная сира!
Мой напарничек открывает свою суму и вытягивает из самого дна нечто, напоминающее небольшой, резиновый попрыгун. Сжимает его и он тут же, прямо на ладони, превращается в невероятно правдоподобную голограмму горшочка с диковинными цветами, переливающимися нежными фиолетовыми тонами на серебристых стебелечках. Пахнет сие чудо то ли гиацинтом, то ли сиренью. Нас охаживает порыв ветра, и голограмма вполне реалистично качается на ветру, усиливая запах. Вот это мастера у них то есть у нас в храме! Настоящие профи!
К несчастью, фермерша отнюдь не разделяет мое восторженное восхищение! Скептично комментирует, скрестив на внушительной груди свои полные руки:
Ой, ну гляньте, как бойко лопочет! И скока держится магия?
До ста снов.
Тока сто снов? она кривит узкую ниточку рта и недовольно качает головой. И скока хотите за свой пустячок?
Всего лишь пять талов, отвечает ей Сандер, обворожительно, белозубо улыбаясь. Женщина в ужасе закатывает глаза:
Пять талов? Нее, ну поглядите на них, бесстыжих! Да я за такие деньжища лучше себе крепкого бычка прикуплю! Того, что ко мне ночкой темной прискочет и пободает туда, куда мне приспичит. И к соседям не шастайте! Нечего народ отвлекать зазря! мстительно добавляет она. Мы давеча вдоволь вашим энергасом затарились, так что и половины всей магии еще не стратили!
Вместо вежливых прощанийгромкий хлопок дверью. Отправляемся дальше. От какого-то детского, неуемного восторга я не иду, а подпрыгиваю. Ожидала скукоту, а вижу столько всего любопытного! Магия и волшебство на каждом шагу!
Как я и предполагала, Сандер даже не думает слушаться сварливую крестьянку. Идем себе дальше по соседям. После стука в очередной дом, намного скромнее первого, нам открывает худой, сопливый мальчишка, лет пяти. Вслед ему летит неразборчивый окрик хозяйки:
Гринобождинеоткрывайясама!
Она подбегает к нам с мяукающим младенцем на руках. Быстро оценивает ситуацию, дает подзатыльник мальчишке и хватается за ручку двери, собираясь, очевидно, закрыть ее перед нашими носами. Но Сандер снова включает харизматичного обояшку и скороговоркой произносит:
Нежелаетеусыпляющуюдудочку? Несколько минут игры на ночьи ваши дети спят мертвым сном до утра!
Хозяйка мгновенно замедляется, вымученно вздыхает и произносит:
Ах, бесы раздери вас, искусителей! Сколько просите за дудочку?
Всего лишь четыре тала, о, прекрасная сира!
Да ну вас, жадюг! мгновенно вскипает она. Лучше снова у знахарки корень валдалы куплю. Он заодно с сонливостью и аппетит снижает, а то на этих проглотов никакой еды не напасешься!
Разве может быть что-то дороже долгого, спокойного сна, которого заслуживает каждая любящая мать и чудесных, розовощеких детишек со здоровым аппетитом? сладкоречиво взывает к ней Сандер.
Женщина смотрит на прижатого к груди беспокойно крякающего младенца, сжимающего пухлые кулачки и дергающего крохотной ножкой. Переводит взгляд на нас. Колеблется, покусывая нижнюю губу. Только сейчас замечаю на ее изможденном, осунувшемся лице едва заметные синяки под большими, выразительными глазамиочевидно, от недосыпания.
Скиньте цену до трех талов матери-одиночке. Тогда куплю.
Мне становится ее безумно жаль. Я ведь знаю про недосып все его мрачные нюансы. Каждый раз, когда у мамы рождался брат или сестренка, мой чуткий сон играл со мной злую шутку. Из-за хронической сонливости начинала тупить на уроках и хуже учиться. Умоляюще сложив руки, просительно взираю на напарника. Мне кажется, он секунду колеблется, но потом решительно мотает головй, намереваясь отказать. Быстренько выхватываю у него из рук инициативу вместе с усыпляющей дудочкой и протягиваю ее женщине. Но Сандер оказывается проворнее: отбирает дудку и бурчит:
Сожалею, сира, но это вещи не наши, а храма. Цену определяем не мы, а мастера-маги, их изготавливающие.
За спиной у матери-одиночки раздается мужской вопль:
А ну, подь сюда, Налька! Куда опять удрала из кухни вместе с моим выводком? Вам бы только от уборки отлынивать!
Женщина, ничуть не смутившись, окатывает нас сердитым взглядом:
Крохоборы вы проклятые, а не люди! Тьфу на вас, жлобов храмовых, тьфу!
И закрывает дверь.
Пока мы, вербально оплеванные, но морально не сломленные, приближаемся к следующему дому, Сандер поворачивается ко мне и любопытствует:
Прости мне мой дерзкий вопрос но какого беса ты сбиваешь цены? Где твоя голова? О чем ты думаешь?
О том, что неплохо бы магам из нашего Храма самим походить среди простого люда и немного поумерить свои аппетиты относительно цен. А еще интересно, откуда в моем попутчике появляется столько обаяния, как только перед нами открывается дверь? Это тоже магия? Или личная харизма прорезается у него исключительно по делу? О таком ведь вслух не скажешь Поэтому, скромно потупившись, говорю:
О многом.
Сира! с упреком произносит Сандер. Фокусируйся на главном или мы весь день проходим с пустым кошелем!
Фыркаю, закатив глаза совсем, как только что возмущенная крестьянка. Я между прочим никогда не работала на продажах! Первый раз, можно сказать, вышла к прилавку, а от меня уже на дебюте требует запредельного профессионализма.
А вообще, так на минуточку, меня интересует вопрос. Почему я чужой сире представлена как «сестра»? Но в нашем непосредственном личном общении с Сандером я все же «сира»? Он насчет меня еще не определился или как?
Впрочем, многомыслие, как я поняла, сильно вредит нашим продажам, поэтому на подходе к следующему дому стараюсь выкинуть из головы все лишнее. Как говорила моя мама: «если не умеешь танцевать, копируй хорошего танцора». Взглянув на Сандера, пытаюсь повторять за ним. Детали не совсем ясны, но общее направление я уловила: всем улыбаюсь и ласково моргаю.
Очередное строение, к которому мы подходим, выкрашено в белый цвет и отделано черными вставками. О вкусах не спорят, но этот домик хозяева будто траурной рамкой обернули, ей-богу! Ставни обведены черными полосами, дверь тоже одета в черную рамочку.
Такой непрактично-щеголеватый раскрас дома позволяет надеяться, что хозяева также непрактично купят наши дорогущие сиренеусы или более полезные дудочки.
Белый дверной прямоугольник прямо перед нами живо напоминает особую картину из моего офиса. Ту самую, которая вгоняет меня в транс.
По крепким доскам уже размеренно колотит кулак Сандера.
Внезапно меня охватывает знакомое, парализующее оцепенение. Между взмахами его руки время вдруг останавливает свой ход. Все вокруг замирает: парень в полуметре от меня превращается в восковую фигуру мадам Тюссо, муха, перестав жужжать, зависает в воздухе, словно приклеенная к одной точке невидимым клеем. Зато белая дверь передо мной оживает яркими, насыщенными красками.
По возникшей на ней зеленой поляне, мимо серого, недавно нами пройденного валуна, резво мчатся всадники на крупных, вороных жеребцах. Черные плащи развеваются на ветру, открывая камзолы, с золотым тиснением на груди в форме львиных морд. Лиц не видно, потому что низко опущенные шляпы их закрывают. При виде них на меня опускается свинцовое ощущение страха. Печенку противно щекотит предчувствие надвигающейся беды.