Уважаемые пассажиры, сохраняйте спокойствие. Мы попали в зону повышенной турбулентности, такое случается, отработанным голосом пыталась всех утихомирить отчаянная стюардесса с ярко-алыми губами, как у вампирши. Девушка, пожалуйста, вернитесь на свое место и пристегнитесь, обратилась она ко мне, чем привлекла внимание всех остальных пассажиров.
Только, что происходило дальше, я уже не видела, так как ненароком проглотив светлячка, ударилась головой и отключилась. Помню лишь, как он приятным теплом обжог мое горло и разлился по телу. А последней мыслью, мелькнувшей в голове, было, что это скорее кусочек солнца, чем жучок, уж больно приятный на вкус.
Вяземцева, ты меня слышишь? Алекс водил перед моим носом широкой загорелой ладонью, пока я не вынырнула из своих мыслей. Говорю, когда началась паника, ты рухнула, а я тебя оттащил с прохода, усадил, пристегнул. В общем спас!
Парень загадочно улыбнулся и выдержал паузу. И было в этот момент на его симпатичном сосредоточенном лице что-то такое, едва уловимое, героическое. А еще, этот взгляд, устремленный вдаль. Какой же он все-таки! Картинка! Глаз не оторвать! Капитан Америка отдыхает.
Странное дело, совсем недавно я могла только мечтать об этом. Меня спас сам Алекс Шторм! От одной мысли в голове должен радостно играть целый оркестр. А на деле представлялась какая-то неприятная картина: суматоха в салоне самолета, я валяюсь растрепанная и без чувств, Алекс не понятно из каких побуждений оттаскивающий в сторонку мое обездвиженное тело.
Хотя, может, и понятных? Тренер летел тем же рейсом и, наверняка, поставил мысленную галочку, что непутевый Шторм встал на путь исправления, оказав помощь несчастной жертве обстоятельств.
Спасибо, что не бросил, робко поблагодарила своего спасителя, пытаясь привстать.
Валяться мне уже надоело и, не считая шишки, чувствовала я себя как никогда прекрасно. Словно в меня влили ведро энергетиков и теперь я готова была свернуть горы, одним прыжком допрыгнуть до Луны, или что там еще положено супергероям с шишками?
ЭЭ Вяземцева! Вернись в прежнее горизонтальное положение. Ты пару часов была в отключке, тебе нельзя.
Парень подскочил с места и попытался вопреки моей воли уложить меня обратно. При этом он уперся рукой в мою грудную клетку. Но я сопротивлялась укладываться, а его ладонь как-то незаметно соскользнула чуть ниже, оказавшись ровно там, где вовсе не должна была находиться, сминая тонкую ткань больничной рубашки, в которую меня облачили, а под ней и грудь третьего размера с неожиданно затвердевшим торчащим соском.
Эх, молодежь! Оставила на минутку, а они тут уже развлекаются. Едва очухалась, а все туда же, с непонятными упреками в помещение бесцеремонно вторглась строгая дама преклонных лет и суровой наружности.
Я всего лишь хотела встать, принялась оправдываться, красная до кончиков ушей и обиженная из-за несправедливого обвинения, все еще стыдливо поглядывая в сторону моего невоспитанного сказочного принца.
Те, наверняка, рук при первой встрече не распускают. По крайней мере, в сказках об этом никто не пишет.
А я сказал, что вставать не положено, безапелляционно заявил Алекс, довольно разглядывая после «осмотра» мою скромную фигуру на больничной койке.
Вон как тебе с женихом повезло, девочка! Ценила бы такое сокровище!
Какой еще жених?! попыталась возмутиться, но меня в этой палате никто и не слушал.
Бабуля уважительно обласкала взглядом самодовольного широкоплечего красавца, будто единственного родного сына. И откуда берется такой талант, за считанные секунды по-настоящему влюблять в себя окружающих?
Заботливый какой, на руках принес, всю больницу на уши поставил и ни на шаг не отходит.
Алекс, слушая все эти дифирамбы, сохранял героическое достоинство на своем точеном лице. Только по сияющим глазам, в которые я столько раз мечтала заглянуть, было видно, что ему эти песни по нраву и мужчина едва не урчит, как кот, которого почесали за ушком.
Вот бы моей внучке такого, задумчиво закончила исповедь бабуля, сверкнув в мою сторону испепеляющим взглядом, она у меня девочка скромная и воспитанная.
«Не то что эта», мысленно закончила ее монолог и поняла, что оставаться в этой странной больнице не намерена ни минуты. Что она себе вообще позволяет? Понимаю, человеческий фактор, но это не профессионально в конце концов.
Мы уходим отсюда прямо сейчас! столкнулась с удивленным взглядом Алекса, явно неожидавшего от своей робкой и безнадежно влюбленной тени такой уверенности.
Я тоже умею быть твердой в своих решениях, женишок.
Но так нельзя! возмутилась нетактичная бабуля, воинственно нахмурив брови и подперев кулаками бока, показывая тем самым свое доминирование в больничных условиях. Мы анализы не получили и обследование не провели. Еще неизвестно, что там произошло в твоей голове при падении.
С моей головой все в порядке. И чувствую я себя как никогда прекрасно! демонстративно зажмурила глаза, поводила указательным пальцем по кругу и коснулась кончика носа. Где мои вещи? только сейчас, прислонив ладонь к груди, поняла, что цепочка с кулончиком куда-то пропала. Я подпишу все бумаги, что беру ответственность на себя. А обследование пройду в поликлинике по месту жительства, совсем не обязательно держать меня в этой тюрьме.
Вяземц Алекс снова хотел назвать меня по фамилии, но, заметив, как подозрительно следит за ним уже злющая бабка, быстро исправился, играя роль невероятно заботливого жениха. Надюш, дорогая, ну как же так? А если ты опять грохнешься рыбка?
Надо же, оказывается и имя мое знает! Вот жук!
Бегемотик, решила подыграть и я, с удовольствием разглядывая его удивленную вытянувшуюся физиономию, ну что со мной может случиться? Ты же рядом, такой большой и сильный. Упаду, поймаешь и снова меня спасешь, мой герой.
Ну хорошо, домой, так домой, наконец утвердил Алекс и бабка ринулась на выход готовить документы.
Бегемотик, говоришь навис надо мной разъяренный Шторм, и это состояние было ему невероятным образом к лицу.
Вот только я, заглядывая в его темно-серые глаза, чувствовала себя лодочкой, попавшей в шторм, которая того и гляди пойдет ко дну, растеряв последнюю волю и смелость.
Алекс, что за жених? Зачем это вранье?
Во-первых, скажи я, что мы едва знаем друг друга, мне не разрешили бы и в палату войти, не то что остаться рядом. Алекс перевел взгляд на темнеющий контур окна. Необычная выдалась ночка для нас обоих. Парень собрался с мыслями, тяжело выдохнул и, решительно подняв на меня глаза, продолжил. А, во-вторых, может, ты мне нравишься, Вяземцева? И это не случайно, что спас тебя именно я. Ты подумай об этом.
И снова этот его фирменный взгляд, под которым без огня плавится сливочное масло из морозилки и любое женское сердце за пару секунд доходит до кондиции «ваша на веки».
А мне отчего-то вдруг стало так обидно. Что за насмешка судьбы? Ведь этот момент мог по праву стать самым счастливым в моей жизни, не услышь я тот разговор в туалете. А теперь все складывалось как дважды два. Кто еще, как не скромная очкастая замухрышка прекрасно подойдет на роль «нормальной» девушки с точки зрения тренера для «преобразившегося» Шторма? А по факту лишь ширма, завеса из невзрачного картона для яркой жизни, которую он и не собирался менять.
Я думала обо всем этом, когда, почти не глядя, подписывала документы о выписке. И когда, получив свою одежду и личные вещи, снова сжимала в ладони мой волшебный кулончик.
«Неужели Алекс и есть моя судьба?» мысленно спрашивала у него, ожидая ответа. Но он не давал никаких знаков. Металл цепочки неприятно холодил кожу, а внутри кувшинчика при движении неторопливо переливалась обычная маслянистая жидкость.
«Готова ли я довольствоваться этой ролью, делая вид, что ничего не знаю об игре, в которую он играет?» задала себе главный вопрос, следуя к выходу из больницы, в то время как Алекс с легкостью нес свою спортивную сумку и мой увесистый чемодан, обклеенный багажными бирками, еще и умудряясь задорно мне подмигивать.
Московская ночь встретила нас привычными огнями, тишиной и августовской прохладой. Поежилась, зябко кутаясь в тонкую футболку, и на секунду запрокинула голову, любуясь безгранично звездным небом. Сегодня оно казалось особенно ярким. Или это было от того, что я впервые могла разглядывать его своими глазами, а не сквозь линзы очков, заброшенных и забытых в недрах сумки.