Тихо радуясь, что слезы девочки уже высохли, и она больше не плачет. Но вот только она не спешила что-либо рассказывать и, к моему удивлению, уходить.
Хоть я этого и ожидал.
Но она не ушла. Тяжело вздохнув, она мне рассказала, что с ней происходило и почему она так себя вела. Оказывается, у нее недавно погиб отец, и она тяжело переносила его смерть. Ведь тело осталось там, под завалами. И все, что она может сделать, это приходить к камням, которые, по ее ощущениям, были «мертвыми».
Я ей на это тогда не слишком весело фыркнул, ответив, казалось, «очевидную» вещь:
Конечно, это же камни. Не одушевленный предмет.
Она на меня посмотрела как на идиота и сказала, что во всем есть живое, даже в камнях.
А в тех нет.
На это я не стал ничего говорить, думая о том что, мама мне всегда говорила:
«У каждого есть свое мнение, которое надо уважать».
Тогда я предложил ей, что сам могу ее слушать, всегда, когда она этого захочет.
Она мне благодарно улыбнулась, и как-то с того момента закрутилась наша дружба.
***
Из моих воспоминаний меня выдернуло копошение рядом. Перевел взгляд на Алису: она хмурилась и ворочалась во сне. Слезы лились по ее щекам, моей волчице снилось что-то страшное.
Вздохнув, крепко обнял ее, притянув к своему телу, и прошептал:
Ш-ш. Ты помнишь? Я всегда рядом.
Почувствовав меня, она успокоилась. А я, прикрыв глаза, вернулся в самый тяжелый период моей юности, который был скрашен поддержкой двух моих самых близких людей.
В тот момент я и узнал, что такое настоящая дружба. Когда дружба проходит через период огня, воды и стальных нервов.
***
11 лет назад
Я сидел в школе на уроке истории и устало смотрел в окно, находясь в своих мыслях. Рядом со мной сидела Алиса и что-то мне тихо рассказывала, вроде о том, что надо будет сходить после уроков в торговый центр в поселке и купить моей маме бандаж, который она просила у Али.
Краем уха я пытался слушать и ее, и учителя, и если Алису я еще пытался слушать, то учителя почти не слышал. Да и сам урок истории считал нудным и скучным.
Нет. История, конечно, нужный предмет и должна быть интересной. Но вот интереса сейчас она во мне не вызывала.
Вот уже почти девять месяцев, как беременна моей младшей сестрой была моя мама. Беременность давалась ей тяжело. Были частые боли в спине, отеки и еще ее часто рвало, да так сильно, что она не могла есть. Она находилась почти все время в клинике при поселке, под строгим наблюдением врачей.
Отец почти все время жил у нее, уходя домой только чтобы принять душ и переодеться. Моя мама по происхождению оборотень, и беременность, как и роды, должна была быть легкой. Тем более это был не первый ребенок в семье, но на месяце втором у плода обнаружилась какая-то патология. Вроде что-то связанное с сердцем. Но я был ребенком и слабо что-либо понимал. И вот как раз с этого момента все пошло кувырком.
Мы с Алисой, тоже были частыми гостями у мамы. Как раз сегодня должны были к ней зайти, принести что-то для поддержания живота, чтобы хоть немного снять боль со спины.
Внезапно в дверь класса постучали. Учитель разрешил зайти тому, кто был с той стороны. Все повернули головы к дверям и с интересом смотрели на того, кто прервал наш урок. Я тоже взглянул. И каково же было мое удивление, когда я увидел своего отца. Бледный, с красными глазами и дрожащими руками.
По моей спине прошел холодок от неприятных предчувствий, но я отогнал их.
Зря.
Папа подошел к учителю и начал тихо что-то ему говорить, косясь на меня. Учитель побледнел лицом и с жалостью посмотрел на меня. Что такое?!
Я сглотнул вязкую слюну, предчувствие плохого усилилось. Учитель повернулся ко мне и негромко сказал:
Алексей. Ты можешь быть сегодня свободным, сочувствую.
Отец зло посмотрел на него, и тот побледнел еще сильнее, опустил глаза на стол и, не смотря на меня, поправлял свои документы.
Я встал с места и начал медленно собрал свои вещи. Перевел взгляд на Алису: она сидела и смотрела на моего отца, ее руки, как и у него, начали дрожать. Заметив мой взгляд, она спрятала их под стол и слабо улыбнулось.
И только через время я понял, что она догадалась почти сразу о том, что произошло.
Собравшись, кинул последний взгляд на Алису и пошел за отцом.
Молча мы дошли до машины, отец кивнул на пассажирское сидение, показывая, чтобы я сел. Не став с ним спорить, быстренько запрыгнул в машину и пристегнулся. Наблюдал за отцом. И все-таки, что произошло? Отец обошел с другой стороны, сел за руль и медленно тронулся в сторону дома.
Отец, тихо позвал его. Но он даже не взглянул на меня.
Отец, что произошло? Как мама?
Паника начала медленно подступать, но я пытался заглушить навязчивое чувство беды.
Отец сжал руль, да так сильно, что костяшки пальцев побелели, и сухо негромко сказал:
Твоей мамы больше нет, Алекс. Крепись, сын.
Она не смогла Не смогла, он тихо шептал слова, смысл которых доходил до меня не сразу.
Я замер. Сердце глухо билось о ребра, мешая мне думать. Мешая понять.
Но как? пролепетал я, смотря на отца.
Так произошло, и мы с тобой ничего не сможем изменить. Похороны завтра. После того, как мы заберем ее из больницы. Ждать не будем, отрезал он.
В тот день мы больше не разговаривали. Отец заперся в их с мамой спальне, я слышал, как там раздавались его крики, звон битой посуды, а в конце вой. Настолько страшный и обреченный, что больно было даже дышать.
Я же сидел у себя в комнате и тупо смотрел на дверь, пытался осознать, что мама больше не войдет в нее. Не скажет доброго слова, ничего не скажет и не улыбнется.
Больше нет.
Тихие слезы катились по щекам, но я даже не обращал внимания. Алиса пришла ближе к вечеру и просто обняла меня, прошептав:
Я рядом, ты только помни Что я всегда рядом!
И это действительно было так. Алиса всегда была рядом. Как в дальнейшем мы бы ни ссорились, как на друг друга ни кричали и ни обижались, она всегда была рядом. Всегда чувствовалась ее незримая поддержка. Всегда. Без исключений, она пыталась быть ближе мне. Со мной. За это я любил ее с каждым разом все больше.
Как друга и как сестру, которая могла быть. Но не было. Рядом часто был Влад, и так, втроем, раз за разом поддерживая друг друга, провели свою юность.
Похороны прошли быстро. Я даже и не успел заметить, как уже все закончилось. Словно во сне. Очень плохом сне. Алиса и Влад молчаливо стояли рядом, просто были рядом со мной.
Отец пытался держаться, но было видно, как всего за год он постарел, появилась седина на висках, темные круги под глазами и обреченный взгляд. Я понимал, насколько ему сложно, он жил только ради меня.
***
Из воспоминаний меня вырвал звонок. Открыв глаза, я посмотрел на тумбочку, где лежал мобильный. Поднимать трубку особо не хотелось, но я, взяв телефон в руки, посмотрел на дисплей и замер. Звонил отец. Как символично.
Устало вздохнул и, прикрыв глаза, ответил на звонок:
Отец. Что произошло?
Он молчал. Удивившись такой реакции и усмехнувшись, спросил:
Пап? Ты позвонил для чего, чтобы посопеть в трубку?
Сынок услышал его срывающийся на хрип голос, это правда? Она беременна?
Меня прошиб холодный пот. Вот ведь, волк! И откуда только узнал?!
Да, нехотя ответил.
Ты же знаешь, что может быть? От плода придется избавиться, Алекс. Я не хочу потерять еще и дочь, стальным голосом сказал он.
Не думаю, что ее получится убедить, мрачно ответил я. Прекрасно понимая, что сейчас чувствует отец. Ведь Али для него была как дочь. Которая так и не смогла родиться. Мы завтра едем в клинику за консультацией, потом заедем к тебе и поговорим, хорошо?
Сын начал было он, собираясь дожать меня.
Но я только покачал головой и жестко сказал:
Нет, папа. Ты не понимаешь! Я нашел ее сегодня в ванне, представляешь? В ванне! Полной воды и с разбросанными вещами по всему дому. У нее случилась истерика. Исте-е-рика. Понимаешь?
Отец вздохнул в трубку и согласился подождать результатов исследований и консультации, коротко сказал, что будет ждать, и положил трубку.
Я сидел и еще некоторое время смотрел на погасший дисплей. Отец, отец. Так как ты хочешь, увы, не получится.