Не беспокойся, как наиграемся, мы вернёмся.
Спасибо, улыбнулась я, решив оставить и Фергуса резвится. Ведите.
Я скучал, огонёк, тихо оповестили меня, обнимая и целуя в уголок губ.
Я тоже, сомкнула руки за его талией, кусая его за нос, донельзя довольная своей выходкой. Ответки ждать долго не пришлось.
Так что случилось? спросила, когда укусы стали спускаться всё ниже и ниже.
Я нанял тебе учителей.
Зачем? удивилась, я теперь что, вместе с Тарти на уроки ходить буду?
Научить управляться с домом.
Ты дашь мне
Да. Пойдем в спальню, смотря на его улыбку, я тихо засмеялась.
А может здесь? игриво подняла брови, осматривая его стол в бумагах. Работы и правда накопилось много.
Если я смахну бумаги, я ж их потом не отсортирую
Когда придут учителя?
Завтра должен приехать первый.
Ты будешь мною горд!
Я уже тобой горжусь, огонёк- меня поцеловали. Долго так. Со вкусом. Идем покажу тебе свою сокровищницу.
Идем!
Эпилог или много лет спустя
Эпилог или много лет спустя.
Я сидел, делая заметки на полях рабочих документов. Переделать. Всё. Поджав губы, не выдержал скомкав бумаги, кидая их в стоящих напротив рабочего стола идиотов. Почему я должен им объяснять, как работать?
Поймав мой, красноречивее и быть не может, взгляд, они, точно тараканы, переполошились, извиняясь и поднимая этот мусор. Больше идиотов я не люблю только тупиц, и они об этом знают. Встал из-за стола, складывая руки за спиной, смотря тяжёлым взглядом в окно на дорогу. Дверь тихо хлопнула, а в коридоре слышался топот убегающих ножек, которые ещё чуть-чуть, и я им оторву.
Прислонившись лбом к стеклу, с тоской смотрел на пыльную дорогу. Почему её всё ещё нет? Сжав кулаки за спиной, не обращая внимания на потёкшие струйки крови, я вглядывался в даль.
Снег в далеке еще оставлял проталины, но уже радовал сухими дорогами. Прошла очередная зима, как огонёк треплет мне нервы.
Но и там не наблюдал несущегося во весь отпор вороного с девушкой на спине. Я бы уже сто раз наведался туда, где она пропадает, забрал домой, только вот Просыпаться и видеть вместо любимой на другой стороне кровати листок с письмом о том, что она скоро вернется не самое лучшее, что происходит в жизни.
Сердце болезненно сжалось, из груди вырвался хрип.
Отвернувшись, рассматривал метку на пальце. Красивая, витиеватая. На весь безымянный палец. Драконье кольцо. Именно оно и давало надежду, что она жива. Прикрыв глаза, прижал руку к груди. Её нет месяц! Целый месяц! Кажется, я уже с ума сошёл! Ни спать, ни есть не могу, а она даже вестник отправить не может!
Сердце задыхалось от тоски и страха. В попытке проломить ребра, делая меня очень нервным. А иглы ужаса и безысходности продолжают впиваться в этот бедный орган.
Раз за разом, в голове рождались страшные сценарии, где её невольничать, пытают и издеваются. А если снова память потеряла? Не знает куда возвращаться?
Через неделю после её исчезновения, когда я собирался с силами и решал вопросы с императором, метка начала бледнеть. Сначала она, потом я. За дворец перед императором немного неудобно, но они отстроят.
Через каждые три дня с момента исчезновения моей девочки я слушал доклады нанятых сыщиков и стражи. Добивало то, что все их показания разнились. Пользы от них, как от дракона милосердия.
Дверь щёлкнула, я открыл глаза. У закрытой двери стоял племянник. Белые вихры волос лежали на плечах. Мама же нас не заплетает, а перед кем тут ещё красоваться? Рубиновые глаза смотрели на меня серьёзно, но руки нервно сжимали произведение маминого искусства. Как-то она загорелась идеей сшить самой игрушечного дракона. Артринор успел забрать его раньше, чем я, поэтому мне как особо обиженному подарили рисунок дракона, который стоит в рамочке средь серебра да злата.
Что-то хотел? холодно спросил, пряча переживание и тоску. Вот же, сумбурная девчонка! Мой огонёк
По телу прошелся холодок, в груди что-то мучительно сжалось.
Мальчонка поджал губы, переставая кривляться. Он тоже переживал. Артринор опустил глаза, прикусывая щёку изнутри. На меня поднялись грустные глазки. Все плакальщицы сейчас бы с завистью смотрели на самого грустного мальчика. Она в такие моменты говорила, что он мог отобрать пальму первенства у ослика Иа. Этого ослика я не знал, поэтому сомневался.
Дядя игрушка была сжата в детских руках, ещё чуть-чуть и игрушка останется без головы. На это я смотрел с безразличностью, Я с мамой всё хорошо?
На меня смотрели так, будто от моего ответа зависит его жизнь. Скажу больше, от этого ответа зависит моя жизнь. Я выдохнул, отводя глаза.
Не знаю тихо ответил, вновь бросая взгляд на окно ища хоть какую-то точку. Но ничего.
Я её убью! Пусть только вернётся, думал я первую неделю, ужасно злясь, остальное время я желал, чтобы она вернулась как можно быстрее, живая и невредимая. Я даже убивать её не буду! Так, слегка помучаю. Сейчас же
Лёжа на кровати, я смотрел в потолок. Несколько часов назад я отказывался верить. Я смотрел на руку, не веря в то, что брачная метка погасла.
Сердце отказывалось верить, задыхась рыданиями. Неистовая боль в груди, ком в горле и слезы в глазах.
Невидящий взор вновь переместился на поднятую руку. Витиеватого узора не было. Рука была чиста. В горле вновь застыл комок. В глазах стояли слёзы. Никогда не плакал. Считал, это недостойным себя. Ни в детстве, ни при смерти близких, ни при убивающей боли.
Смотрел на руку, задыхаясь. Изнутри разрывала боль. Это в первые часы я уничтожал всё, что под руку попадется, умирая от осознания. Сейчас я просто задыхался.
Боль внутри была столь же яркой, как и вчера ночью. В дверь постучали. После чего в неё тут же полетело заклинание. Комната была разрушена. Единственное целое, что осталось, это кровать. Прижавшись к её подушке, что ещё хранила её запах, уткнулся носом, скрывая слёзы.
Первые часы, я всё ждал, когда брачная метка вернётся, но этого не было.
Мутным взглядом прошёлся по комнате, рывком вставая с кровати, ломая двери на балкон ударом ноги. Боль изнутри раздирала, сердце умирало, а я в след за ним. Забравшись на парапет, падая спиной вниз. Было желание, последовать за ней, но за двадцать метров до, обернулся, взлетая вверх.
Понимал я и то, что долго уже не проживу. Сдохну от тоски, прижимая к ее вещам лицом.
***
На моей совести восемь гор, что превратились в пепел, а я как идиот стоял прижимая руку к груди, чувствуя как из глаз по щекам текут слёзы. Метка вернулась! Спустя семь часов. Я боялся, что она исчезнет вновь, царапая себя и заставляя верить.
Что с ней? Где она? Метка может исчезнуть лишь в одном случае, если партнёр умер. Не иначе. Что с ней стряслось?
Задыхаясь, упал на колени, царапая одной рукой грудь, другой землю. Слезы никак не оставаливались, а я не мог надышаться. Воздуха не хватало. Хрипы, стоны, вдохи. Она жива. Жива!
***
Я смотрел на девушку, что неловко улыбалась. Она удерживала уставшего коня, смотря на меня странно. Сначала я не верил. Вернув себе человеческую ипостась. Поддавшись, накинулся на неё, сжимая в объятиях.
Ещё раз такое повторится, прошептал, зацеловывая её. Подхватив, прижимал к груди задыхаясь, мысленно обещая разнос, мужа ты живым не увидишь. Когда пропала метка, я ведь правда
Прости, шептали мне, целуя меня с остервенением, я сама не хотела! Обещаю, такого больше никогда. Никогда не повторится!
Вокруг шумел лес, поднимался ветер. Но моё желание убедиться, что это она, что она жива и невредима видела лишь луна, иногда стыдливо прячась за облаками.
Рокси выводила на моей груди какие-то только ей понятные узоры и рассказывала. О своём странном приключении.
Увы, но всего рассказать я не могу, у нас контракт.
С кем?
Как сказать девушка нахмурилась, задумываясь, храмы. Молитвы.
Я поднял брови. Всё так плохо? Контракт о неразглашении с богами?
Где ты была? спросил тихо, прижимаясь подбородком к её макушке. Зачем это было?
Хм Знаешь в моём мире была одна легенда о волшебном источнике, она усиленно подбирала слова, о чём-то думая.
Волшебный источник? Озеро Благословения? Что богам нужно от моей девочки?