Когда я вошел, кондиционированный воздух поразил меня, как удар. Я мог чувствовать все мои напряженные нервы до единого, учитывая их форму и виды.
Здесь это начинало иметь значение.
Прошло очень много времени с тех пор, как я был волком. И требовалось довольно многое, чтобы заставить мое тело изменяться: стремительное снижение температуры, интересный химический коктейль, убедительный толчок для моего гипоталамуса. Теперешнего перепада температуры было недостаточно для этого, но его хватило на то, чтобы привести мое тело в состояние шока от воспоминаний о превращении.
Оборотень, оборотень.
Это может стать хорошей песней.
Внутри потолок возвышался над бетонным полом, соединенный с ним обнаженными проводами. Было четыре предмета мебели. Посреди них Бейби Норс склонилась над айпадом. Я узнал ее больше из статей желтой прессы, чем из-за нашей славной встречи много лет тому назад. На ее глубоко посаженые глаза свисала темно-каштановая челка как у модели семидесятых. На ней были надеты тянущиеся леггинсы и что-то вроде туники, сшитой из брезента, льняного полотна или чего-то еще. Она была низкого роста и хорошенькой в каком-то неопределенном смысле. Что-то вроде «смотрите, но не трогайте». Я понятия не имел, сколько ей было лет.
Я указал на одну из колонок наверху. Певец щебетал что-то о том, как мы должны все называть ее и сделать что-то, прежде чем будет слишком поздно. Это было безжалостно броско.
Ты же знаешь, что эта дрянь сделает тебя слепой, верно?
Когда Бейби повернулась ко мне, ее улыбка была огромной, искренней и поедающей-мир. Она прикоснулась к экрану айпада, и музыка мгновенно смолкла.
Коул Сен-Клер, сказала она. Хотя я был уверен, что она не сломает меня, я ощутил приступ боли. То, как она произнесла мое имя. Что-то вроде триумфа из-за того, что я стоял здесь.
Прости, я опоздал.
Она в восхищении прижала руки к груди:
Господи, твой голос!
В обзоре последнего альбома «Наркотики» был подведен итог вроде этого:
Титульный трек «Либо то/либо другое» начинается двадцатью секундами произносимых слов. Парни из «Наркотики» хорошо знают, что даже без настойчивых барабанов Виктора Баранова и вдохновляющих рифов бас-гитары Джереми Шутта голос Коула Сен-Клера соблазнил бы слушателей до восторженной смерти.
Бейби сказала:
Это лучшая из идей, что у меня когда-либо были.
Мое сердце забилось чаще, как будто двигатель начал набирать обороты. Много времени прошло с тех пор, когда я был в туре. Когда я был на публике как музыкант. Теперь, с ускорением пульса, я не мог поверить, что хотел бросить это навсегда. Эта сила, целеустремленность. Я был в неопределенном состоянии целый год и теперь снова вернулся на твердую землю.
Я не был катастрофой.
Изабел собиралась пойти со мной на ужин.
Я был разобран и собран по кусочкам обратно, и эта версия меня была неуязвима.
Бейби бросила свой айпад на один из этих самых четырех предметов мебелисеребристую оттоманку или уголок домашнего любимчика или что-то вроде тогои обошла вокруг меня, прижав руки к груди. Я видел эту позу прежде. Это был парень, обходящий автомобиль на аукционной площадке. Заполучить меня стоило ей немалых усилий, и теперь она хотела знать, стоило ли оно того.
Я подождал, пока она обошла вокруг меня еще раз.
Счастлива? спросил я.
Я просто не могу поверить что ты настоящий. Ты был мертв.
Я усмехнулся ей в ответ. Не моей настоящей улыбкой. Улыбкой Наркотики. Одна хитрая сторона моего рта приоткрылась шире, чем другая.
Это возвращалось ко мне.
Эта улыбка, сказала Бейби.
Она повторила:
Это лучшая из идей, которые у меня когда-либо были. Ты уже был в доме?
Конечно же, я не был там. Я охотился на Изабел в Санта-Монике.
Ну, ты увидишь его совсем скоро, сказала она. Завтра приедет остальная часть группы. Хочешь чего-то выпить?
Я хотел спросить о группе, которую она собрала для меня, но подумал, что это будет звучать так, как будто я нервничаю. Вместо этого я спросил:
У тебя есть кола?
Кухня была большой и просторной. Ничто не выглядело особенно жилым или даже человеческим. Шкафчики были из тонких планок бледной древесины, к стене прилегали трубы ПВХ, идущие вверх. Холодильник меня удивил: это была емкость для коммерческих напитков. Мне не нужно было говорить, что Бейби жила одна.
Она вручила мне кока-колу. Одна из тех стеклянных бутылок, приятно холодящих руку, прежде чем ты откроешь крышку. Бейби наблюдала за тем, как я слегка наклонил голову назад, чтобы попить, прежде чем поднесла свою к губам. Она все еще оценивала меня. Рассматривала мое горло и руки.
Она думала, что знала меня.
О, у меня есть Она использовала свой мизинец, чтобы потянуть ручку ящика, и достала из него блокнот. Один из тех крошечных, размером с ладонь, который убеждает тебя быть кратким. Это то, что ты хотел?
Мне было приятно, что она вспомнила, но в ответ я просто прохладно кивнул. Я засунул его в свой задний карман.
Послушай, дитя, сказала она, это будет трудно.
Мои брови дернулись на слове «дитя».
Я хочу, чтобы ты знал, что я всегда здесь, когда бы не понадобилась тебе. Если давление станет слишком большим, я буду всего лишь на расстоянии телефонного звонка. Или, если ты захочешь приехать, это тоже прекрасно. Дом всего в миле отсюда.
Ее беспокойство выглядело искренним, что удивило меня. Исходя из ее работ я ожидал увидеть пожирающего младенцев монстра.
Хорошо, сказал я. Я тебя услышал. Посмотри, я уже внес твой номер в справочник.
Я повернул свой телефон так, чтобы она видела свой номер и имя над нимНервный срыв/Смерть.
Бейби восторженно рассмеялась.
Но я серьезно. Ты бы удивился, узнав, как камеры могут достать тебя, добавила она. Я имею в виду, они не будут следить за тобой всегда, конечно. Главным образом, только для материала. Немного в доме, ты и группа. По большей части ты подсказываешь, где и когда они нужны. Но, тебе ли не знать, зрители могут быть довольно жестоки. И с твоим прошлым
Я просто снова блеснул своей улыбкой «Наркотики». Я видел ее, эту улыбку. В журналах и в блогах, и в надписях на обложке диска, и при любом взгляде в зеркало. Я слышал, что требуется больше мышц, чтобы нахмуриться, чем для улыбки, и я уверен, что это правда, когда дело доходит до этого особого выражения. Этопросто подергивание губ, серьезно, просто сужение глаз. Без слов это говорит другому человеку не только, что я услышал его, но и, как я понял, что это значит для мира.
В большинстве случаев я использовал ее, когда не мог придумать какой-то умный ответ.
Это оказалось слишком тяжело для других, Бейби произнесла это, будто мы оба не знали судьбы ее предыдущих телевизионных объектов. Особенно, если у них есть история о что же, реальных проблемах.
Я продолжал улыбаться. Я выпил оставшуюся колу и вручил ей бутылку.
Давай посмотрим дом, сказал я ей.
Она выбросила колу в корзину цвета неба.
Что за спешка? Вы, жители Восточного Побережья, всегда куда-то торопитесь.
Я собирался сказать ей, что у меня есть планы на вечер, а затем понял, что не хочу говорить ей, с кем у меня эти планы.
Я взволнован будущим, что ты приготовила для меня.
Глава 5
ИЗАБЕЛ
Я сделала сэндвичи, сказала моя кузина София, как только я переступила порог Дома Тревоги и Крушения в тот вечер. Она сказала это настолько быстро, что я поняла, она ждала, когда я подойду к двери, чтобы сказать это. Кроме того, я знала, что даже если она сказала просто «сэндвичи», то имела в виду «пожалуйста, посмотри на результат кулинарного процесса, включающего в себя более четырех часов готовки».
На кухне? спросила я.
София моргнула на меня своими огромными карими глазами. Ее отецодин из множества мужчин, которые были выброшены за борт нашей совместной жизниназвал ее в честь потрясающе красивой актрисы Софи Лорен.
И немного в столовой.
Отлично. Сэндвич, который занял две комнаты.
Не было никакого способа не съесть ни одного сэндвича, даже не смотря на ужин с Коулом. София была моей кузиной по маминой линии. Она была на год младше меня и жила в постоянном страхе потерпеть неудачу, потратить время впустую и лишиться любви матери. Она также обожала меня без каких-либо на то причин. Существовало много других людей, более достойных ее лести.
Не все поместились на кухне? я сняла свои мешковатые сапоги возле входной двери, где они приземлились на пару мешковатых сапог моей матери. Пустая вешалка закачалась, отразив солнечный свет прежде, чем остановиться. Черт, это место угнетало. Хотя я была здесь уже двадцать один вторник, я все еще не привыкла к нему. МакМэншн был достаточно стерилен, чтобы фактически уничтожать мою личность по кусочкам каждый раз, когда я приходила сюда, коварно заменяя их белым настенным ковром и светлым деревянным полом.
Я не хотела мешать, если кто-то захочет приготовить что-то другое, ответила София. Ты сегодня классно выглядишь.
Я небрежно махнула рукой и пошла в столовую. И вот, оказавшись там, я поняла, что София весь день готовила огромное количество распределенных по цвету начинок для сэндвичей. Она нарезала помидоры в форме цветка, жареную индейку, говяжьи отбивные. Поколдовала над созданием четырех различных приправленных соусов винегрет и айоли. Испекла два вида хлеба в двух различных формах.
Это все было на спирали с овощами в самом центре. Ее телефон и огромная камера лежали в конце стола, то есть, она уже выложила это в один из своих четырех блогов.
Тебе нравится? с тревогой спросила София. Она смяла салфетку своими белыми руками.
Обычно на этом этапе окружающие предполагали, что Софияжертва родительских сверхожиданий. Но я точно знаю, что тетя Лорен ожидала от Софии одногонервничать так же, как и она сама, и София блестяще оправдывала эти ожидания. Она была словно тонко настроенный инструмент, звучащий в резонанс эмоциональному состоянию любого, кто находился рядом.
Это даже больше, чем отлично, как и всегда, сказала я. София вздохнула в облегчении. Я обошла вокруг стола, исследовав его. Ты пропылесосила и потолок тоже?
Я не нашла лестницу, ответила София.
Боже, София, я пошутила. Ты серьезно пылесосила?
София уставилась на меня своими огромными горящими глазами. Она была как причудливое животное.
У меня было время!
Я атаковала кусочек хлеба зазубренным ножом.
Цель: сэндвич.
Побочный эффект: повреждение.
Заметив мою борьбу, София поспешила мне помочь. Как в замедленной съемке сцены убийства, я вырвала нож у нее из рук и отрезала два неровных куска самостоятельно. Для тети Лорен ее проклятая зависимость не была проблемой, а меня чертовски беспокоила.
А как же книга, что ты читала?
Я уже закончила ее.
Я выбрала ростбиф и пармезан.
Я думала у тебя то коллажно-скульптурное что-то там.
Софи внимательно смотрела, как я выковыриваю зеленую штуку из майонеза.
Первая часть сохнет.
Что это такое? Руккола? Когда твой урок эрху? я не была уверена, что думаю насчет того, что София самая белокожая девушка в мире, играющая на эрхо. Я не могла решить, считалось ли это культурной апроприацией. Но Софии это нравилось, и у нее был талант, как и ко всему остальному, и, вроде бы, никто из ее эрхо-блога не жаловался, так что я ничего не говорила.
Шпинат. Не сегодня. Я уже занималась этим утром.
Как насчет вздремнуть? Нормальные люди так делают.
София тяжело взглянула на меня. Она хотела, чтобы я забрала свои слова обратно и сказала ей, что нет, она была полностью нормальная, все прекрасно, она не должна делать глубокие вдохи, потому что это не чрезвычайная ситуация, это жизнь, и она такая у всех.
Вместо этого я ответила ей таким же долгим, тяжелым и пристальным взглядом, а затем укусила свой сэндвич. Я не могла поверить, что София очередной день провела в компании приправ.
Тебе нужно взяться за ум, сказала я, проглотив еду. Вкус восхитительный, и это задевает меня.
София выглядела напуганной. Это маленькое существо расстроилось по моей вине. И теперь я задумалась о том, как моя мать продолжала говорить то же самое мне. Взяться за ум, я имею в виду. Я всегда отвечала ей, что возьмусь за ум, как только найду человека, с которым стоит тусоваться. Возможно, София просто не нашла еще кого-то подходящего.
Давай прогуляемся сегодня вечером. Ты можешь надеть что-то красное. сказала я.
Прогуляемся? отозвалась эхом она, и в тот же момент я вспомнила, что, по-идее, встречаюсь с Коулом вечером. Я не могла поверить, что забыла, но, с одной стороны, я могла. Потому что все это было похоже на хороший сон, о котором забываешь, спустившись на завтрак.
Я почувствовала нехорошую тошноту в желудке, будто кто-то открыл зонтик прямо в нем. Будто я боялась Коула, хотя это не так. Я боялась, что не оправдаю его ожиданий. Он был так увлечен идеей меня в Калифорнии, как будто мы с этим штатом были идеальной парой.
Мне стало интересно, во что я ввязалась.
Черт, сказала я. Не сегодня. У меня планы на вечер. Завтра. Красный. Ты и я.
Планы? отозвалась эхом она.
Если ты продолжишь повторять все, что я говорю, то все отменится, я сделала еще один укус. Это и правда был уникальный сэндвич. Где твоя мать?
Я никогда не знала, как называть мою тетю Лорен. Когда я говорила «Лорен» Софии, это звучало, будто я сопливая девчонка. Когда я говорила «твоя мать», это звучало, будто я была холодной. И я не могла говорить «твоя мама», потому что я никогда не говорила слово «мама», если в этом не было необходимости. Вероятно, потому что я была сопливая и холодная.
На закрытии, ответила София. Она сказала, что будет дома раньше Терезы.
Тереза была моей матерью. Когда София сказала это, она не казалась сопливой или холодной. Это звучало уважительно и с любовью. Что за жестокая несправедливость?
Раздался дверной звонок. София страдальчески взглянула на меня:
Я открою.
Она не хотела открывать. Открыть дверь означало говорить с тем, кто был за ней, и, если она заговорит с ними, они начнут оценивать ее одежду, или волосы, или умения и найдут какую-либо из этих вещей привлекательной.