Стефан порылся и разыскал ошейник, подходящий для Саманты. Проверил, как поворачивается в замке ключик, протер ошейник чем-то так, что тот заблестел как новенький, и мы пошли за Самантой.
В комнату к Саманте я не вошел. Не нужно было ей видеть меня раньше времени. Но все слышал.
- У твоей судьбы две дороги, - сказал ей Уртон. - Или ты завтра получишь клеймо воровки, или сегодня - ошейник рабыни. Что тебе больше по душе?
Саманта тоненько вскрикнула. Как подстреленный заяц.
- Не можешь сделать выбор. Нерешительность - свойство рабыни, - подвел итог Уртон. Послышались звуки возни.
- Нет! Не надо! Я сама пойду! - рыдала Саманта. Когда Уртон вывел ее из комнаты, руки были связаны за спиной, отчего груди поднялись и холмиками натянули рубашку, а на голове - плотный черный мешок. Все как полагается. Стефан с Уртоном взяли ее за локти и повели на задний двор. Задний двор не виден из окон отцовского кабинета, и там можно очень громко шуметь. Никто не обратит внимания.
Солдаты уже ждали нас. Сержант подал знак, и они начали ритмично ударять мечами по щитам. Уртон поднял руку, и наступила тишина. Громким, отчетливым голосом он рассказал о преступлении сэра Добура, и наказании, которое понесет за это его дочь. Стефан приподнял Саманту, взмахнул ею как ковриком и уложил на землю так, что лицом она уткнулась в носки моих сапог. Я нагнулся и защелкнул ошейник у нее на шее. Щелчок замка отчетливо прозвучал в предвечерней тишине. С этого момента она стала моей рабыней. Но Саманта еще не знала, кто ее хозяин. Готов спорить на все сокровища подвалов замка Конгов, мое имя ей и в голову не приходило. Солдаты опять застучали мечами по щитам. Стефан нагнулся, развязал тесемку и стащил мешок с ее головы. Потом взял за волосы на затылке и медленно начал поднимать. Саманта увидела носки сапог, голенища, штаны, пряжку ремня, плетку за поясом... Наши глаза встретились.
Никогда и ни у кого я не видел такого отчаяния в заплаканных глазах.
- Ты ничтожество! Ты слабак и трус! - кричала Саманта. - Ты пустое место без слуг! - тут она извернулась и плюнула мне в лицо, но не попала. Хорошо, что солдаты уже разошлись. Иначе мне пришлось бы послать ее на конюшню, чтоб ей всыпали десять плетей. Уртон, намотав на кулак волосы, пригнул ее голову к земле.
- Дай мне меч и докажи, что ты мужчина!
- Уртон, отпусти ее, - приказал я. - Дай мне твой меч.
Меч Уртона был шире и тяжелее моего, но лишь на два сантиметра длиннее. Я воткнул в землю перед ней оба клинка.
- Выбирай.
Она опробовала оба меча и выбрала мой. Клинок Уртона был тяжеловат для ее руки. Для моей - тоже. Кроме того, она хотела, чтоб я дрался незнакомым оружием.
- Будем драться до смерти. - Как она была прекрасна в этот момент.
Я покрутил восьмерки клинком Уртона, чтоб почувствовать его, определить точку равновесия. Меч Уртона был похож на своего хозяина: тяжелый, грубый, надежный.
- Зачем мне мертвая рабыня? Я не буду тебя убивать, я тебя выпорю.
- Сначала сумей меня победить. - Саманта оторвала юбку по колено, слева рванула от бедра почти до пояса. - Сними с меня ошейник! Я не хочу драться в ошейнике.
Я кинул ключ Уртону.
- Уртон, если она победит, она свободна.
- Отцу это не понравится, - произнес Уртон, но выполнил приказ. Кто же дерется на мечах со своим рабом?
Саманта, освободившись от ошейника, покрутила головой и встала в стойку. Позицию выбрала так, чтоб солнце светило мне в глаза.
- Ты готов?
Я отсалютовал мечом, встал в позицию, и в ту же секунду на меня обрушился град быстрых ударов. Слева, справа, снизу вверх, прямой рубящий, и тут же широкий, мощный мах по ногам.