Меня уже не могли уволить с волчьим билетом, даже если начальство поначалу строило такие планы. А оно ведь строило
С пару десятков национальных ассоциаций подали протест, требуя аннулировать результат. Я не был заявлен на чемпионат в Барселоне. Зато мне удалось привлечь к нему большое внимание, а это рекламные денежки. За это мне многое прощалось. Поскольку на моем скафандре и шлеме были двуглавый орел и российский триколор, над которым красным было выведено «Россия», не вызывало никаких сомнений за какую сборную я выступал.
Ты, когда готов провести пресс-конференцию? спросил Каратузов.
Да хоть сейчас, сказал я.
Сейчас рано. Через час. Успеем всех оповестить. Ты насчет того, что идея наша, помнишь?
Коллективного разума, уточнил я.
Черт с тобой, говори, что Коллективного разума.
О время общения с репортерами меня поддерживал Норман. Он имел полное право сидеть рядом, поскольку участвовал в создании спортивного снаряда, а значит, тоже был частичкой того «Коллективного разума», помогавшего поставить рекорд. Иногда американец вклинивался в разговор, вставляя что-то вроде: «Он есть молоток».
После пресс-конференции я чувствовал себя героем, плечи мои распрямлялись при каждом движении, грудь выпячивалась вперед. Я представлял, как буду разговаривать с Милой на ближайшем сеансе связи, и улыбался мечтам.
Но меня буквально вогнало в ступор, когда вместо Милы, я увидел на экране прежнего лысоватого дядьку лет под шестьдесят. Я вспомнил, что его зовут Глеб, но вместо приветствия выдавил, собравшись с силами:
А где Мила?
Неужели её мечта исполнилась, ей предложили место ведущей реалити-шоу, и она поспешила уволиться, даже не дождавшись сеанса связи со мной?
На нее права закончились, сказал дядька.
Чего? не понял я.
Я же объясняю, это была программа. Ее использовали в экспериментальных целях. На первый месяц права предоставлялись бесплатно, а потом надо покупать лицензию. Она стоит больше моей зарплаты, поэтому меня и вернули.
Глеб говорил очень спокойно, будто это какие-то пустяки. Я едва сдерживал свои эмоции. Мне хотелось накричать на этого дядьку, накричать на всех, кто был в Центре и послать их куда подальше, потому что так поступать, как они поступили со мной, нельзя. Они сэкономили месячную зарплату психолога, а в результате, я мог съехать с катушек от разочарования и от того, что планам, которые я уже строил никогда не осуществиться. Мне хотелось выяснить, почему они не предупредили о том, что Милане человек, а программа? Забыли? Не посчитали нужным? Но вместо этого я спросил:
А сколько она стоит?
Вы что ж хотите за нее доплачивать из своей зарплаты? сразу догадался Глеб.
Пожалуй, нет, чуть задумавшись, ответил я. Теперь, зная, что Мила не живой человек, а всего лишь программа, я не смогу с ней общаться, как раньше. Мне это будет неинтересно.
Вот и отлично, кивнул Глеб.
Моя серая жизнь на Луне потянулась, как и прежде. Впрочем, не совсем так. После рекорда образовался мой фен-клуб. Он не дает мне скучать. На Земле теперь множество желающих побеседовать со мной. Некоторые из девушек очень даже ничего. Надеюсь, что хоть кто-то из них окажется на поверку из плоти и крови, а не роботом.
Правительственную программу, направленную на установление спортивного мирового рекорда на Луне, задним числом всё равно оформили. То, что о ней прежде никто не слышал, легко объяснялось ее секретностью, чтобы о ней не узнали конкуренты, а все расходы на нее якобы проходили по закрытым статьям бюджета.
Ближайшей грузовой ракетой мне обещали доставить гору всякого спортивного инвентаря, чтобы я побил еще какие-нибудь рекорды. Рвение начальства я погасил, объяснив, что новые рекорды ни на кого не произведут никакого впечатления. Это как высадка на Луну, интересно лишь в первый раз.
На спутнике мне предстоит провести еще пять месяцев. Я застану время, когда китайская парочка, родив первого селенита, вновь заставит весь мир говорить о Луне. А пока мы с Норманом, чтобы развеять серые будни, путешествуем по окрестностям наших баз и пытаемся придумать, как бы и ему войти в историю.
Фестиваль трабунеков
Спишь, что ли? услышал Андрей голос своего начальника, раздавшийся буквально под черепной коробкой.
Нет, скромно сказал он, подыскивая что же ему соврать, но в голову так и ничего не пришло, и тогда он сказал правду, посчитав, что правдалучше всего, в виртуалке немного зависал.
Ой, ерунда это всё. Надо настоящей жизнью жить. Задание для тебя появилось. Интересное.
От этих слов Андрей почувствовал такой прилив адреналина, что следующие слова произнес с дрожью в голосе:
Какое?
Меньше слов, а больше дела. Дуй сюда на всех парах. Я лично тебя проинструктирую.
Сейчас буду.
Полгода назад Андрей закончил факультет журналистики Московского Университета, закачав в голову все курсы, которые там преподавались. А после того, как вся скаченная каша немного улеглась в мозгах, местами перепутавшись, но по большей части все ж, как говорится, разложилась по полочкам, он устроился на работу на телевидение. Взяли его на испытательный срок, сказав, что теперь всё в его руках и, если он сможет себя проявить, его возьмут в штат.
Проявить себя никак не подворачивался случай, а некоторые маститые журналисты лет по десять находившиеся на испытательном сроке, говорили ему, что шанс проявить себя и вовсе может никогда не представиться. В штат они не стремились, считая сам факт того, что где-то числятся на работе, в то время как можно было вовсе не работать, уже сильно выделяет их на фоне остального человечества и это их вполне устраивало. Но Андрею не хотелось превращаться в такого же бездельника.
Он совсем не понял фразу начальника «дуй на всех парах». Очевидно, она была из эпохи паровых двигателей, а этот курс Андрей совсем не закачивал. Вряд ли начальник проверял его эрудированность или намекал, что хочет лицезреть Андрея в натуральном обличии, а то уж забыл, как стажер выглядит и ещечто надо быть ближе к природе, приезжать на работу на какой-нибудь реплике, работающей на паровом двигателе и ползущей медленнее, чем улитка. На них любили передвигаться так называемые регрессоры. Действительно, куда спешить? За счет оцифровки все достигли бессмертия и ждут шоу под названием «Угасание Солнца». Начнется оно не скоро, через 5 миллиардов лет и надо чем-то занять это время, чтоб не было слишком скучно. Почти везде человека заменили роботы, а люди за счет этого могли вести праздный образ жизни. Андрея это пока что не устраивало.
Он снял виртуальный шлем, лег в саркофаг, который иногда заменял ему кровать, и воспользовался традиционным способом перемещенияотправился в одно из приемных тел, которое постоянно находилось в редакции. К слову, исходное тело начальника было не в редакции, а где-нибудь нежилось в лучах виртуального Солнца. Сам он тоже пользовался приемным андроидом, персональным, точной своей копией. Андрей же оказался в теле серийном. Хорошо хоть в мужском, а не в женском.
Я прибыл, произнесли его уста, но голос был настолько непривычным, что Андрей невольно замотал головой, не сразу осознав, что это он так говорит.
Никого он конечно не нашел, за исключением неподвижных андроидов, стоявших по правую и левую от него руку. Все они были одинаковыми. Их скопировали с Барка Буркинаактера виртуальных постановок столетней давности. Рост 1 метр 93 сантиметра, вес 98 килограммов, волосы светлые короткие, нос прямой. Более всего он стал известен по роли Дерсу Узалымальчика из Тайги, выращенного медведями.
Андрей находился в точно таком же теле. Он испытывал небольшой дискомфорт, взирая на мир с непривычной высоты, потому что настоящий его рост был на десять сантиметров ниже. Он успел подумать, что вот как же неудобно будет, если на совещание соберется несколько человек, для кого в редакции персональные андроиды не предусмотрены. Они же все будут одинаковыми? Как их различать? Читать их активированные бейджики?
Андрей потянулся к кнопке, чтобы активировать свой, но Глас Небесный, раздавшийся где-то под потолком, заставил его замереть:
Молодец. Я тебя жду. Двигай в мой кабинет. Помнишь дорогу?