придётся коротать наш вдовий век.
Теперь, вслед за Борисом Абрамовичем, и Роман вытаращил на него глаза. Так они непродолжительный период поражённо и молча пялились друг на друга, и каждый отчасти заподозрил в земляке то ли «подсадную утку» Крэка, то ли афериста, то ли душевнобольного.
Первым не перенёс томления неизвестностью более опытный из них.
Ты чего, в натуре? осведомился греховодник. Ты не в курсе, что ли, где мы обретаемся?
Теперь засомневался, честно признался ему молодой ортодокс в вопросах секса. Странные люди, три солнца, тридцать часов в сутках, Котон
Так тебя, Роман, не предупредили, что ли, где ты?
Нет. Наверное, не успели. Мне же несколько дней, как оживили.
А-а-а, умудрённо протянул Тверизовский. Я-то уж два года тута ошиваюсьНу так знай, Ромашка, наставительно, и где-то даже по-отечески, дополнил он, что мы на планете Таутикан. И живут здесь таутиканцы. Иногда они сами себя обзывают «тау». «Тау» по-ихнемудоброта. И находятся они далеко-далеко от нашей Зелёной планеты. В другой галактике. Даже не в Млечном Пути. И нас с тобой, Ромашка, стало быть, с Зелёной планеты эвакуировали.
Но для чего? Зачем? подавленно спросил Загорцев, опешивший от нового крутого поворота событий.
Мне таутиканцы хотели обсказать, хитро прищурившись, хихикнул дед, ан не сказали. Передумали.
Почему? Что-то скрывают? не отставал от него дилетант.
Да не, внезапно, проказливым шалопаем застеснялся дед. Я их того, наказал за доверчивость, облапошил пару раз, а они, вишь ты, в отместку мне не базарят кой-чего.
Зачем же вы их облапошили? огорчился Загорцев. Сейчас бы всё знали.
А я знаю, зачем?! раздосадовано всплеснул руками Тверизовский. Привычка. Простодыры они. Добрые чересчурокромя тех педиков-этиков, что нас на нары кинули. А я так не могу: если ты к мине подобру-поздорову, если ты лох, то мине в обязаловку надо тебя кинуть натурально.
Ведь за что мине по первости-то наказали, разоткровенничался словоохотливый великовозрастный проказник. На мякине я таутикашек обвёл. Вижу, что хошь у них есть. А так не бывает, чтобы не было дефицита. Дефицит хоть в чём-то, а должен быть. На нашей Зелёнкеэто деньги: сколь их не клюй, а всё равномало. А на Тау что? вопросительно развёл руки дед, выпятив нижнюю губу. Потомив слушателя ожиданием, он продлил нить рассуждений: Да энергия у них в нехваткеНе, так-то её у них завались, провёл старик ребром ладони по горлу. На общие нужды да на убогих они её по беспределу тратят, а на личные запросыс разбором. Вот, возьмём, например, шмокков, ну, то ись, молодых разбитных таутиканцев. Эти шмокки шибко обожают на болидах гонки в космосе устраивать. Энергию на ветер пускают. Вот на это дело ихние старорежимные дяди ребят и поприжали. Лимит установили. По карточкам энергию выдают.
А я же мужичок мастеровитый, сам себя похвалил Тверизовский, погладив по лысине, и уже знакомо хихикнув. Наштамповал подделок и начал ченч: давай менять свои карточки по двадцать пять эргов на настоящие четыре карточки по пять эргов. Где-где, шмокки, может, пацанята и ушлые, а со мной они лоханулись. За полдня накоммуниздил я у них карточек с полмешкаи смотался. Эх-ма, и дед внезапно умолк, ковыряясь в ухе.
Ну и?Что-то я того, непонимающе развёл руки Роман от нелогично прозвучавшей концовки. Как же вас тогда прихватили?
Прихватили?О чём это я? задумался старикан, потерявший нить рассуждений. А-а-аХо-хо, ехидно хохотнул пройдоха. Дык, другие дебилы шмокки, что не успели поменять, попёрлися в Высший Совет с жалобой: дескать, чё хорошую услугу прикрыли, которую лысый дяденька-инопланетянин оказывал? Прид-дурки! Тогда-то Крэк с Бонзом меня и накрыли
Крэкэто тот, что меня задержал, а Бонз? перебил деда Загорцев.
Крэк, а такоже Бонз и Руббиодна шарага. Эти дятлы себя этиками называют. Бонз у них за главного канает.
А вы, Борис Абрамович, значит, гонками в космосе увлекаетесь, уважительно сделал вывод Роман.
Да не, какие гонки, хихикнул тот. Нет у меня допуска к ракетам.
Для чего же вам карточки? подивился Роман.
Просто так. Привычка, растолковал ему Тверизовский. Должен же я чем-то заниматься? Вот по той же ерунде я и с компьютером «Тау» запалился.
Компьютер «Тау»?
Ну да. Тебе квартиру дали?
Дали.
Комп есть?
Есть.
Какой марки?
Какой марки?«Эталон». На кварках!
То-то и оно. У меня тоже «Эталон». А "Тау" забойный навороченный комп. На монополях! Через него таутикашки голосуют. Приходит, допустим, взрослый тау домой и видит, что на компе горит специальная сигнальная лампочка. Ага, значит, будет обсуждаться важная проблема. Он прикладывает руку к этому к сенсоруи когда надо голосует или выступает.
Занятно.
Про то я вынюхал у соседа, сделал необходимое пояснение Тверизовский. Мы с ним на одной площадке живём. Туканом его зовут. Я его по-свойски Тюхой окрестил. И жутко мне стало завидно, азартно потёр дед ладони сначала об лысину, а затем о брюки в области коленей, что какой-то Тюха-Занюха имеет право голоса, а явеликий комбинаторнет. А надобно тебя просветить, Ромашка, что таународ слабый телом. Не как мыимперские. Мы же две бутылки кочерыжовки на рыло выжреми ни в одном глазу. А они по этой частивообще ни-ни. Слабаки!
Как укчи?
Во-во! И, усеки, Ромашка, со злобной ожесточённостью заёрзал Борис Абрамович по дивану, что ни в Котоне, ни в других городах и весях ни водочки, ни пивка, ни даже кофейку нетути. Голяк. Таутиканцы не то чтобы пресекают это дело на корню, а просто не тянет их на баловство. Порода такая. Но я ж паренёк мастеровитый. Просёк, что в окрестностях произрастает травка. Маненько стимулирует. Короче, малый допингпосидеть, почифирить. Вот отварчиком этим я Тюху и угостил. Часа два его подбивал. Он чашечку на грудь приняли брык на пол. Скабадыкнулся. Ну вот, Тюха дрыхнет, а я его куриную лапку прикладываю к сенсору. Действую-злодействую.
И пошёл политический процесс! зажмурился от удовольствия Борис Абрамович. Я выступаю, голосуюЖаль, на призывах переселения тау на нашу землю обетованную меня и повязали.
Прошу прощения, коли что не так, извинительно приложив ладонь к сердцу, перебил его менее опытный соплеменник. Я же не прокурор, но что вас раз от разу тянет на глупости? Чудно же
Сам дивлюсь, признался тот. Наверное, то меня подтыкает, что я тутане пришей к кобыле хвост. Что мне таудо фонаря, что яим.
Отсутствует референтная группа, переиначил прозвучавшее признание внимательный слушатель. Нет значимых для вас личностей и сферы приложения сил. Потому и исчез внутренний регулятор поведения.
Во-во! понравилась деду последняя формулировка. Ишь ты, а ты, Ромаха, иногда в тему базаришь. Верно, регулятора у меня нет, зато кичман на меня есть.
То есть, тюрьма, по-нашенски говоря? проговорил Роман, окидывая взглядом просторное и светлое помещение.
Для VIP-клиентов, подправил его старик. Даже решёток на окнах нету. Но стёклапушкой не прошибёшь. На первом этажеприёмный покой. На второммы и роботы. На третьем и четвёртомэтики противные обретаются. Ну, то ись, Бонз, Рубби, Крэк. Туда доступа окромя них и судей никому нет. Нас туда только если на допрос или на суд поведут. А тюрем у таутиканцев ващще нету, потому как нет и лишения свободы.
Как же они преступников наказывают? не поверил ему Загорцев.
Они последнего уркагана лет триста назад извели, ровно таракана дустом, зевнул Тверизовский. У них бывают лишь этиоступившиеся. Да и из тех один я осталсяесли верить Крэку. Да вот ещё ты, Ромаха, ко мне приблудился. Таутиканцы же очень послушные. Дисциплинапрежде всего! дребезжащим металлическим голосом добавил он, явно кого-то передразнивая.
Тут Борис Абрамович многозначительно и театрально воздел палец к потолку. И они с соратником по несчастью дружно рассмеялись.
Так нас не накажут? воспрянул духом Роман.
Бить не будут, хихикнул старик. И не посадят. И не вышлют за пределы страны. Мне они за карточки дали замечание, за Тюхупредупреждение. Сейчас, по прогнозу Крэка, объявят выговор. Попадусь в четвёртый разстерилизуют.