Почему ты убил нашу мать?
Небеса её убили, выплюнул Ревенант. Оставив её гнить в Аду, они подписали ей смертный приговор.
Ривер встряхнул его. Сильно.
Но ты своими руками её убил. Расскажи об этом.
Пошёл ты. Рев оскалился на брата. Я закрыл все эти воспоминания, и ни при каких, на хрен, обстоятельствах, не стану их выуживать.
Я имею право знать.
Разве? Ревенант бросил Ривера, как мешок с картошкой. Брат пролетел по воздуху и врезался в одну из знаменитых горгулий, разрушив крыло. А вот я считаю, что у тебя ни черта нет права лезть в мою жизнь. Ты меня бросил.
Ривер вновь оказался перед Ревенантом.
Я бросил? Я младенцем был, когда меня на Небеса забрали. Как я мог что-нибудь сделать?
Не тогда, отрезал Ревенант, а когда я пришёл к тебе на Меддиго. Когда сказал, кто я. Помнишь?
Нет, ответил Ривер с сарказмом. Я не припоминаю, чтобы ты говорил, что ты мой брат и что ты убил нашу мать.
Рев не говорил «убийство», но чёрт, почему нет. Не важно, что мать молила о смерти и что он из жалости её убил. Вина поедала его, как яд.
Ты на хрен взбесился, заорал Рев. Не стал дожидаться объяснений, вышел из себя от злости и слетел с катушек. И потому, что ты оставил меня, а сам отправился разрушать деревни и всё остальное, мы и потеряли память на тысячи лет. Из-за тебя, долбанный придурок. Из-за тебя!
Да, конечно, Рев и сам не безупречен, учитывая, что и сам кое-что уничтожил, но большинство гнева было обрушено на Шеул, а не на мир людей.
В сапфировых глазах Ривера мелькнул позор.
У меня был плохой день
А, ну да, ты ведь только узнал, что породил Четырёх Всадников Апокалипсиса, а драгоценная Веррин тебе лгала. Ревенант закатил глаза. Ба-а-а. Я вырос в аду, и меня каждый день пытали. Видел, как наша мать испытывала неописуемый ужас. А твоей испорченной заднице всего лишь лгали. Он ткнул Ривера в грудь. Да пошёл ты, братец. Чертовски хорошо, что Небеса забрали тебя, потому как твоя изнеженная натура никогда не выжила бы в Шеуле.
Может поэтому их мать и отдала Ривера. Не потому что сильнее любила его, а потому что знала, что он слишком слаб, чтобы выжить там.
Ревенант решил укрепить эти мысли, так как альтернатива ужасна.
Да не особо правдоподобно, ну да к чёрту.
Ривер потупил взор, внезапно заинтересовавшись ботинками.
Никто не должен был так жить. Он поднял взгляд, в котором плескалось сожаление. А может жалость. Так или иначе, но Рева это сильнее разозлило. Но теперь мы тут, и всё не так должно быть.
А как? Ты весь из себя идеальный и ангельский, а я чистейшее зло? Рев рассмеялся. Извини, неисправимый оптимист, но всё не так. Казалось, что сломанное крыло горгульи уставилось на Рева с укоризной. И он под гнётом этой мысли починил статую. Совсем не круто разрушать исторические ценности.
Ты ангел. Дай я поговорю с архангелами
Ты всерьёз веришь, что они встретят меня с распростёртыми объятьями? До сих пор же не поприветствовали. А думаешь, я этого хочу? Может мне моя жизнь нравится.
Я так не думаю.
Ты ничего обо мне не знаешь, отрезал Рев. Даже не представляешь, что я творил во имя зла.
Не важно. Теперь всё иначе, и ты другой
Ревенант фыркнул.
Скажи-ка, братец, ты вообще что-то видишь через свои розовые очки?
Рев поднял голову, уставившись на пушистые облака, плывущие по небосводу, и вспомнил, как впервые увидел небо, выбравшись из мрачных глубин Шеула. Он был бесконечно очарован и гадал, какая магия удерживает облака в воздухе. Но ребяческий восторг улетучился, и Рев сдул облака. Раньше, он не мог управлять погодой, но теперь он Сумеречный Ангел, и если бы захотел, мог бы пробудить ураган ядерной силы.
Он гадал, сколько ещё пройдёт времени, прежде чем Сатана прикажет так и сделать, просто ради того, чтобы позлить Небеса и подкосить человечество.
Проклятье. Реву нужно перестать валять дурака. Сатана дал неделю, чтобы доказать преданность и готовность играть за команду Шеула. Злобная сторона Рева этому радовалась до тех пор, пока ему не придётся лизать подошвы ботинок Люцифера. Но статус ангела смущал, заставляя желать чествовать мать.
Чего не будет, если он выберет служить демону, который превратил их жизни в сущий кошмар.
Да, мама миллион раз говорила Реву, что для выживания ему придётся делать отвратительные вещи, злые. Но он сомневался, что она имела в виду убийство легиона ангелов и обрушение стихий на человечество.
Знаешь что, протянул он, надеясь, что не совершает ошибку. Я пытался поговорить с Метатроном. Чёрт, да с любым архангелом. Отведи меня к ним, и посмотрим, что я могу предложить.
Ривер закрыл глаза, даже не пытаясь скрыть облегчения, что, вероятно, его своенравный братец решил измениться.
Я поговорю с ним. Назначу встречу.
У меня нет времени, возразил Рев. Сейчас отведи меня к нему.
Ривер покачал головой.
У меня строгий приказ, держать тебя подальше от Небес. Они не хотят, чтобы твоя испорченность осквернила их царство. Если можешь
Моя испорченность? Ярость спалила последние унции дружелюбия. Осквернила? Они бросили меня гнить в аду, лишили воспоминаний, на пять грёбанных тысяч лет заставили думать, что я не тот, кто есть на самом деле, а теперь нервничают, что я оскверню Небеса своим присутствием? Да ну на хер, Ривер. Пошёл ты и все они.
Проклятье, Рев! выкрикнул Ривер. Чего ты хочешь?
Чего хотел? Да это же легко. Он хотел чему-то принадлежать. Хотел жить по своему выбору, так, чтобы не бояться быть выпоротым за незначительную провинность. Он хотел иметь выбор. Ответы. Хотел снова удобно себя чувствовать в собственной коже. Потому как, несмотря на зло и порочность, до возвращения воспоминаний, тогда он, по крайней мере, знал кем был.
Но он не скажет этого брату. Потому что тогда стал бы похож на плаксивого импа, да и, кроме того, Ривер со всей его радужно жизнью, не поймёт Рева.
Хочу, чтобы ты отвалил. Рев изменил цвет волос обратно в чёрный и расправил золотисто-серебряные, с крапинками чёрного, крылья, напоминая Риверу насколько они разные. Отлично пообщались, бро. Надо будет повторить. И как говорят французы: Au revoir, mon frère (Оревуар, мой друг).
Глава 8
Харвестер ещё долго ждала после ухода Ревенанта, чтобы набраться смелости выйти из кванта и стать видимой для своего бывшего раба. Ей уже давно следовало кое-что сделать, ещё несколько недель назад, когда её восстановили в статусе небесного ангела. Но Харвестер медлила из-за тревоги и стыда. Что если он возненавидел её за те годы, что ей прислуживал? Что если возненавидел за то, что она передала кровную связь кому-то другому? Хотя Харвестер сомневалась, что он мог ненавидеть её за то, что прислуживает Джиллианчеловеку, теперь бессмертной, благодаря связи с Ресефом, с добрым сердцем и жилкой доброты длиною в милю.
Глубоко вдохнув, Харвестер подошла к сараю, свежий ветер гор Колорадо донёс до неё сладкий запах полевых цветов и надвигающегося дождя. Когда она подошла ближе, фырканье лошадей и блеяние коз смешалось с шумом сена, перебираемого вилами. Трекеру нравилась его работа?
В общем-то, всё лучше, чем проводить всё время в её старой резиденции, готовить, чистить и убирать, и исполнять её прихоти все потребности.
Желудок начало крутить, когда Харвестер подошла к краю гравийной дорожки, соединявшей сарай с домом. Плохая идея, не стоило приходить. У Харвестер и другие дела есть, к примеру, голову помыть. А ещё Мрачный ЖнецАзаготждёт возврата долга, а значит, ей нужно выследить ангела. Найти Стамтиэлясамого разыскиваемого ангела в списке Небес, чтобы пришпилить к стенебуквальноважнее, чем пообщаться с бывшем рабом.
Уговорив себя сменить курс действий, Харвестер призвала силу, необходимую для дематериализации и отпустила её.
Встреча с Трекеромпольза не для неё, а для него. Без сомнений ему было, что ей высказать, и он заслужил шанса это сделать. Кроме того, будучи Наблюдателем мужа Джиллиан, рано или поздно, они бы с Трекером встретились.
Помимо прочего, с прогрессивностью беременности Гэтель, Харвестер слабела, так что у неё может не много шансов оставалось на встречу с Трекером. Она чувствовала, как Люцифер наполняется силой, и с каждым прожитым днём Харвестер всё больше уставала, а силы всё сложнее было призывать. Лишь на Небесах становилось лучше. Сколько осталось времени до того момента, когда она не сможет их покинуть? Она потеряет работу Наблюдателя и больше не сможет посещать семейные встречи Ривера, которые, на удивление, ей понравились. Всадники и их семьи в итоге признали её частью семьи, и от этого Харвестер не могла отказаться.
Но что ей останется, если Люцифер продолжит высасывать, как пиявка, из неё силы?
Может сложиться так, что она даже умрёт?
Харвестер не рассказывала о своих страхах Риверу, не сообщала насколько прогрессирует её слабость, но он знал, что что-то происходит. Она видела это в его глазах, чувствовала в прикосновенияхведь он вёл себя с ней как с хрустальной.
Харвестер не нравилось, что к ней относились как к инвалиду.
Приняв решение, она завернула за угол сарая и вошла в открытую дверь.
Трекер тут же развернулся на пятках и направил на неё вилы. Но увидев гостью, широко распахнул глаза от удивления.
Привет, Трекер, тихо поздоровалась Харвестер.
Вилы начали дрожать, а сердце Харвестер, закалённое тысячами лет злобы, начало трещать по швам.
Тебе не нужно ничего говорить. Харвестер шагнула ближе. Он не сдвинулся с места, лишь сжал вилы так, что побелели костяшки пальцев. Я не причиню тебе вреда.
Ты ты теперь ангел. Его низкий, хриплый голос был как бальзам на душу. Как ни крути, а этот мужчина был в течение нескольких десятков лет постоянной величиной в её жизни.
Кто бы мог подумать, да? Ну, уж точно не она.
Собираешься забрать меня отсюда?
Харвестер не поняла: была ли в вопросе надежда или страх.
Что? А тебе бы хотелось?
Он очень медленно опустил вилы и голову, уставившись на свои ботинки. Песочного цвета волосы скрыли выражение лица.
Нет, прошептал он. Мне здесь нравится.
Харвестер ощутила облегчение.
Отлично. Рада за тебя.
Он поднял голову, скепсис в глазах ранил Харвестер прямо в сердце.
Ты хотела, чтобы я был счастлив?
Проклятье, она допустила ошибку. Должно быть, Трекер был с ней так несчастен, хоть она и пыталась о нём заботиться, по крайней мере, настолько, чтобы не вызвать подозрения. Быть с ним милой, значит послать тревожные звоночки любому, кто стал бы этому свидетелем. Харвестер шпионила в аду для небес и не могла себя раскрыть, не тем, что вела себя мило с рабом.
Знаю, ты мне не веришь, но да, мне хотелось, чтобы ты был счастлив.
Он снова опустил взгляд.
Спасибо, что спасла меня от бывшего хозяина. И спасибо, что отдала меня Джиллиан. Он пожал плечами. Но тебе нужно уйти.
Впервые Харвестер слышала от него напористость, пусть даже она была пробной.
Трекер, посмотри на меня. Когда он не подчинился, этот небольшой вызов заставил её улыбнуться. Но Харвестер очень нужно, чтобы он посмотрел на неё. Трекер! Подними глаза. В этот раз, он поднял голову, но вспышки неповиновения в глазах подарили Харвестер надежду. Когда в следующий раз скажешь кому-то уйти, смотри ему в глаза. Теперь у тебя есть право на собственную жизнь. Лишь Джиллиан может лишить тебя воли, в чём я сомневаюсь. На самом деле, полагаю, что она заставила тебя жить в собственном доме, да? И она не заставляла тебя вычищать сарай, так? Тебе нужно чем-то заниматься, поэтому она позволила тебе помогать с хозяйством. Я права?
Он кивнул.
Отлично, ответила Харвестер. А теперь скажи мне уйти, и сделай это подобающе.
Он тяжело сглотнул, затем второй раз, но, наконец, поднял на неё уверенный взгляд. В глубинах его глаз появились янтарные всполохи, впервые за всё время, что Харвестер его знала, вервульф Трекера проявился.
Ты должна уйти.
Так-то лучше. Несмотря на боль в груди, Харвестер гордилась им. Подойдя ближе, она вложила в его руку монету. Если я понадоблюсь, эта монета призовёт меня. И я приду. Береги себя, Трекер. Она начала дематериализовываться, но он поймал её за руку.
Подожди. Его хватка была сильной, но голос нежным:Я рад, что теперь ты ангел.
С этими словами, он развернулся и вновь начал раскидывать сено, словно Харвестер и не приходила. Она на мгновение задержалась, а потом перенеслась.
По крайней мере, он не видел слёзы в её глазах.
* * *
Покинув офис Призрака, Блэсфим воспользовалась Хэрроугейтом и направилась в клинику. После обеда дела пошли медленнее, в приёмном отделении сидели лишь три человека. Страх от заявления Призрака, что рядом с клиникой ошивались ангелы так и не прошёл, но Блас по дороге обхватила стетоскоп, напоминая себе, что она профессионал и сейчас нужна людям.
Уравновесив, если, не полностью успокоив, нервное напряжение, следующие шесть часов Блэсфим занималась пациентами, после чего направилась проведать мать.
Дева спала, но открыла глаза, когда услышала, как Блас читает назначения.
Блас, прохрипела она. Я несколько часов тебя не видела. Рада, что ты в порядке.
Конечно, я в порядке. Неважно, что за дверями их могут поджидать ангельские наёмники, Блэсфим улыбнулась и села в кресло рядом с койкой. Как себя чувствуешь?
Дева снова закрыла глаза.
Как будто кто-то засунул меня в промышленный блендер.
Когда я увидела тебя вчера, было похоже на то. Блэсфим взяла мать за руку, которая начала исцеляться после многочисленных ран от самообороны. Что ты помнишь о нападении? Сколько было ангелов? Больше одного?
Мать кивнула, не открывая глаза.
Это были два Карателя. Они нейтрализовали мои защитные чары и ворвались в дом, когда я готовилась к ритуалу сокрытия твоей сущности.
Блэсфим заскрежетала зубами.
Нет, мы не станем это делать.
Дева распахнула глаза, но вместо боли в них была ярость.
Ты станешь, дочь. С самого начала ты знала, что у заклинания срок сто восемьдесят лет. С момента истечения срока уже прошло двадцать, и ты на последнем издыхании. Я не прошла бы двести лет ада и сокрытия тебя, чтобы ты сейчас была эгоисткой.
Она назвала Блэсфим эгоисткой? Из-за того, что та не хотела лишать кого-то жизни, ради спасения своей? Как напыщенно! Дева самая эгоистичная персона из всех, кого Блас знала.