С джинном Армагеддон отменяется
Глава 1
1.
После нашей победы над экономическим кризисом накатила райская благодать. Да тут подоспела вторая волна кризиса. Армия нищих на площадях жгла костры из картонных коробок. На чадном огне жарила сосиски «Студенческие». Горемычные девушки легкого поведения охотно отдавались за кусок ситного хлеба да глоток «Агдама». Даже самого президента РФ, нашего обожаемого Юрия Абрамкина, охрана пару раз под белы ручки уводила от станции метро «Баррикадная», где он с иконкой «Нечаянная радость» на груди клянчил милостыню на операцию по коррекции мозга.
Пальцы мои сами собой нащупали стальное кольцо в кармане халата. Слегка потерли. Да где там слегка! Потерли с яростью лютой.
Воздух наполнился бодрящим озоном. На горизонте промелькнули грозовые всполохи. И чрез миг в моей хрущевской кухоньке оказался джинн Ваня и полосатая лошадка, точнее, зебра с горбом, легендарный рихтовщик кармы, Горбунок.
Джинн медитативно закурил «Беломор», пыхнул терпким дымком:
А мне, признаться, ведьма Бругильда слегка надоела. Всё трах да трах Что с нее возьмешь? Баба-с
Мозг как у курицы! опрометью бросился я обнимать своих подельников.
Да что тут у вас? вывернулся из моих объятий Горбунок. Все так дурно?
Вторая волна кризиса напоминает Армагеддон.
Айда со мной в Африку! буркнула зебра. Там все катаклизмы по барабану. В оазисах имеется ключевая вода и саксаул. Закон «товарденьгитовар» не работает. Бородачи Энгельс и Маркс отдыхают.
Ваня задумчиво харкнул в окно:
Юра, расскажи подробней.
По мере моего повествования рыжие брови Ивана вползали всё выше и выше.
Скверные дела наконец изрек он.
Твое резюме? фыркнул Горбунок.
Погоди, полосатый Я же в своем Марокко не только миловался с прелестной мегерой, а и читал умные книжки. Пытался уразуметь, почему нам не удается человечество отрихтовать чохом.
И почему же? нервически облизнулся я.
Джинн цокнул языком:
Страдания! Вся закавыка в них. Взять одних русаков Еще сузим рамки, одних беллетристов. Маяковский с Фадеевым застрелились. Есенин с Цветаевой повесились. Венедикт Ерофеев с Высоцким ухайдакали себя водярой.
Увы нам увы понурилась зебра.
А есть еще ученые, композиторы, политики, спортсмены Картинка, блин, та же, кудесник пыхнул беломориной.
Минутку! сайгаком вскочил я на табурет, достал с антресолей золоченую коробку с сигарами «Гавана». Подарок самого Фиделя Кастро Рус. Курнем это. Затопчи вонючую дрянь.
«Беломор» не тронь! Святое
Пойми, элитный дымок натолкнет тебя на горние мысли.
Иван взял сигару, откусил кончик, зашмалил.
Горних мыслей и так как грязи
Джинн выпустил изо рта сердечко стодолларового дымка.
Ничего Однако, мой табачок горазд забористей Так вот. Дело даже не в суициде. А в мучениях. Надо посетить випов в их, так сказать, роковые минуты. Дорога ложка к обеду. Подкорректировать карму. Заставить глядеть на мир без суицидального мрака.
Такое возможно? ошалел я.
Джинн оскалился:
Юрик, я в теме. Проштудировал сотни томов. Шопенгауэр, Кант, Спиноза
Ноздри зебры раздулись, ну прям боевой скакун:
Докажи!
Возьмем Высоцкого Первый «Мерседес» в Москве. Женапопулярная актриса, француженка. Концерт в Голливуде. Феерический успех. А он, как сапожник, квасил.
В смысле, заливал за воротник? уточнил Горбунок.
Именно! Страдал, что его не принимают в чмошный Союз Писателей. Вопиющая глупость Его шлягеры раздавались почти из каждой форточки. Семёныча с восторгом слушали даже партайгеноссе Кремля и КГБ.
Моя сигара погасла:
Ваня, мне кажется, ты все упрощаешь. Причина страданий Высоцкого потаенна и смутна.
Давай-ка, Юрок, у него и спросим.
Джинн крутнулся.
2.
Мы оказались на проселочной тропке. Вокругхлеба, хлеба Чуть в отдалении скривившаяся маковка деревенской церквушки. У обочины дороги припаркован серый мерс. Дряхленький, забрызганный грязью, видавший виды. По стежке же, петляющей сквозь золотые колосья, на четвереньках бежит мускулистый мужчина. Вернякомк собору.
Все дороги ведут к храму вздохнул Горбунок.
Вот вам Высоцкий, дернул Иван кадыком.
Чегой-то с ним? я поежился.
Спроси.
Кхе-кхе откашлялся от волнения. Не каждый день удается увидеть легендарного классика. Тем более, бегущего на четырех точках. Среди тучных хлебов. То-о-ва-а-арищ! На пару слов
Владимир Семеныч повернул к нам умытое слезами лицо:
От винта! Я к Богу ползу. Не препятствуй!
Джинн зашмалил «Беломор»:
А зачем вы вспомнили дальних родственников, приматов? Несподручнее ли передвигаться на своих двоих?
Уничижение хочу ощутить, басовито проворчал Высоцкий. Грехов по горло.
Самоуничижение паче гордости! зебра в слепом раздражении выдернула из кочки лопух, смачно сжевала.
Тут уже в словесную перепалку вклинился я:
Нечего лясы точить! Горбунок, гляди его карму.
Запросто полосатый вертанулся, выпучил вещие глазоньки.
Не томи! джинн сжал кулаки.
Карма чистого, серебристого цвета. Рихтовать нечего
Объект нашего преследования удалялся. А сельская церквушка, меж тем, зашлась малиновым звоном. Да что малиновым! Казалось, звонарь в дикой ярости вожделеет к чертовой матери сорвать сам колокол.
Владимир Семенович вскочил, живо перекрестился, поклонился оземь.
Галопом к нему.
Владимир Самуилыч! пророкотала зебра. Ой, простите, Семеныч. Один насущный вопрос.
Говорящая? Накатила «белочка»?
Янастоящий! обиделся Горбунок. Никакой виртуальности. Никакого бреда.
Из сказки?
Ваня пыхнул папироской:
Из посткоммунистической Москвы
Гости из будущего?
Вроде того
Не верю.
Придется.
Высоцкий смахнул слезы рукавом вельветовой куртки.
Допустим И как там? Закат? Рассвет?
Какие-то сумерки, пророкотала зебра. Был казарменный социализм. Возвели казарменный капитализм. Теперь вот кризис. Типа Армагеддона.
А меня, в вашем будущем, слушают?
Ваня сбил набок треух.
C этим полный ажур! Памятник соорудили у Петровских ворот. Мильоны книжных изданий. Тонны воспоминаний. Сняли о вас полнометражный фильм. Лазерные диски с вашими шлягерами на каждом углу.
Лазерные? Что такое?
Долго объяснять подхватил я. Даже задним числом в Союз Писателей приняли. Жаль только этот Союз теперь вроде мавзолея Ленина. Усыпальница духа. Обитель писучих упырей.
Сдох Союз? оживился Высоцкий.
Без сомнения. Хотя здание осталось помпезное, жирные лакеи с золотыми лампасами Прыгают косяками бляди с пониженной социальной ответственностью.
3.
Семеныч погладил зебру по холке, задумался.
Айда к мерину.
Шли в хлебах по пояс.
Высоцкий достал из багажника изрядно потрепанную гитару. Щипнул струну.
Песня о жирафе. Нет, не годится Чуть помедленнее, кони! Тоже мимо. А это ничего
И хрипловатым, неповторимым голосом запел:
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
И ужас режет души
На-по-по-лам!
Лицо Высоцкого потемнело. Жилы на шее пугающе вздулись. Перекошенные после инфаркта губы еще больше скривились. Недавние богомольные слезы начисто высохли.
От его незамысловатой песенки нас охватил панический трепет.
Глянь, будь добр, его карму, шепнул я Горбунку в мохнатое ухо.
Так она ж светлее небесной лазури?
Сейчас отсканируй Когда он в творческом кураже.
Если настаиваешь
Зебра крутнулась.
Вы не поверите тихонько заржал Горбунок, Сплошь деготь.
Ваня вытряхнул из пачки беломорину:
Рихтуй, браток!
Зебра исполнила тантрическую полуверонику:
Рихтовка кончена.
Владимир Семенович бешено саданул по струнам. Одна из них (кажется, басовая) с визгом лопнула.
Что-то я нынче не в голосе, нахмурился менестрель, положил гитару в багажник. Напиться? Нет, не хочу И баба мне не нужна. С водки похмелье, а с Верки что взять?.. Будто сглазили.