— Условие: все, что возьмем, поровну, до последнего гроша, честно, по-братски.
— Идет!
— Поверь, Черный, дело стоит того, — продолжал Лелека, все больше волнуясь. — Но мне нужно твое слово.
— Даю! — Полковник приложил ладонь к сердцу.
Тогда Лелека рассказал о конфискованных чекистами золоте и драгоценностях.
— Так вывезли же их! — воскликнул Черный. — Тютю камешки вместе с твоими чекистами! Исчезли, не оставив следа. Ищи теперь ветра в поле.
— Вот и я говорю, что надо искать, — спокойно заметил Лелека. — Ну-ка, давай разберемся. Что нам известно? Знаем, кто унес ценности, куда с ними направляется. Знаем, эти двое только ночами будут идти: не рискнут по степи в светлое время, не дураки.
— Так с мешком и поперли? В мешке серебра, говоришь, пуда три? И портфель — на полтора пуда?
— Все точно.
— А мне не верится. На липу смахивает. Сам подумай: дотащат ли? Разве что лошадь у них.
— Лошади нет.
— Как же тогда?
— Мешок, конечно, бросили или, скорее всего, запрятали. Ну, а портфель… Не думаю, чтобы выпустили его из: рук. Не могли оставить золото и камни — на этот счет пришел приказ Мартына Лациса. Портфель должен быть с ними. Черный.
— Да куда же они с таким грузом! — упрямо твердил полковник. — Степь нашпигована бандами и отрядами. Жди засаду на каждом кургане.
— Я знаю.
— Вот и они знают не хуже нас с тобой, эти твои «дружки». Не выставляй их глупцами.
— Хорошо, пусть так! — Лелека повысил голос, рубанул ладонью по колену. — Пусть по-твоему: спрятали клад! Но председателя ЧК и девицу можно достать? Добудь их, прижми, как ты умеешь, они и расколются, заговорят. Ты же здорово это делаешь, Черный!
Лелека видел: его доводы начинают действовать. Он и сам распалился, хоть сейчас был готов пуститься в преследование Шагина и Саши.
Полковник встал и принялся застегивать китель.
— Ладно, — сказал он. — Ладно, Костя, попытка не пытка… Пойдешь со мной?
— Конечно! И не будем терять времени. Каждый час на вес золота. — Лелека улыбнулся собственной остроте. — Поднимай людей, вели седлать… Стой! О ценностях и нашем уговоре — ни единой душе.
Черный кивнул. Сделав знак приятелю подождать в комнате, он вышел.
— Белявского ко мне пришли, — успел крикнуть вдогонку Лелека.
Вскоре дверь вновь отворилась. Вошел хозяин дома, ласково улыбнулся гостю.
Лелека тотчас уловил перемену в поведении Белявского.
— Вот что, — сказал он. — Терпение мое истощилось, жду две минуты!
— Конечно, конечно, — заторопился Белявский. Косясь на дверь, вытащил из кармана пакетик, — Как видите, я все приготовил. Извольте!
В пакете оказался литой золотой браслет, брошь с крупным алмазом и алмазные серьги.
Это были великолепные вещи, очень дорогие, и у Лелеки дрогнуло сердце. Но он ничем не выдал волнения, Небрежно оглядев драгоценности, опустил их в пакет, бросил на стол.
— Что такое? — прошептал врач.
— Выходит, расщедрился пан Белявский, — усмехнулся Лелека. — Отвалил, чего не жаль…
— Ровно треть, как мы и условились, — заторопился хозяин дома, пытаясь вложить пакет в руки собеседнику. — Клянусь Господом Богом, что я…
Лелека пренебрежительно дернул плечом, но пакет все же взял и спрятал в карман.
— Не о том речь. Верю, что не обманываете. Дело в другом. Видите ли, обстановка изменилась, и теперь одной трети базыкинских ценностей мне уже недостаточно. Урок вам, Белявский. Впредь будете знать, к чему приводит медлительность при расчетах с партнером. И обманывать тоже поостережетесь на дальнейшее.
По лицу Белявского прошла судорога.
— Чего же вы хотите? — простонал он.
Лелека наклонился над креслом, в котором лежал побледневший собеседник.
— Ровно половину! И учтите: я знаю, что именно оставил вам на хранение Харитон Базыкин.