Владимир Сергеевич так и застыл посреди кабинета с поднятой рукой и стеклянным взглядом, когда его любовницу унесли. Я тоже мялась, глядя на него. Снаружи в коридоре толпились сотрудники, негромко переговариваясь, охая и всхлипывая. Но через минуту он отмер и посмотрел на меня так, что остро захотелось ломануться со всех ног.
Ты! прорычал он, указав на меня обвиняюще пальцем. Дрянь! Это ты сделала!
Рука у него тряслась, рот перекосило, взгляд буквально испепелял.
Владимир Сергеевич, да зачем бы мнеопешив от такого поворота, начала пятиться я. Да что за полоса чернющая у меня покатила?
Надька на тебя орала, вот ты и решила ей отомстить! Что ты ей подсыпала, гадина?! пуча глаза и краснея, он наступал на меня.
Да что бы я могла ей подсыпать? Я никогда бы не навредила никому! пыталась я взывать к его адекватности, но, похоже, бесполезно. Шнырнула вправо, вставая так, чтобы мой стол оказался между нами. Владимир Сергеевич, я всего лишь приготовила кофе! Просто кофе и ничего такого! Я понятия не имею, поче
Заткнись! оборвал он меня и продолжил наступать так, будто реально собирался придушить. А ну села вон там в углу и только шевельнись до приезда полиции! повернулся к обалдевшим людям в коридоре и приказал: Живо начальника службы безопасности сюда!
Но я Да вы права не имеете! Я ничего не делала!
Закрой рот, Казанцева! подошел он вплотную к моему столу и наклонился вперед, прошипев: Тебе конец, дрянь! Если менты не закроют, я тебя сам удавлю за Надьку мою!
Ошалевшим от всего взглядом я наблюдала за появлением Миллера, не помню имени отчества, главного безопасникав сопровождении пары охранников. Они оттеснили меня в угол и заставили там сидеть, не слушая никаких доводов и возражений. Люди в форме и дядька в халате и с большим чемоданом с кучей всяких прибамбасов, точно как в сериалах, вошли с деловитым видом минут через двадцать, когда я уже выдохлась от бесплодных попыток доказать что-то хоть кому-то. Из коридора всех разогнали, приемную и директорский кабинет стали переворачивать вверх дном, заглядывая в каждую щель. Рассовали по отдельным пакетам все чашки, ложки, сахарницу, саму кофемашину, плюс я видела, как мимо пронесли так же упакованное в пакеты и сложенное в прозрачный большой пластиковый контейнер все содержимое директорского бара. Средних лет дама, следователь, фамилия которой вылетела у меня из головы, как только прозвучала, сначала долго беседовала с шефом, что то и дело срывался на обвиняющие вопли, хорошо слышимые и с моего места в углу приемной, потом опрашивала меня, задавая одни и те же вопросы не по одному разу, и без конца строчила что-то. Эксперт сделал кучу всяких манипуляций с моими руками: лепил к ладоням нечто вроде скотча, тер ватными палочками, брызгал чем-то и светил лампой, выковыривал из-под ногтей, заставляя шипеть от дискомфорта. Потом меня под белы рученьки повели из офиса, усадили в служебную машину и отвезли куда-то, где закрыли в комнате без окон. Девушка в форме и с каменным выражением некрасивого лица принесла какие-то стремненькие тряпки и велела раздеться и отдать ей ВСЮ мою одежду. Включая нижнее белье.
Выполнив все сказанное, я осталась сидеть в том странном помещении в одиночестве в чужих тряпках, что пахли дерьмомым моющим средством, еще на черт-те сколько часов. Хотелось пить и в туалет, но никто не приходил, хоть я и слышала смутные голоса из-за стены. Не выдержав уже всех этих испытаний, я чуть не разревелась сначала, а потом озлилась и принялась колотить в дверь. Она открылась так быстро, что я чуть не схлопотала по лицу. Пришла та самая дама-следователь, и все закончилось так же безумно и стремительно, как и началось. Она положила на стул мою одежду, которую по виду как корова изжевала, а на стол плюхнула тонкую папочку.
Приносим свои извинения за причиненные неудобства, Людмила Алексеевна, тоном полным безразличия бесцветно произнесла она, глядя на меня и при этом как будто сквозь. Экспресс-анализ всех образцов показал полное отсутствие любых отравляющих или прочих активных веществ, способных нанести вред здоровью.
В смысле я могу быть свободна? Я так устала, что даже и радоваться не выходило.
Да, конечно, кивнула она настолько сухо, что прямо было видно, как же ей поперек горла это, и куда уже более бодрым тоном: Но я попрошу вас не покидать город, потому что будут проводиться еще более углубленные тесты. Вот ваш пропуск и сумка.
И свалила. Я начала одеваться, а потом выудила телефон из сумки и набрала Вадика.
Привет, малыш! прозвучал его голос, хоть чуть согревая мне душу. Ты куда пропала? Я вчера звонил тебе доброй ночи пожелать и писал сегодня, а от тебя нет ответа. Собирался еще раз уже набрать, а тут ты сама
У меня тут кое-что произошло, Вадь, прервала его я. Можно я к тебе приеду сейчас?
Малышон явно заменжевался и понизил голос: Люсь, ну ты же знаешь, что мама уедет на дачу только в пятницу.
И что? Я твоя девушка, мы скоро год встречаемся, и ей прекрасно известно, что мы ночуем у тебя в выходные.
Люсь, ну ты же должна понимать
Да ничего я сейчас никому не должна! Я хочу, чтобы ты меня просто обнял, и мы уснули рядом.
Мне реально сейчас погано, и хочу тебя видеть. Ты мне нужен, вдруг стало так за себя обидно, и я позорно шмыгнула носом.
Давай я приеду, и мы погуляем, охотно предложил он.
Да не хочу я, блин, гулять! взорвалась я неожиданно для себя. У меня ад какой-то творится со вчерашнего вечера! Я сегодня полдня провела в полиции, меня обвинили в попытке отравления человека! Я устала, хочу есть, пить, в туалет и помыться! И хочу, чтобы ты был в этот момент рядом, потому что ты мой чертов парень!
Знаешь, я ведь понятия не имел, что там у тебя происходит, поэтому ты не находишь, что срываться на мне и предъявлять какие-то претензииэто не слишком адекватное поведение?
Боже! взвыла я в заполонившем неожиданно отчаянии. Да ты сейчас точно как твоя мама говоришь!
Люсь, маму-то ты зачем приплетаешь?
Я вдохнула, готовая вывалить все, что копилось у меня в душе по поводу его ханжи мамаши, но тут же и выдохнула. Вот и на кой? Тратить силы еще и на это.
Знаешь что? Забей, Вадь.
Люначал он, но я нажала на отбой и, посмотрев еще десять секунд на экран, вообще вырубила телефон.
Оделась и вышла из казенного здания, предъявив парнишке-дежурному пропуск. На улице давно стемнело, и я поплелась по улице, вяло размышляя, как мне добраться до дому из этого незнакомого мне района города. Неожиданно порыв резкого ветра затрепал полы моего плаща, пробрав до костей, и я обнаружила, что вышла на набережную. Ну отсюда я хоть знаю уже, как добраться до съемной квартиры, хотя при мысли, что еще придется с кем-то говорить и отвечать еще хоть на один вопрос, хотелось взвыть.
Фонари светили еле-еле, будто им не хватало напряжения, поэтому человека, идущего мне навстречу вдоль каменного парапета набережной, я заметила совсем не сразу. Высокая женщина, одетая во все черное, появилась передо мной как из ниоткуда. Я шагнула вправо, пропуская ее, но она повторила мой маневр, заступая дорогу. Я шарахнулась, вынужденно уперевшись задом в парапет, и тут заметила, что сзади и сбоку ко мне так же незаметно приблизиться умудрились еще две незнакомки.
Что вамначала я, ощущая внезапно прилив дикой злости. Хотя по уму стоило бы испугаться.
Наглая дрянь! прошипела одна из женщин. Ты что о себе возомнила? Думаешь, можно запросто явиться на чужую территорию, нападать на члена нашего ковена и творить что вздумается?
О чем вытолько и успела начать я, как она выкинула вперед руку с жуткими черными когтями сантиметров по двадцать вместо ногтей, и мне в грудь будто раскаленная кувалда со всей дури врезала. Воздух из легких вышибло, меня опрокинуло со страшной силой назад, и я безмолвно полетела в черную ледяную воду.
Глава 9
Я не просто тонулашла на дно как камень. Удар об воду и мгновенный лютый холод вышибли и те остатки воздуха в легких, что оставались после дистанционного удара чокнутой когтистой бабы. Так что удушье накрыло моментально. В груди, куда и так как будто прилетело раскаленной болванкой, заполыхало адски, ничего не способные различить в кромешной тьме глаза лезли из орбит, я беспомощно колотила руками и ногами, не понимая, где верх, где низ, и силы заканчивались так стремительно, что даже запаниковать времени не нашлось. Просто вдруг все тело сковало ледяным оцепенением, как будто батарейка села, и сознание стало гаснуть. Ну вот и все. Мама, Ленка, я вас люблю.